Прилетел сын-волшебник на большом вертолете...

ПАМЯТЬ хранит картинку из детства. С матерью моей, Марией Ильиничной, мы отправляемся в ее родную деревню, что находится от нашей всего в каких-то трех километрах, за небольшим лесом. Войдя в населенный пункт, я останавливаюсь как вкопанный: по улице двигается крестьянская телега, запряженная против обыкновения не лошадью, а... коровой.

Из Вощанок в Москву – таким был путь белорусского паренька, ныне известного российского ученого Степана Карпенкова.

ПАМЯТЬ хранит картинку из детства. С матерью моей, Марией Ильиничной, мы отправляемся в ее родную деревню, что находится от нашей всего в каких-то трех километрах, за небольшим лесом. Войдя в населенный пункт, я останавливаюсь как вкопанный: по улице двигается крестьянская телега, запряженная против обыкновения не лошадью, а... коровой.

— Что ты, что ты, — успокаивает меня мать, поясняя: — Это Харлан, он одноособник, лошадь ему держать не положено. Вот он и ездит на корове.

Тогда я еще мало понимал, что такое одноособник и почему ему нельзя держать лошадь. Уже гораздо позже, став взрослым, узнал обо всем.

Житель деревни Вощанки Кормянского района Харлан Карпенков до конца своих дней, а умер он в зрелом возрасте, так и не принял колхозы, оставаясь, как тогда говорили, одноособником, а по существу частным хозяином. Советская власть всячески его притесняла: обкладывала налогами, не разрешала держать в хозяйстве лошадь как объект наживы, отказывала во всем, чем пользовались колхозники. Правда, до репрессивных мер не дошло.

Семья Харлана жила тихо и неприметно. Все, что имелось в их доме, было заработано нелегким крестьянским трудом. Продукция с огорода и подворья уходила главным образом на продажу, ведь деньги нужны были, чтобы уплатить налоги и приобрести для себя самое необходимое.

В семье воспитывалось четверо детей. Они, как и все, ходили в школу, но были, пожалуй, посерьезней остальных, меньше шалили. Отец запрещал им вступать в пионеры и быть комсомольцами. Но дети есть дети, они хотят быть похожими на сверстников.

Детей Харлана в пионеры приняли. Правда, отцу они об этом не говорили: как было его ослушаться? А чтобы он ничего не узнал, после уроков пионерские галстуки ребята прятали в укромном месте. На следующее утро, идя в школу, снова повязывали их себе на шею. И так каждый день.

Односельчане, конечно, знали об этой уловке. Но никто из них Харлану так ничего и не сказал. Впрочем, он слыл не очень-то общительным. Может, оттого, что и люди к нему не особенно льнули: все-таки одноособник, почти что враг советской власти. Но вот когда в Вощанки к живущей там сестре матери тетке Татьяне приходили в гости мы семьей, мой отец, Василий Петрович, работавший учителем в сельской начальной школе, нередко заглядывал к Харлану. Они долго беседовали, могли даже и по чарочке пропустить.

Все дети Харлана вышли в люди, как говорили у нас в деревне. Закончили различные учебные заведения, приобрели специальности и живут сейчас вдалеке от родных мест. Но больше всего Харлан гордился сыном Степаном. Он родился через два года после войны. Закончил школу, уехал не абы-куда — в Москву.

Долгие годы о нем ничего в деревне не было слышно. И вот однажды — в то время я учился в Вощанской восьмилетней школе — на огороде у Харлана вдруг приземлился... вертолет. Мы, ученики, несмотря на начавшийся урок, рванули к вертолету. Из него вышли люди и стали носить на подворье к Харлану... шифер. На тот момент он был дефицитом, и Степан решил помочь отцу, организовав доставку таким необычным способом.

Сам Степан, оставив после школы Вощанки, блестяще окончил Московское высшее техническое училище имени Баумана. Он доктор технических наук, профессор. Академик Российской академии естественных наук. Лауреат Государственной премии Российской Федерации, заслуженный деятель науки России. Автор более десяти изобретений и ста научных работ, в том числе учебника для вузов под названием «Концепция современного природоведения». Долгие годы был советником правительства Москвы.

На свою малую родину Степан Харланович приезжает не часто, в основном на Радуницу, чтобы вместе с односельчанами поклониться праху родителей. О себе он говорить не любит. Но в штаб-кватире исполкома СНГ в Минске мне рассказывали, что, находясь на должности советника правительства Москвы, немало сделал Степан Карпенков для развития российско-белорусских связей. В Москве, правда, сейчас новое правительство, и кое-что им воспринимается по-иному. Но хорошее, надо полагать, осталось.

А в Вощанках дом Карпенковых сохранился до наших дней. В нем никто не живет. За строением присматривают дальние родственники.

Олег ШВЕДОВ

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter