Живу в то самое время, когда книги читать могут себе позволить немногие. На днях зашла в Национальную библиотеку — красота! Просторно и немноголюдно. Вот и решила написать о книгочействе как особой форме гедонизма. И только собралась с мыслями, как подружка звонит: «Он меня предал! Что теперь делать?» Ясное дело, я отложила написание статьи на часок. Надо же подружку спасать. Когда вернулась к литературе, подумала: с такой личной жизнью еще не скоро я заведу себе читательский абонемент. И решила писать о предательстве.
Помню, в детстве он меня тоже предал. Ясное дело, это был совсем другой он. Я пришла домой, закрылась в комнате и решила: умру! Поскольку по моему тогдашнему пониманию умереть от боли в сердце можно было лежа на диване и глядя в потолок, то этим я и занялась. Даже плакать не было сил. Лежала и смотрела. Так и уснула. Можно и это назвать формой смерти, потому что проснулась я другим человеком — в удивительно спокойном настроении. Только очень хотелось какао. Ну... какао, то–се, поплакала и решила, что как–то это несправедливо, что он меня предал, а я еще и умирай. Пришло на ум, что нужно ему отомстить. А самая лучшая форма мести — стать самой счастливой женщиной на свете. Вот он идет по улице, видит, а мимо я счастливая еду. Или на яхте проплываю. Или на самолете. Не важно. Пришлось, конечно, поработать.
С течением времени все, кто меня предал, организовались в некий собирательный образ. Не знаю, с каким литературным персонажем себя сравнить — с хитроумным идальго, боровшимся с мельницами, или с Павкой Корчагиным из «Как закалялась сталь»... Но внезапно я по–женски поняла смысл внутренней политики СССР — только в противостоянии врагам можно сплотить силы народные. Ну в моем женском случае народ — мой внутренний резерв. И вот я настолько мастерски научилась управляться с предательством, преобразуя гадкие поступки в горючее для своего реактивного двигателя, что чуть было не сделала полеты в космос всем смыслом своей жизни. Видимо, предатели все же почувствовали, что я их использую, и перестали встречаться. С тех пор моей воинствующей энергии в этом мире стало гораздо меньше.
Мы тоже предатели. Что — нет? Ни–ни? Ни разу? Ну вот, и когда вспоминаешь об этом, то как–то не так обидно сразу становится. Но в своем случае всегда знаешь мотивы и цели. Я объясняю подружке про то, что у того человека тоже были аргументы. А она одно: за что?
Самое лучшее, что можно придумать, — это понять и простить предателя. Чувствуешь себя божественной после такого поступка. Только сразу это не приходит. Сначала мучения, ожидание раскаяния, невыносимая боль и пустота. А потом... Потихоньку. Помаленьку. Смотришь: все налаживается!
Предательства бывают разной степени тяжести в зависимости от отношений. Но смысл один: предатель обрекает на гибель. Причем с его точки зрения все может выглядеть иначе, но мы–то гибнем.
После каждого маленького предательства гибнет частичка нас. Тает вера. Я вот говорю, что мы сильнее становимся. А может, циничнее? И так часто бывает, что как с человеком поступили, так и он потом поступает с другими. То есть предательство плодит себе подобное. Но мне думается, что стоит вот себе скала. Как ее можно предать? Или растет дерево. Его можно спилить, но оно не почувствует себя преданным. Так и человек, если он самодостаточный, то никто его не предаст. И только если ты зависишь от чужого мнения и расположения, то, потеряв эту опору, лишаешься почвы под ногами. Так, может, нет на свете никакого предательства, а есть лишь наше заблуждение. Избавившись от иллюзий, мы становимся скалой. Никто ей ничего не должен и она никому.
В общем, я подружке посоветовала понять, простить и отпустить.
А она говорит:
— Я так зла, обижена, растоптана — хочется отомстить!
Подумала и говорю:
— Ладно. Есть еще один хороший вариант — неси куклу вуду, отомстим! А потом все равно поймем, простим и отпустим.
Кто сказал, что предателям все нужно с рук спускать? Казнить, потом помиловать!
Ну вот, разобралась — теперь можно и о высокой литературе подумать.
Подумаю, почитаю, напишу.
До встречи!
Т. С.
