В следующей пятилетке Беларусь войдет в топ-50 стран с высоким уровнем развития

М.Ковалев: 2015 год — последний год пятилетки. И нам надо бы подвести итоги по тем восьми приоритетам, которые наметило четвертое Всебелорусское собрание. Первый. Развитие человеческого капитала. Была поставлена задача: выйти на 50–е место в мире. Однажды нам это удалось, правда, в прошлом году откатились на 53–е. Но по долгосрочному прогнозу народонаселения, сделанному ООН до 2100 года, сценарий для Беларуси более оптимистичный. Среднегодовое падение трудовых ресурсов — на 0,4%, ранее прогнозировалось на 0,6% и более. Благодаря семейному капиталу и другим мерам ситуация улучшилась. С этим приоритетом все нормально. И в следующей пятилетке мы все–таки войдем в топ–50 стран мира. Далее. В 2012 году нам удалось довести экспорт до 52 миллиардов долларов (в 1995 году он равнялся 5 миллиардам). Однако после цены на нефть упали, против России введены санкции, и наш экспорт в прошлом и особенно в этом году просел.

М.Ковалев: Несмотря на Директиву № 4 о развитии бизнеса, то ли у нас уже иссякли кадры, желающие заниматься предпринимательством, то ли наши контролирующие органы отбили у них охоту, но этот приоритет выполнен с ростом 30%. Хотя за предыдущую пятилетку был скачок развития бизнеса в 2,5 раза. В итоге мы сейчас имеем около 115 тысяч малых предприятий и более 250 тысяч индивидуальных предпринимателей, у которых работает чуть более 1 миллиона человек. Больше всего малый бизнес преуспел во внешнеторговых связях: 30% импорта и экспорта идет через малые предприятия.

М.Ковалев: ВВП по–прежнему создают госпредприятия. Нет, еще есть средний и крупный бизнес. Например, частные мобильные операторы, крупнейшие налогоплательщики. Но 80 с лишним процентов малых предприятий (до 100 работающих) — это микроорганизации, не более 15 человек, что позволяет использовать упрощенную систему налогообложения. Введение Банком развития кредитов для стартапов, будем надеяться, даст новый импульс частному сектору.

М.Ковалев: По статистике Всемирного банка, высокотехнологичные товары в структуре нашего экспорта составляют чуть более 4%. Это крайне мало. В основном везем природные ресурсы, калийную соль и нефтепродукты.

П.Данейко: Хотя в начале 1990–х у нас был высокотехнологичный экспорт гораздо выше, чем в Китае.

М.Ковалев: Теперь наоборот: в Китае — более 50%... Следующий приоритет — импортозамещение. Здесь классические экономисты всегда были не согласны: не надо Беларуси стремиться все самой делать, лучше сосредоточиться на том, что хорошо получается. Если имеем сравнительные преимущества по колесным тягачам, так вот и надо двигаться к тому, чтобы все ракеты на них возили. Хотя, конечно, обидно покупать новозеландскую лопату на дачу. С импортозамещением у нас тоже не шибко получилось.

М.Ковалев: Среди всех стран Восточной Европы находимся в числе наиболее обеспеченных на душу населения — 25 кв. метров.

М.Ковалев: Это уже проблема с перераспределением. У нас бабушка, оставшись одна в 100–метровой квартире, продолжает там жить, потому что это ей ничего не стоит. Стоимость коммунальных услуг невысока. Если начнем платить «коммуналку» по полной программе, то жилья будет с избытком. Понятно, в Норвегии 70 кв. метров на человека, в США — 60, но это только две страны такие. Даже у немцев не намного больше «квадратов», чем у нас. Еще был приоритет устранения диспропорций между регионами. И надо честно сказать: не многое получилось. Как была большая разбежка в зарплате в Минске и Минской, Могилевской областях, так и есть.

М.Ковалев: Если судить по прошлому году, то заметно вырос экспорт. Молочные продукты наши узнаваемы. Их постоянно хвалят покупатели. Но из–за девальвации российского рубля денег мы на треть получим меньше, чем в прошлом году, хотя в количественном выражении экспорт сельхозпродукции почти не уменьшился. И на те цифры, о которых говорили в прошлом году — 6 — 7 миллиардов агроэкспорта, — увы, не выйдем. Тем не менее, по данным Всемирной организации продовольствия, по некоторым позициям аграрного производства мы находимся в лидерах. Хотя и часто критикуем СПК, и действительно они не всегда так эффективны, как мелкие фермеры. Но, например, в Кыргызстане вместо 3.000 колхозов появилось 300 тысяч фермеров и столкнулись с проблемой: есть молоко, но как собрать его и должного качества? У каждого разное. Мы же полностью реализовали преимущества крупнотоварного производства.

В.Карягин: Просто у постсоветских стран совершенно нет традиции кооперироваться и продавать вместе.

М.Ковалев: Проблема нашей экономики в одном: частный сектор не стал столь мощным, как в Китае, например, где государство вовремя избавилось от всего, что ему не надо. Да в госкорпорациях, которые превращаются в транснациональные, надо бы навести порядок. Хотя бы разделить функции государства как регулятора рынка и как собственника. Концерновая система управления предприятиями безнадежно устарела. Но современные технологии даже на ведущих крупнейших предприятиях не созданы либо карикатурны. Простейший пример. На новополоцком «Нафтане» председатель наблюдательного совета — начальник отдела кадров. Какой это наблюдательный совет, какая у него стратегия?

А.Лученок: Лет 25 либеральные экономисты говорят, что наша форма госуправления неэффективна, но она по–прежнему сохраняется. Вы не задумывались почему?

В.Карягин: Деловой климат не позволяет частнику быть полноценным игроком. Инвестиции идут в госсектор. Но хочу спросить о другом: к чему мы пришли за пятилетку? 370 долларов средней заработной платы. На следующий год, даже если будем бежать и разрываться, будет 320 долларов в эквиваленте. Это уже запрограммировано в системе управления, ресурсной базе и в ситуации на внешних рынках. При этом невероятно высокие внутренние цены. Недавно немцы попросили найти постельные принадлежности для беженцев, самые дешевые: подушки, одеяла, белье. У нас подушки дешевле 6 евро нет. Все дороже, чем в Украине.

А.Лученок: Наша институциональная модель базируется на централизованном госрегулировании. Рыночные отношения играют вспомогательную роль. Например, в экономически развитых странах есть фондовый рынок. У нас же он в зачаточном состоянии. А ведь главная задача фондового рынка — перераспределение финансовых ресурсов. У нас деньги в экономике распределяются через министерства и Банк развития.

А.Лученок: Первый вариант. Переход на западную модель с радикальным реформированием системы государственного управления. Убыточные предприятия закроются, их работники уволятся, плата за жилищно–коммунальные и транспортные услуги многократно возрастет, уровень жизни большинства населения резко снизится. Получим разновидность экономики России образца 1990–х без природных ресурсов, которые смягчили бы кризис. Второй вариант. Модернизируем сложившуюся систему госуправления, создавая сквозную систему экономической заинтересованности в конечных результатах труда. Тогда хронически убыточные предприятия также будут реформироваться, но планово с трудоустройством сокращаемых работников, а увеличение оплаты ЖКХ и транспорта будет увязано с ростом зарплат и пенсий.

А.Лученок: Никак. Импорт «правил игры» из другой институциональной матрицы редко бывает эффективен.

П.Данейко: А я хотел бы возразить Михаилу Михайловичу по поводу предпринимательства. На мой взгляд, это самый успешно выполненный приоритет. 44–е место в рейтинге «Ведение бизнеса». Сколько либеральных экономик ставило такие задачи, а в Беларуси это произошло. Хотя, конечно, показатель напоминает широту в тропической горной стране. У подножия — изобилие. Это если у тебя в Беларуси производственная экспортная компания, которая имеет резиденцию в свободной экономической зоне. Лучших условий для бизнеса в Европе не найдешь. А если ты импортер, то перед тобой — тундра и лесотундра. В разных отраслях и сферах экономики существует большой разрыв при общих неплохих условиях на зонтичном уровне. Но следующий этап улучшения бизнес–климата предполагает уже участие бизнеса в диалоге с Правительством. Ни один чиновник не может знать специфику предпринимательской инициативы. Надо вести диалог. И мяч, кстати, на стороне бизнеса, который должен стать достойным субъектом переговоров.

В.Карягин: И это делается.

П.Данейко: Кое–где, в IT–секторе, например. Кроме того, есть недостаток инфраструктуры поддержки бизнеса. Но это не значит, что государство должно это делать. Недостает консалтингового, обучающего сервиса. Как–то был свидетелем аудита швейцарского института ресторанного бизнеса в одном из наших лучших заведений. Аудитор только вошла и тут же сделала замечание: складка на скатерти должна лежать по лучу солнца, тогда она визуально разглаживается. Сколько надо десятилетий, чтобы постичь такие тонкости?

В.Карягин: Для этого у нас и образован Союз отельеров.

П.Данейко: Что нужно со стороны государства? У нас совершенно открытая тема — поддержка экспорта. Кровь из носу необходим экспортный банк, который выдает кредиты не тем, кто производит, а тем, кто у них покупает.

М.Ковалев: Банк развития это уже делает. Большие суммы идут нерезидентам на покупку белорусских товаров.

П.Данейко: К сожалению, частные высокотехнологичные компании ничего об этом не знают. Вы думаете, почему по всему миру продается китайская продукция? Дешевая? Да потому что вы можете под покупку телекоммуникационного оборудования 20–летний кредит под 2% годовых взять. И еще фондовый рынок. По моим оценкам, у нас доля частного бизнеса в ВВП порядка 40 процентов. Уровень отдельных бизнесов, возникших с нуля, вырос настолько, что они уже сами при поддержке государства в состоянии сформировать фондовый рынок для привлечения капитала. Нам теперь нужно привлечь западные системные компании, которые владеют, к примеру, прибалтийскими биржами.

Г.Гриц: Действительно, есть некоторые положительные итоги. Улучшилось состояние платежного баланса. Есть стабильность валютного курса, снизилась инфляция. Преодолен дисбаланс производительности труда и зарплаты. Но какой ценой? Для начала цитата: «Частный бизнес движется сиюминутными спекулятивными целями, игнорирует финансовую производительность и производственную деятельность. Роль архитектора предлагается возложить не на абстрактный частный капитал, а на национальное правительство. Им нужно найти смелость и отказаться от примата кредитно–денежной политики и сосредоточиться на государственных инвестициях». Думаете, пишет какой–то ретроград? А на самом деле это доклад 2015 года органа Генеральной Ассамблеи ООН — Конференции ООН по торговле и развитию, ЮНКТАД. Ладно, может, туда затесались нетрадиционные либералы. Давайте возьмем апологет рыночной экономики — США. В последнем заявлении от 1 декабря Федеральная резервная служба оставляет за собой право поддержки целых секторов экономики, назвав ее важнейшим инструментом смягчения давления на финансовые рынки в условиях кризиса, которое может иметь глубокие последствия для экономики страны. То есть однозначного понимания, что государство — это вред и плохой управленец, нет.

Г.Гриц: Надо сначала определиться с подходами. Сегодня много говорят о приватизации. Приватизации — быть. Это общемировой тренд. Вопрос, как ее проводить: все раздать за одну базовую величину, передать в управление топ–менеджерам, иностранному капиталу? Вопросов больше, чем ответов. Что делать и как делать — разные вещи. А какова цена такой трансформации? Частник не будет заниматься благотворительностью. По оценке экспертов Всемирного банка, только на госпредприятиях избыточная численность — около 25%. А это сотни тысяч безработных! Куда они пойдут?

А.Лученок: Либералы почему–то норовят решать экономические проблемы за счет населения: повысить пенсионный возраст, увеличить оплату ЖКХ, транспорта. Но тогда нужно поднимать и зарплаты — и весь выигрыш промышленность потеряет: себестоимость увеличится. Одна мера потянет за собой клубок других, очень неприятных.

П.Данейко: Рынок хоть и необходимое, но далеко не достаточное условие для создания эффективной экономики. В мире полно плохих рыночных экономик. Очевидная задача: нужны структурные реформы. Неэффективные госпредприятия не могут быть бесконечным источником девальваций.

П.Данейко: Когда эпидемия, лечить нужно тех, кто болеет, а не умер.

П.Данейко: Есть методики анализа, которые могут показать, есть шанс у предприятия выжить или нет. Швеция 30 лет назад была страной корабелов и сталеваров. Сегодня нет ни одних ни других. А ВВП и уровень жизни выросли. Хорошо, что у нас в БССР не производили механические пишущие машинки, а то бы мы до сих пор дотировали их производство. Но чтобы делать экономическую реформу, надо создать социальную инфраструктуру, которая в случае массового высвобождения рабочих сможет обеспечить их существование, переквалификацию и стимулирование их передвижения в другие развивающиеся отрасли.

П.Данейко: Вы полагаете, что мы первые на этом пути? В США целые города пустели. Либо мы адаптируемся к окружающему миру, либо нам придется постоянно тратить деньги на то, чтобы содержать неэффективные производства. Согласен, это нелегко и требует большой подготовки. Тем более что из рынка с недостатком рабочей силы мы резко влетели в ситуацию с ее избытком.

В.Карягин: ...И больших перемен вокруг.

Г.Гриц: Ситуация с излишком рабочих рук на госпредприятиях обсуждалась и 5, и 10 лет назад.

П.Данейко: Но еще вчера гипермаркеты не могли найти продавцов. Частный сектор задыхался без рабочих рук.

Г.Гриц: Используя образный ряд Павла Владимировича, зададимся вопросом: если в коме находится кормилец семьи, надо ли однозначно отключать его от системы жизнеобеспечения или, может, еще попытаться лечить? На таком любимом нашими либералами Западе эвтаназия в большинстве стран вообще запрещена. А тут речь идет не об одном индивидууме, а о тысячах, десятках тысяч людей. Либералы вышли с тезисами рыночных реформ, совершенно не понимая, на мой взгляд, что за этим стоит. Происходит подмена понятий. Популистские декларации выдаются за так называемую «дорожную карту» структурных реформ. Но где четкий пошаговый сценарий желаемого развития?

В.Карягин: А чиновники создают рабочие места?

А.Лученок: Почему продукция наших предприятий не продается? На мировом рынке снизился спрос, в России тоже. Что надо делать? Стимулировать внутренний спрос. Это можно обеспечить без дополнительной денежной эмиссии, которую пытается сдерживать Нацбанк. Но нужно стимулировать не производителей неходовой продукции, а покупателей.

А.Лученок: Люди не смогут покупать импорт, потому что им будут давать не деньги, а бонусы. В зарубежных странах система бонусов действует в отношении безработных, и никто не удивляется. Почему бы нашим пенсионерам не предложить к пенсии бонусы на покупку отечественных товаров? А для компенсации расходов использовать часть средств, выделяемых для поддержки предприятий из бюджета? При таком подходе население получит отечественные товары и услуги, а предприятия — деньги.

М.Ковалев: Одно из главных достижений этого года — мы сумели адаптироваться к сжатию российского рынка, диверсифицировали экспорт. И структурные реформы идут, закрываются неэффективные предприятия. Хуже другое. Нет должного эффекта там, где мы провели модернизацию: цементные заводы, деревообработка, стеклозаводы. Вроде современное оборудование, но то ли от непрофессионализма, то ли из–за того, что директор управляет не своим, а госпредприятием, модернизация оказалась не такой, какой могла бы быть. Просчет почти всюду одинаков. Рассчитывали, что все произведенное будет продаваться. Но за время модернизации аналогичные предприятия появились за рубежом.

В.Карягин: Да и технологии далеко не современные привлекались.

М.Ковалев: Считаю, что стратегические предприятия, доставшиеся нам в наследство от СССР, вполне могут остаться в госсобственности, если навести порядок с менеджментом, укрупнить их. Это, конечно, безобразие, когда одному и тому же российскому фермеру по отдельности продают трактор, комбайн и сеялку. Нам надо интегрировать товаропроводящие сети. Многие наши чиновники учились при социализме, не ту экономику изучали. Но есть и те, кто поработал в частном секторе, поучился за рубежом. Отсюда жаркие споры и столкновения мнений.

М.Ковалев: Нацбанк выполнил все, что обещал. Подумайте только, инфляция в этом году в Беларуси будет ниже, чем в России, на 1 — 2%! Но мы ее удержали чрезмерно высокой ценой денег. В России ключевая ставка — 11%, у нас ставка рефинансирования — 25%. Она такая с одной целью: чтобы не забирали рублевые депозиты и не конвертировали в валюту.

Г.Гриц: Есть разные методики управления кредитно–денежной политикой. Современная «фишка» — инфляционное таргетирование. Одно из безусловных условий — лидирующая роль Нацбанка. У нас с этим все в порядке. Но для успеха этой стратегии необходимы и другие условия. Во–первых, на рынке должны быть альтернативные инструменты заимствования. Например, развитый фондовый рынок. Во–вторых, сегодня реальный сектор экономики задыхается без инвестиций. Если лишить его государственной поддержки, то он минимум наполовину просто умрет. Год такой политики — и у нас начнется необратимая деиндустриализация. Похороним реальный сектор, причем и государственный, и частный.

Г.Гриц: А сейчас, как говорят шахматисты, цугцванг, когда любое управленческое решение по устранению структурных дисбалансов в экономике неоднозначно. Именно поэтому требуется комплексный анализ его воздействий: и положительных, и негативных.

А.Лученок: Ситуация усугубляется тем, что предприятиям, попавшим в госпрограммы, дают дешевые ресурсы, а остальным — под высокие проценты.

П.Данейко: Если у нас сейчас в экономике других процентов нет, стройте бизнес–модель под это. Или мы хотим стопроцентную инфляцию взамен? Плохо работаешь, не можешь вписаться в среду — свободен!

Г.Гриц: Государство несет ответственность за миллионы людей, многодетных, стариков, социально незащищенных инвалидов.

П.Данейко: Да, государство должно вести себя социально ответственно и грамотно обставить все процедуры, связанные со смертью предприятий: обеспечить переквалификацию людей и соцзащиту.

В.Карягин: На то и существует деловая инициатива, надо создавать инфраструктуру для поддержки развития бизнеса.

Г.Гриц: Так денег же на все не хватает! Все управленческие решения принимаются специалистами. А их качество определяется уровнем квалификации. К сожалению, многие чиновники имеют очень отдаленное представление о сфере, которую предполагают реформировать. Может быть, для начала наших младореформаторов следует направить на практику на наши промышленные гиганты? Пусть поработают полгодика.

В.Карягин: В самом деле, чиновникам не помешает такая практика.

М.Ковалев: Поскольку мы в основном работаем на марже от цены нефти, то доходы в нынешнем году будут не ниже прошлогодних. Хорошо работают и модернизируются нефтезаводы, поддерживая нефтехимию. Одно из непременных условий успеха в следующем году — безукоризненная работа нефтехимического комплекса. Некоторые западные НПЗ лучше живут на марже при низких ценах на нефть, тут нет прямой связи. Кстати, здесь мы могли бы и начать реформы в управлении госсобственностью, чтобы не было промежуточных надстроек типа Белнефтехима. А те, кто производит нефтепродукты, научились бы продавать их конечному потребителю. Это даст 10 — 15 долларов дополнительной рентабельности на каждой тонне нефти.

М.Ковалев: Плюс, вне всякого сомнения, IT–сектор. В следующем году он выйдет на миллиард долларов экспорта. Со временем и больше. Есть приметы, что и наше сельхозмашиностроение сумеет найти новые рынки, вне российского.

Г.Гриц: Брать или не брать, вопрос уже не стоит. Придется. Внешний долг за последние 10 лет вырос почти в 20 раз. Однако надо четко взвесить: у кого брать, сколько и под какие обязательства? МВФ жестко требует структурных реформ. Евразийский банк во главу угла ставит приватизацию. Есть еще вариант заимствования — евробонды.

А.Лученок: Евробонды будут стоить дорого, кредит ЕврАзЭС — дешевле, МВФ — еще дешевле. Но дешевый или бесплатный сыр бывает только в мышеловках.

В.Карягин: Почти 4,5 тысячи долларов на каждого жителя, включая младенцев, уже должны. Нельзя делать внешние заимствования, если не использованы внутренние ресурсы. Вырос массовый слой предпринимателей. Но у 90% из них нет собственности. Вот мы организовываем выставки зарубежных малых предпринимателей. Они привозят к нам свой товар на выставки за деньги своих государств. Рекламные буклеты и переводы делают на гранты. Мы обязаны создать такой механизм. Мы изучали опыт Турции. Пример. Проект 10 млн евро по переработке фундука. 5 тысяч мелких производителей получают фабрику упаковки, биржу и продают в Европу. Аналогичная модель логистики продажи чая. Нам надо быстрее и активнее воспринимать подобные схемы, это не стоит больших денег. Почему с бизнесом не обсуждается затратная часть бюджета? И «дорожная карта» реформ? Мы помогли бы снизить расходы, предложив другие схемы и продукцию.

aelita@sb.by

Советская Белоруссия № 250 (24880). Вторник, 29 декабря 2015