Салют Победы стал и салютом прощания с сержантом-танкистом
Его звали Зыга. Это не блатная кличка, а краткая версия полного и труднопроизносимого имени Сигизмунд.
А письма с фронта он подписывал так, как называл себя сам, – Сергей. Много лет назад бабушка, в предчувствии близкой кончины, передала мне единственное наследство – стопку солдатских треугольников. В них бесхитростные строки с фронта.
«Здравствуй, дорогая и любимая Мама. Письмо Ваше я получил. Радует меня, что Вы в эвакуации в Моршанске, вырвались из лап проклятого Гитлера. Новый год я встретил неплохо, выпил 100 г, вспомнил вас всех, был устроен вечер, пели, танцевали, играли. Ничего, настанет время — разобьем и уничтожим ненавистного врага, а тогда – встретимся и заживем прежней жизнью.
6.01.43 г.»
«Здоров, дорогой Ваня! Большое тебе спасибо за письмо и благодарю за поздравлние с орденом… Ты, Ваня, работаешь на таком производстве, которое тоже ценное для разгрома ненавистного врага. Тешит меня то, что у тебя хорошо идет работа, и ее хорошо оценило наше правительство, и что ты ожидаешь награды, которую, я знаю, ты заслужил своим преданным трудом.
Твой шурин Сергей. 7.02.43 г.»
«Здравствуй, дорогая и родимая Мама! Ну вот мы и в Германии, в логове ненавистного врага. Здесь мы его и добьем, рассчитаемся за все несчастья, которые фашисты нам принесли. Я тебя и всех вас очень и очень люблю и жду не дождусь скорой встречи после окончательной победы. Твой любящий сын Сергей.
Весна 45 г.»
А вот еще одно письмо. Но уже не с фронта от Зыги-Сергея-Сигизмунда, а о нем. Просьба сообщить что-либо о судьбе внезапно замолчавшего солдата.
«Начальнику II части Кагановичского военкомата от матери фронтовика Круль Марии Александровны, прожив. по Советской 13, кв. 3.
Заявление
Сын мой, Сигизмунд Викентьевич Круль, 1912 г.р., с июня 1941 года находился в рядах защитников Родины в одной и той же части № п/п 07651. 24 апреля получила последнее письмо, и с тех пор молчание. Я обращалась к начальнику части и к товарищам, которые бы его знали по той же части, но ответа ниоткуда нет.
Потому прошу вас не отказать моей просьбе и помочь мне найти связь с частью п/п 07651, чтобы разыскать моего сына.
М.А.Круль, 20/IX.45 г.»
В конце концов удалось установить: солдат погиб в возрасте 33 лет. Была известна и точная дата гибели. Боевые товарищи прислали Марии Александровне наручные часы сына. Потом ей была назначена пенсия. А вот место захоронения так и не удалось установить.
Но все-таки, как говорится, есть Бог на свете. Как-то в начале апреля жена моего брата Белла Авакова, интернетовский экстраас, наткнулась на сайт Военно-мемориального центра Вооруженных сил России, который вот уже третий год систематизирует данные о погибших воинах. За сравнительно короткий период уже отсканировано и представлено в Интернет-доступ около 9,8 миллиона листов архивных документов. Официально все это называется «Объединенная база данных (ОБД) «Мемориал». Есть там среди миллионов имен и фамилий и наш Зыга. Похоронен он (согласно информации из донесения боевых частей о безвозвратных потерях) на братском кладбище бывшего немецкого Кольфурта, а ныне польского городка Венглинец Нижнесилезского воеводства. «Причина выбытия – убит».
Ну а теперь о дате выбытия. Девятого мая 1945 года в Москве, где мы, бабушка, мама и я жили тогда на Красной Пресне, гремел салют Победы. Помню, я малый, год с небольшим от роду, забился в страхе от раскатов под кровать.
И, видимо, примерно в эти же часы в немецко-польском Кольфурте-Венглинце трехкратно прогремел еще один салют. Прощальный. Как воинская почесть в память о старшем брате моего отца, Сигизмунде Викентьевиче Круле, старшем сержанте-танкисте, кавалере двух орденов Красной Звезды и медали «За отвагу», прошедшем всю войну с первого до последнего дня, от Киселевичей, что под Бобруйском, до Германии, и погибшем в День Победы в стычке с недобитыми эсэсовцами.
А жил он с семьей в Минске в маленьком кирпичном домике возле Красного костела, сохранившемся и по сей день…
