Давно известно: алкоголиками не признают себя даже те, чья жизнь состоит исключительно из «выпьем — похмелимся». 38–летняя гомельчанка Наталья Гостевская, с которой я познакомилась, посетив женский ЛТП, тому подтверждение. Кодироваться не пробовала ни разу. Потому что твердо уверена: стоит ей захотеть — запросто слезет со стакана. «Волевая» женщина с гордостью перечисляла мне, что первый раз после ЛТП не пила три месяца, второй — полгода. Глядя на Наталью, я скорее поверю в существование Деда Мороза, чем в то, что труд на общее благо может отвернуть ее от водки. В эффективности принудительного лечения я еще больше усомнилась, познакомившись в ЛТП–2 деревни Староселье Горецкого района с дамочками, которые «лечатся» тут по второму, четвертому, пятому кругу.
Собственно лечение главным образом состоит в том, что клиентам просто не дают пить. Надеются: за год, что здесь пробудут, — срок для всех одинаков — сами отвыкнут. Отвыкают ныне в шести ЛТП по стране около 6 тысяч алкоголиков. Сколько завяжет, не знает никто. Никто не даст точный ответ и на вопрос, куда девать пьяниц, не годных к принудительному лечению в ЛТП — инвалидов, туберкулезников, скандалистов, которым за 60? От них родственникам, соседям житья нет. Один даром что инвалид, а как напьется, силища в нем такая просыпается — то мебель крушит, то за женой по хате с табуретом гоняется.
Или вот еще вопрос: стоит ли давать последний шанс тому, кто закодировался и умоляет областной суд отменить решение суда районного о принудительном лечении? Таких немало. Как узнают, что их решили отправить в ЛТП, бегут вприпрыжку к доктору. Пятидесятитрехлетней бобруйчанке Анне Шутовой шанс дали. Хотя все нужные для отправки в лечебно–трудовой профилакторий «показатели» были налицо. «Синяя», скандальная — родня и соседи от ее пьяных выходок стонали. Пока милиция Шутову пропесочивала и штрафовала, та за бутылку держалась цепко. Отлипла лишь узнав, что ее хотят лечить принудительно. Продержалась без «плодово–выгодного» меньше года. Недавно ее «откупорило». Все–таки поедет в ЛТП. Только будет ли толк? Плюсы в советской системе, именуемой ЛТП, конечно, есть. Алкашей изолируют от общества, что уже хорошо. Меньше пьяниц — меньше преступлений «по мелочи», «бытовухи». Их родные отдохнут от запойного мужа или брата, рядом с которыми не жизнь, а ад. Опять же, в «профилактории» пьяницы, хотят они того или нет, вынуждены работать. Сами себя содержат. А заработанные ими в цехах и на стройках деньги — от 450 до 800 тысяч рублей — идут на оплату питания, проживания, погашение их же долгов за детей, коммуналку. На воле пьяницам не до этого. Как говорится, если водка мешает работе, ну ее, эту работу... Опять же на выходе даже «леворукие» — те, кто абсолютно ничего не умеет, — получают специальность. Казалось бы, вот он, шанс начать жизнь с чистого листа. Но из профилактория клиент попадает в прежнюю среду обитания, полную соблазнов, главный из которых — алкоголь. Устоять сложно. 40–летний Сергей Анюховский, недавно вернувшийся в Горки из Светлогорска, в ЛТП «оздоравливался» четырежды. В родном городе ему сразу работу предложили. На пилораме. Чтобы без дела не маялся и дурными мыслями голову не забивал. По поводу работы у Сереги, давно пропившего квартиру и ночующего у приятелей, были сомнения. По поводу того, что он снова сядет на стакан, — никаких. Правда эта у многих алкоголиков, прошедших лечение трудом в ЛТП, одна: пили и пить будем.
Бытует мнение, что таких, как Серега, после ЛТП надо отправлять на чужбину, давать работу, жилье, поддерживать психологически. Но где гарантия, что на чужбине он не встретит родственную душу? Недаром ведь говорят: рыбак рыбака... Нет, я, конечно, не призываю махнуть на них рукой, позволить умирать под забором. Солидарна с медиками, милицией, что ЛТП все–таки нужны. Однако хотелось бы, чтобы они работали на профилактику. Если вылечить «хроников» невозможно, надо больше заботиться о том, чтобы их ряды не пополняли «свежие кадры». Понимаю, вычислить тихих пьяниц, которые пока не прогуливают учебу или работу, непросто. Но надо сделать все, чтобы они захотели помочь себе сами, — открыть больше медицинских центров, групп, сообществ для анонимного лечения от алкоголизма. Интеллигентный педагог Мариванна, которая дома втихаря прикладывается к бутылке вина, или подсевший на коньяк директор предприятия, придут скорее не в наркодиспансер, а в анонимный центр. А значит, у них будет больше шансов на исцеление и меньше шансов попасть в ЛТП, где от алкоголизма, по сути, не лечат.
