В 2015 году список экстремистских материалов пополнился новыми позициями

Начиная с 2007 года газета «Рэспубліка» публикует республиканский список экстремистских материалов. Эта миссия возложена на издание на основании закона «О противодействии экстремизму» и в соответствии с постановлением Правительства. В него вносится информация о материалах, признанных судами экстремистскими. В году нынешнем он пополнился новыми позициями. По решению судов включены случаи явные и бесспорные: «творческое наследие» бесноватого Адольфа, труды о превосходстве белой расы над всеми прочими, оригинальные трактовки ислама и тому подобные издания, которые почему-то попали к нам.

Белорусы, к счастью, вплотную с экстремизмом не сталкиваются, знают о нем большей частью из телевизора. А на самом деле явление это достаточно сложное, порой выходит за рамки международно-правовых определений. Так, резолюция Парламентской ассамблеи Совета Европы, принятая в 2003 г., утверждает, что «экстремизм представляет собой форму политической деятельности, явно или исподволь отрицающую принципы парламентской демократии и основанную на идеологии и практике нетерпимости, отчуждения, ксенофобии, антисемитизма и ультранационализма». За этими обтекаемыми юридическими формулировками — признание того факта, что экстремизм не предусматривает мирного решения проблемы, неспешных академических дискуссий по богословским и политическим вопросам. Подсчет голосов на выборах заменяется подсчетом отрезанных ушей поверженных врагов. Приемлемый аргумент — пуля в затылок оппонента перед телекамерами, сжигание в железной клетке. 

Опасность экстремизма осознана большинством государств. И повсеместно ему противодействуют, пытаются оградить от этой угрозы в первую очередь подрастающее поколение. Ведь экстремизм патогенен, он направлен на захват новых умов, вербовку новых сторонников. Нигде не ждут, пока разжигание ненависти к лицам иной расы или национальности, вероисповедания, этнического происхождения, политических убеждений, пола и сексуальной ориентации, инвалидам полыхнет открытым огнем и достигнет масштабов резни тутси и бхутто, или нынешних войн от Сирии до Йемена, пытаются поставить ему заслон. Одно из направлений — запрет распространения экстремистской литературы.

Об экстремизме и экстремистской литературе рассуждают общественные и религиозные деятели.

—Запретный плод, как известно, сладок. Не получится ли так, что появление списка, наоборот, спровоцирует интерес к такой литературе? Нужны ли вообще подобные списки?

— Такие методы борьбы с экстремизмом практикуются во многих странах. И я их поддерживаю. Это должно послужить предостережением для тех, кто хотел бы продолжить издание и распространение подобной литературы. 

Проблема в том, что не все понимают, что такое экстремистская организация. Некоторые думают, что самое большое зло, на которое она способна, — это разбитые окна, как это было с нашим Домом правительства. А на самом деле подобные организации ведут огромную разлагающую работу, самое страшное — в отношении детей. Они ведь пропагандируют, что участие в ней – это геройство. И дети на это клюют. Знаю это по собственному опыту. Да и все сегодня это могут видеть на примере Украины. Малышня нацепила значки с изображением Бандеры, но кто из них знает, кто такой на самом деле этот человек? Люди моего возраста отлично помнят ту историю, а вот молодому поколению сегодня все преподносят иначе, в том числе и в литературе. 

— Попадали ли к вам в руки книги, которые, считаете, необходимо изъять из продажи?

— Конечно, попадали, и немало. Одна из них – издательства ИП Логвинов о Ленинграде. Я даже подготовил письмо в высокие кабинеты о недопустимости распространения подобной литературы, привел там конкретные цитаты и из уважения к вашим читателям, разрешите, не буду их приводить в пример. То, что автор называет стихами, я могу охарактеризовать как сумасшествие. Что меня удивляет? Еще в 2013 году решением суда Ошмянского района Гродненской области было запрещено распространение альбома «Прэс-фота Беларусі 2011», но этот же издатель продолжал выпускать неоднозначную литературу.

— Как предлагаете бороться с подобными явлениями?

— У нас есть торговые инспекции, которые ратуют за качество продукции, а почему бы не иметь общественный контроль за литературой, которая производится и продается у нас? Кто-то скажет: цензура! Но так говорят только те, кто на этом беспределе зарабатывает деньги или способствует этому. Думаю, что писатели и журналисты могли бы образовать такую организацию и следить за книжным рынком. Ведь за красивой обложкой, которая очень часто привлекает детей, иной раз скрывается такое, что даже взрослому страшно в руки взять. 

Помню, пригласили меня в Гомель на встречу библиотекарей и частных издателей. Как первые благодарили вторых за подаренные микроволновки, телевизоры и прочее! Я по этому поводу говорю: «Продали свою душу дешевой литературе». Я не против частных издательств, думаю, им даже надо дать больше свободы, чтобы у них были какие-то соревнования между собой за лучшую книгу. Но позволять продавать «Mein Kampf» — недопустимо. 

Публикация Республиканского списка экстремистских материалов – предупреждение для издателей. На мой взгляд, к ним надо быть еще внимательнее. Список надо постоянно обновлять и расширять.

stepuro@rambler.ru

—Экстрэмісцкая літаратура — што, па-вашаму, азначае гэты тэрмін? 

— Мяркуючы па тым, што ў апошнія гады прызнавалася ці спрабавалі прызнаць у Беларусі экстрэмісцкай літаратурай, адназначнага тлумачэння гэтага паняцця няма. Скажам, у 2013 годзе Ашмянскі раённы суд прызнаў экстрэмісцкім альбом «Прэс-фота Беларусі-2011», а Міністэрства інфармацыі паводле гэтага рашэння адклікала ліцэнзію ў выдавецтва «Логвінаў». Па-мойму, нічога экстрэмісцкага ў альбоме не было.

— Але, пагадзіцеся, рашэнні суда абавязковыя да выканання. Так ва ўсім цывілізаваным свеце адбываецца?

— У мяне, як у літаратара, застаюцца сумненні: што было экстрэмісцкага ў дакументальных фотаздымках? Там, па-мойму, можна было пры жаданні знайсці «тэндэнцыйнае, негатыўнае асвятленне» ці нават «ачарненне рэчаіснасці ў дзяржаве Беларусь», але ніяк не экстрэмізм. Наогул, літаратура не можа быць экстрэмісцкай па прыродзе сваёй.

— А кнігі «Міф ХХ стагоддзя», «Мая барацьба» — гэта хіба не экстрэмізм?

— Давайце паразважаем. Насамрэч, здавалася б, вельмі простае пытанне — што ж такое экстрэмісцкая літаратура, але на яго няма ў свеце адназначнага адказу. Яно застаецца адным з самых суб’ектыўных, і кожная дзяржава, а дакладней, кожная дзяржаўная ўлада вырашае яго па-свойму. Бо калі максімальна спрасціць яго, агульным можа быць толькі адно: экстрэмісцкай літаратурай з’яўляецца тая, што пагражае існаванню дзяржаўнага ладу ў краіне, што заклікае да змены яго. Далей ідуць дужа суб’ектыўныя «падрабязнасці», актуальныя менавіта для канкрэтнай дзяржавы. А таму экстрэмісцкімі могуць быць прызнаныя самыя процілеглыя і крайнія па сваёй сутнасці паняцці. Напрыклад, такія, як «нацыяналізм» і «інтэрнацыяналізм», і могуць пераследавацца паводле законаў той ці іншай дзяржавы.

Але ж мы гаворым не проста пра экстрэмізм, а пра экстрэмісцкую літаратуру. І тут трэба адзначыць важны момант: большасць спецыя-лістаў, якія разглядаюць розныя праяўленні экстрэмізму, сцвярджаюць, што ў мастацкай літаратуры экстрэмізму як такога няма і не можа быць. Бо нават апісаныя там сцэны жорсткасці ці змагання за свабоду не ёсць заклік да змены ладу ў канкрэтнай дзяржаве. Бо іначай можна дагаварыцца да забароны старажытнарымскай ці сярэдневяковай еўрапейскай літаратуры, а то і ў Бібліі знайсці экстрэмізм. 

— А ці можа сёння, у век інтэрнэту і тэлебачання, кніжная альбо папяровая літаратура ўвогуле нанесці шкоду дзяржаўнаму ладу?

— Зыходзячы з тых тыражоў, якія маюць сёння ў Беларусі кнігі, а гэта 300—500, у лепшым выпадку 1000 экзэмпляраў, вядома, не… Але ж камусьці хочацца бачыць гэтую пагрозу, хочацца знайсці чорнага ката ў цёмным пакоі, дзе яго няма. Апошнім часам асабліва вызначаліся ў гэтым сэнсе ашмянскія і брэсцкія мытнікі. З мэтай «разабрацца» арыштоўвалі выдадзеныя за мяжой кнігі Алеся Бяляцкага, Зміцера Дашкевіча, Зянона Пазняка... Ды перастараліся, бо эксперты не знайшлі экстрэмізму ў гэтых кнігах. Ад беларускіх літаратараў і беларускай літаратуры, нават самых радыкальных аўтараў, ніякай пагрозы беларускай дзяржаўнасці няма, і экстрэмізму ў нашай літаратуры няма і блізка. 

— Вы ўзгадалі пра экспертаў. Атрымліваецца, яны, а не мытнікі або пагранічнікі маюць важнейшае слова ў гэтых калізіях. Што тут дрэннага?

— Няма ў творах нашых пісьменнікаў заклікаў да змены дзяржаўнага ладу, няма прапаганды фашызму, тэрарызму, шавінізму, антысемітызму, расавай ды іншай дыскрымінацыі і г. д. Бо ўсё іншае, што, можа, часам і не падабаецца некаторым цэнзарам, асабліва «маральным», пад тэрмін «экстрэмізм» не трапляе.

— А як наконт пагрозы знешняй?

— Як мне падаецца, апошнім часам гэта павінна нас турбаваць усё больш. Асабліва ў сувязі з падзеямі ва Украіне. Не сакрэт, што ў адной нашай краіне-суседцы ўсё больш узнімае галаву рэваншызм і шавінізм. І не столькі ў літаратуры (хоць і ў літаратуры, найперш «гістарычнай» ды «публіцыстычнай» таксама), а асабліва ў СМІ, на тэлебачанні. Па-мойму, ніякай супрацьвагі тэндэнцыйнай інфармацыі, што ідзе з боку Расіі, няма. 

— Паважаны Барыс Пятровіч, а хіба выдадзеныя ў Беларусі кнігі, дзе праслаўляюцца (у прамым сэнсе!) калабарацыяністы, пасобнікі нацыстаў, як у кнізе «Вяртанне нацыяналіста» пра Янку Філістовіча, не трапляюць пад вашы вызначэнні «рэваншызму і шавінізму»? Калі служачы нямецкай паліцыі ў гады акупацыі кат і забойца выведзены героем, хіба гэта не стварае пагрозу для светаадчування маладых людзей, не змяшчае, так бы мовіць, каардынаты? Мне здаецца, у Германіі кніга, якая ўзвялічвае эсэсаўца, выклікала б скандал. У нас — не! Чаму?   

— У самім гэтым пытанні ўжо ёсць адказ: вядома, чалавек, які быў, як вы кажаце, эсэсаўцам, не можа сёння ніякім чынам «выводзіцца героем». Вы згадалі кнігу Аляксандра Лукашука «Філістовіч. Вяртанне нацыяналіста». Наколькі памятаю, там размова ідзе пра няпросты лёс беларускага юнака, які апынуўся між молатам і кавадлам, які хацеў, каб Беларусь была незалежнай, і змагаўся за гэта. У 1951 годзе ён быў закінуты на тэрыторыю Беларусі і загінуў у 1953 годзе ад куль энкавэдыстаў — (на самой справе былога паліцая Я.Філістовіча, закінутага пасля вайны ў БССР, судзілі і яго расстралялі па прыгаворы. – Заўв. рэд.). Можна лічыць яго тэрарыстам ды экстрэмістам паводле логікі адных людзей, а можна і патрыётам — паводле іншых. Але прыклад падобнай дакументальна-біяграфічнай літаратуры ў нас, можна сказаць, адзінкавы. А зайдзіце ў любую беларускую кнігарню… Колькі там прадаецца расійскіх кніг, выдадзеных, у адрозненне ад гэтай, масавымі тыражамі, з біяграфіямі паплечнікаў Гітлера ды і яго самога… І гэта не заўважаецца.

— Вас  непакояць расійскія выдавецтвы, мяне – беларускія. Пра іх я і ўспомніла ў сувязі з кнігай «Вяртанне нацыяналіста», у якой, як ні круці, гаворка ідзе не пра «патрыёта», а пра гітлераўскага пасобніка, які забіваў беларускіх грамадзян.  За якую «незалежнасць» можна было змагацца, служачы немцам і забіваючы беларусаў? А гэта зусім не добры прыклад для моладзі... Дык ці павінна дзяржава бараніцца ад экстрэмізму?

— Вядома, павінна. Толькі трэба канкрэтна вызначыць, што з’яўляецца экстрэмізмам і ўласна экстрэмісцкай літаратурай ці, дакладней сёння, – экстрэмісцкай прапагандай, каб не страляць з пушкі па вераб’ях і пры гэтым не заўважаць рэальную пагрозу незалежнасці краіны.

isvirko@mail.ru

Интересуюсь, можно ли воспрепятствовать появлению чтива из этого списка в стране. Практически невозможно, разводит руками Абу-Бекир Юхьянович. Да и как отследить информацию из Всемирной паутины, например? Кое-что «прихватывают» с собой студенты с Ближнего Востока. Именно они  чаще 

всего доставляют неприятности, игнорируя как светские, так и духовные законы нашей страны, не скрывает главный муфтий. А вот за белорусских мусульман Абу-Бекир Шабанович спокоен — они чтут традиции ислама, основанного на законодательстве.

Кроме того, уточняет главный муфтий страны, все, что происходит в стенах мечети, да и в самой мусульманской общине, он старается контролировать. Поэтому всякого рода радикальным изданиям здесь не место. «У нас таких книг нет, — пробегает глазами по списку Абу-Бекир Шабанович. — Хотя, наверное, что-то и отыщу».

Пока муфтий перебирает многочисленные корешки брошюр, фолиантов и альбомов, объясняет: любая книга, побывавшая в его руках, остается на этих полках. А вот и та самая — из списка. Никаких опознавательных знаков — ни имени автора, ни данных издательства, лишь название арабской вязью. Чем она так опасна? Для сформировавшегося человека, знающего ислам, ничем, уверяет муфтий. А вот детям ее лучше в руки не давать. Неокрепший ум рискует неправильно истолковать написанное, а это прямой путь к нетрадиционному пониманию ислама. По этой же причине книга не должна попасть к новичку. Вернее, к массовому читателю, имеющему весьма отдаленное представление об исламе.

Идем дальше по списку. Не совсем понятно, как в него попали переводы Эльмира Кулиева, удивляется муфтий. Ни в них, ни в его собственных книгах экстремизма не замечено. А вот «Нарушение единобожия» Абдуль Азиз Ар-Раййиса вызвала сомнение — в ней могут возникнуть разночтения. Впрочем, на истину последней инстанции Абу-Бекир Юхьянович не претендует, он уверен: разрешать все колебания должны богословы. А вот противостоять радикальным мусульманским идеям — прямая обязанность духовных лиц. Разумеется, не без помощи государства. Так, члены экспертного совета при Уполномоченном по делам религий и национальностей при Совете Министров проводят экспертизу различной литературы, в том числе салафистских книг. Их мнение учитывается при формировании списков запрещенных материалов. Их выявляют, признают экстремистскими, уничтожают. Все как прописано в Законе «О противодействии экстремизму».

misnilena@yandex.ru

Ножницы для букиниста