Литературные премии по–прежнему являются популярным маркером на книжном рынке. Этакий знак качества, который привлекает читателей–покупателей. Нет лучшей раскрутки для молодого писателя, чем засветиться хотя бы в лонг–листе.
Первым лауреатом премии Ежи Гедройца стал прозаик и переводчик Павел Костюкевич. Недавно он написал новый роман — «План Бабарозы», который во многом продолжает традицию Мойсея Кульбака, писателя 1920 — 1930–х. Минская семья, в которой синтезируются разные национальности и взгляды... Поколение за поколением добавляют свои истории в летопись рода...
Разумеется, вокруг премии не может не быть споров, тем более лонг– и шорт–листы вывешиваются на всеобщее обсуждение. В этом году одним из претендентов на Гедройца был Андрусь Горват, автор популярных дауншифтерских заметок «Радзiва Прудок». Эта кандидатура спровоцировала рэп–баттл молодых поэтов в Фейсбуке. Еще одна «байка» премии — об известном писателе Альгерде Бахаревиче, который трижды занимал второе место и один раз третье. По поводу чего и сам Альгерд высказывается с сарказмом, насчет «проклятия второго места». Бурлила окололитературная публика и когда премию получил писатель старшего поколения Виктор Казько, и когда в этом году лучшей признали книгу не художественную, а сборник репортажей Дмитрия Бартосика. В чем критик Анна Кислицына, например, усмотрела параллель с присуждением Нобелевской премии Светлане Алексиевич: это, мол, реабилитировало жанр нон–фикшен.
Вообще, результат любого литературного конкурса неабсолютен, ибо зачастую сравнивается квадрат с апельсином, соленое и теплое. Иногда на результаты влияют отнюдь не литературные соображения. Бывает, выбирают не лучшую книгу, а персону, о которой легче договориться. Затем следуют бурные обсуждения тех, кто недоволен решением жюри. Опять же зачастую судят не книгу, а автора — как общественную персону, личность со своими заслугами и индивидуальными тараканами. Хотя какое отношение к результатам литературного конкурса должны иметь материальное и социальное положение автора, его убеждения, место работы и наличествующие членские билеты? Повторю: сражаться должны не авторы, а книги!
Правда, традиционно активнее всего сражаются те авторы, чьи книги слишком слабы, чтобы ввязаться в борьбу на уровне текстов. Обиженный писатель, поверьте, это атомная сила. Со мной согласятся сонмы редакторов всех эпох.
Опять же насколько в отношении белорусского литературного процесса можно применить определение «бурные обсуждения»? Мало того, что сообщество тех, кто вообще читал хоть кого–то из авторов, фигурирующих в списках наших литературных премий, довольно узкое, так еще и это сообщество сегментировано. Какие–то обсуждения в основном проходят в социальных сетях и на отдельных литературных порталах, опять же — в своих тусовках.
Впрочем, я — оптимист: любая популяризация белорусской литературы в отсутствии развитого книжного рынка — нам плюс.
Что касается влияния премий на продажи книг... Насколько я могу отследить, у нас это влияние не слишком велико. Ведь в отношении искусства правдив и тот принцип, что можно привести коня к водопою насильно, но нельзя заставить его пить.
Чего хотелось бы? Да, больше премий, больше их пиара. Чтобы белорусская литература больше читалась. Собственно говоря, последнее — и есть главная цель всех литературных конкурсов.
rubleuskaja@sb.by
