«Истинный художник идет терновым путем Христа»
Все свои картины Михаил Пташук снимал в окрестностях родной деревни в Ляховичском районе — в Федюках сейчас, как и в столице, есть улица его имени. Уехав в юности учиться в Москву, он всю жизнь, как птица в гнездо, стремился обратно: «Все, что я видел в жизни, в какой бы стране мира ни приходилось быть, все сравнивал со своими Федюками. Ничего не могу с собой поделать: иду по Пекину, еду в метро в Лондоне, хожу по улочкам Венеции, лечу в самолете над Альпами, гуляю по набережной в далекой Шотландии, а вижу свои Федюки». Какой фильм Пташука ни возьми, актеры проживают свою экранную жизнь в пространстве дома, где режиссер провел первые годы жизни: совпадают планировка, мебель, цвет скатерти, занавесок… Именно туда, в родное пространство своего детства, он помещал героев Быкова или Шамякина, там они жили, дышали, страдали, и горькая правда жизни, история семьи самого Пташука мешалась с писательским замыслом, также наполненным правдой, — оттого и щемит в груди, когда смотришь это кино, и долго потом аукается просмотренное.
«Я вырос среди слез. Мне и сегодня кажется, что глаза мои видели только слезы, а уши слышали только плач. Я видел и слышал их в каждой хате: плакали бабы, оставшиеся вдовами после войны, плакали дети, ставшие сиротами, плакали родители, потерявшие детей…»Сам Пташук осиротел в трехлетнем возрасте, растили и воспитывали его мать и бабка. Откуда тяга к кино? Фильмы привозили в клуб только летом, но именно эти редкие сеансы, каждый из которых становился значимым событием в деревенской жизни, заставили рыжего сельского мальчишку грезить о кинематографе. Но мечтают многие — немногие способны превратить мечту в цель. Никто не верил в успех, но после окончания школы в Барановичах Михаил Пташук отправился покорять Москву — и с первого раза поступил в Щукинское училище. Потом так же резко и внезапно (вся его жизнь была полна этих резких поворотов) поступил на Высшие режиссерские курсы Госкино СССР, попав в мастерскую не к кому-нибудь, а к Георгию Данелии.
Его дипломной работой стал приключенческий фильм для детей «Про Витю, про Машу и морскую пехоту», который имел успех и получил сразу несколько крупных наград: небывалое дело для молодого режиссера! «С первого фильма я ощутил то, чего многие мои коллеги не знают всю жизнь», — напишет он позже в дневниках.
В 1978‑м он снимает свой первый фильм на военную тему — «Время выбрало нас», за который получает премию Ленинского комсомола. В этой картине снялись все звезды кино — от Стефании Станюты до Владимира Гостюхина. И в будущем нередко Пташука называли «звездным» режиссером. А он не гонялся за именитыми артистами — они шли к нему сами, а на вопрос «Почему?» отвечали, пожимая плечами: «Это же Пташук!» Что притягивало их? Сила характера, сила таланта этого крепко сбитого, по-деревенски сильного человека, плотно вросшего в родную землю? Кино — творчество коллективное, а Пташук как никто другой умел работать с актерами и выбирать тех, кто превратит роль в шедевр.
«Чем дальше живешь, тем сильнее срабатывает эмоциональная память. Если раньше бежал от самого себя, от своего прошлого, то теперь проходишь обратный путь...»
«Возьму твою боль» по книге Ивана Шамякина, «Знак беды» по сценарию Василя Быкова, «В августе 44‑го...» по роману Владимира Богомолова и «В июне 41‑го», снятый в Голливуде, — всю жизнь режиссер шел через Великую Отечественную войну, через память об оккупации и зверствах полицаев, через долгую скорбь по погибшим... Жена Лилия Пташук вспоминала: «Родился он, уже насквозь пропитанный кошмаром войны. Она жрала его всю жизнь, с этим ничего нельзя было сделать». «Я бы и сам рад с ней закончить, да она никак не кончается», — говорил режиссер.
«Знак беды» по сценарию Быкова рождался долго: несколько лет обсуждений, полгода очень тяжелых съемок — в декабре снимали осеннюю слякоть, дождь и грязь делали из пожарного шланга. Зимой съемочные машины таскали к хутору на тракторах, иначе пробиться через заснеженное поле было невозможно, весной — то же самое, только колеса автомобилей вязли в грязи. «Может, потому и оказался прекрасным результат, что «Знак беды» дался нам очень тяжело. Более трудной картины у меня не было», — признался режиссер.
Большую часть жизни Михаил Пташук, трепетно относившийся к литературе, брал в работу исключительно произведения знаковых авторов своего времени. Несколько особняком стоит в его творчестве фильм «Черный замок Ольшанский», снятый по роману Владимира Короткевича. Впрочем, и тут история героя перекликается не только с перипетиями XVII века, но и с событиями времен войны.
«Все, что я снял, имеет отношение к истории белорусской литературы XX века. И Владимир Короткевич, и Иван Шамякин, и Василь Быков — это уже история. В каждом фильме по произведениям этих писателей есть частица меня самого, моей матери, соседей — людей, среди которых я вырос».Голливудские продюсеры, говоря о Пташуке, признавали: сними он хоть один из своих фильмов в Америке, был бы богачом до конца жизни. «Пташук опередил Спилберга», — говорили они. В Голливуде за ним ходили по пятам в самом буквальном смысле: куда бы ни шел, следом бежала вся студия, и даже местные нищие присоединялись из любопытства. В списке побед режиссера — Государственная премия БССР и звание народного артиста, призы российских и европейских фестивалей; пожалуй, столько наград, сколько получил Михаил Пташук за свои фильмы, больше не собрал ни один белорусский режиссер.
Последняя запись в его дневнике: «26.04.02. Москва! Завтра «Ника». Номинирован в шести номинациях... Лиля пошла в церковь!..» Он погиб по дороге на вручение премии в автомобильной катастрофе, а его картины продолжали получать призы после его смерти. Фильм «В августе 44‑го...» вышел в прокат 4 мая 2002 года, спустя девять дней, как не стало Михаила Пташука. Его именем названа улица в Минске, его лицо запечатлено на холстах художников, с которыми он дружил, а киноленты навсегда вошли в золотой фонд мирового кинематографа. Но, быть может, самым важным для того, кто вырос «лицом к Полесью», стало бы то, что память о гениальном земляке бережно хранят односельчане. Ибо твой путь по-настоящему пройден только тогда, когда тебя помнят на родной земле.
«Всякий раз, поднимаясь на сцену, то ли у себя дома, то ли за границей, я видел свой дом, чувствовал его запах, видел каждую щербину в стене, прореху в крыше. И сад... Никогда не освобожусь от этого ощущения. И, возможно, там, за последней чертой, увижу этот цветущий сад…»ovsepyan@sb.by
Рисунки Олега КАРПОВИЧА.
