В самом городе, правда, было настолько спокойно, что в марте 1918 года в Мстиславль эвакуировался Могилевский губисполком и сразу начал действовать. Уже через два месяца у населения изымают дензнаки, потом излишки хлеба. Налогами облагаются дома, лошади, экипажи, велосипеды, ружья, и даже выехать из города можно, лишь уплатив приличную сумму.
Портняжные ножницы не облагались налогом, но не было тканей, из которых можно было шить.
— Рисовать я начал рано, где-то с пяти лет. Вспоминается, как моя мать купила для меня красные чернила, кисточку и маленький блокнот. С каким восторгом я рисовал красными чернилами петушка! Какую радость я получал от чернил красного цвета! — писал позднее художник.
Наверное, родители уже заметили что-то необычное в этом ребенке, если решились потратить деньги на чернила, кисточку и маленький блокнот. Пять лет — это 1923 год. Год знаменитого мстиславского пожара, когда выгорело полгорода, и толпы людей уехали в поисках работы и хлеба.
С 1926 года Израиль Басов учился в семилетней еврейской школе. В Мстиславле была единственная такая школа — имени Эстер Фрумкиной. По имеющимся сведениям, в 1927 году в ней обучалось 530 детей. Историю в ней преподавала Стера Львовна Вестерман, которая впоследствии работала завучем Мстиславской белорусской школы № 1 и первой
в БССР получила звание заслуженного учителя.
В 1934 году, по примеру старшего брата Бениамина, Израиль пробует поступить в Витебский художественный техникум, но проваливает вступительный экзамен по русскому языку. И ему ничего другого не остается, кроме как вернуться домой и устроиться ретушером в фотоателье «Путь Октября», а по вечерам заниматься живописью. Потом война, эвакуация, трудармия, демобилизация, возвращение в Мстиславль, где он подряжается рисовать автомобильные номера.
Только в 1947 году он наконец поступает в Минское художественное училище, так называемую Глебовку, на специальность «художник-педагог». Тут его наставниками становятся замечательные художники — Виталий Цвирко, Иван Ахремчик, Хаим Лившиц. Но даже они не могли спасти его от ретивых «борцов с космополитами». Вступились однокурсники, друзья — Николай Куйчик, Михаил Савицкий, Николай Чепик, Виктор Громыко, — и его восстановили в училище.
Закончив Глебовку, он даже не пытался поступать в вуз. На руках была семья, нужно было зарабатывать на хлеб. Четверть века проработал он в Центральных художественных мастерских Художественного фонда на должности художника-исполнителя, пока его не уволили по сокращению штата. Для собственного творчества, как когда-то в Мстиславле, оставались только вечера. И творчество его никем не признавалось.
С женой Беллой БорисовнойКазалось бы, положение должно было измениться после того, как в 1959 году его приняли в Союз художников БССР. Рекомендации для поступления ему дали Натан Воронов, Адольф Гугель, Константин Космачев и Абрам Моносзон. Но это ничуть не облегчило его картинам путь на выставки. Его обвиняли в «формализме» и «антисоветчине».
Сегодня уже не найдешь ни обвинений, ни обвинителей. Их смыло свежей волной истории.
«Премудрость построила себе дом…» — так называлась его недавняя сенсационная выставка в Национальном художественном музее. Выставка, до которой он не дожил 24 года.
— Израиль Басов — это фигура фундаментальная, — сказал на открытии выставки заместитель председателя Белорусского союза художников Леонид Хоботов. — Фигура, которая закрепилась в белорусской культуре. Это уровень, на который мы сегодня ориентируемся, на котором проверяем самих себя. Басов — это фигура, на которую сегодня равняется современное искусство, современная молодежь. Ориентируется на понимание цвета, формы, эмоции и всего, из чего состоит профессиональное искусство.
Израиль Басов — это для нас история, но, с другой стороны, это часть нашей жизни. Мы свидетели его судьбы. Для одних это трагическая, драматическая судьба. Для других это счастливая судьба. Счастливая в смысле удовольствия беседовать с ним, видеться с ним.
Не всем это удавалось. Он был затворником, вел скромный образ жизни и видел мир так остро и самостоятельно, как никто другой. И мне приятно, что я имел возможность с ним лично встречаться, беседовать. Я стал свидетелем его философского понимания того, как надо выстраивать свою жизнь по отношению к человечеству, по отношению к природе и занимать в этой жизни абсолютно принципиальную позицию. Это яркий пример того, чему надо подражать и надо учиться. Это стойкость, выдержка, устойчивое понимание того, чем занимаются художники, и мужественная готовность защищать от посягательств свое авторское «я».
Фото: из личного архива Израиля Басова
