Чемпионка мира по легкой атлетике Наталья Хоронеко считает, что главное — это спокойствиеВы знаете, что Беларусь — ядерная держава, с которой вынуждены считаться все без исключения страны мира? Это я про спорт, конечно. Сложно сказать, увлекались ли наши предки — кривичи да радимичи — толканием тяжелых предметов на дальность, но их потомки в этом деле преуспели, камня на камне не оставив от стереотипов о якобы неженственности спорта больших достижений. Сначала по всей планете золотые ядра разбрасывала чемпионка мира и Олимпийских игр Янина Корольчик. Вслед за ней на мировой арене появилась Надежда Остапчук. Теперь же на подмогу им пришла и Наталья Хоронеко. Вот ведь картинка–то вырисовывается: глядишь, так в Пекине и весь пьедестал оккупируем! Дай–то Бог, как говорится...
Девушке из села Высокое Витебской области всего 23. На фоне фактурных, под два метра ростом, соперниц Наташа Хоронеко даже немного теряется — стоя на верхней ступеньке пьедестала зимнего чемпионата мира в Москве, белоруска лишь чуть–чуть возвышалась над немкой Надин Кляйверт. Впрочем, этот факт Наташу совсем не смущает. Да и к победе своей она относится совсем буднично, словно не мировое первенство, а чемпионат Беларуси выиграла. Это, впрочем, неудивительно — очень уж она скромная. Кстати, по этой же причине до недавнего времени постоянно оказывавшаяся в тени Надежды Остапчук Хоронеко журналистским вниманием была обделена. Так что начнем с истоков...
— Наташа, извини за банальность, но почему выбрала атлетику? Девушка ты видная, неужели других вариантов для самореализации в Высоком не было?
— Нет, почему же? Обычно все говорят, что в детстве мечтали стать кем угодно, только не спортсменом, а потом случайно попали в секцию и пошло–поехало. А я вот хотела стать спортсменкой, хотела достичь чего–то серьезного! С пятого класса легкой атлетикой занималась, тренировалась. И когда предложили переехать в Минск, я даже не раздумывала — хотелось попробовать себя на более высоком уровне.
— А родители? Как они отнеслись к тому, что их дочка мало того, что днями таскала совсем вроде бы «неженское» ядро, так еще и из дому уехала?
— Родители спортом никогда не занимались, но меня, надо отдать должное, поддерживали всегда. По крайней мере, не перечили: раз решила — пусть занимается. Когда уезжала в Минск, мама, помнится, сказала: «Если я тебя сейчас не пущу, ты же мне это всю жизнь вспоминать будешь».
— Про характер, кстати, и твой нынешний тренер — Людмила Никипорчик — говорила: мол, трудновато с Наташей работать — очень уж упрямая, своенравная. Но по этой же причине она многого достигла и еще достигнет. Согласна?
— Со стороны виднее. Я и в детстве никогда домашней не была. Лидером меня, правда, тоже назвать сложно, но я постоянно куда–то ввязывалась, где–то бегала: компании, игры, драки...
— Даже драки?
— А что тут такого? Постоять за себя всегда могла.
— Ну просто железная леди! А перед стартами волнуешься? Глядя на твое «золотое» выступление на последнем чемпионате мира в Москве, показалось, что тебя вообще ничем пронять невозможно.
— Последний раз серьезное волнение я испытывала... Дайте вспомнить... Наверное, на первом юношеском чемпионате мира. Это был мой первый серьезный старт, первый выезд за границу — представляете сколько всего?! В квалификации очень волновалась. А потом собралась и второе место заняла! До сих пор все в подробностях помню. А вот больше сильных переживаний и не было.
— То есть пока все сидят и пытаются собрать в кулак мысли и силы, ты...
— ...гуляю. Серьезно — я не сторонница того, что перед стартами нужно обязательно лежать в номере, смотреть в потолок и думать о том, как бы это ядро подальше забросить. Тем более что очень люблю изучать новые страны и города. Не с точки зрения магазинов, как многие, а именно исследовать: из чего эта страна состоит и кто в ней живет. Архитектура мне тоже очень нравится. Помню, как впечатлили Чили. Это первая экзотическая страна, которую я посетила, и мне было интересно буквально все — это была встреча с другим миром! С тех пор, правда, успела по заграницам поездить достаточно много и насмотреться разного — и плохого и хорошего. Исследовательского интереса от этого не убавилось, но в том, что лучше Беларуси нет, убедилась стопроцентно.
— Сейчас, похоже, исследователей стало двое — в отличие от большинства спортсменов, стремящихся найти свою вторую половинку где–то за пределами площадок и прочих беговых дорожек, ты поступила хитро...
— Ну почему же хитро? Я никого по принципу «спортсмен — не спортсмен» не выбирала. Просто с Андреем (Михневичем. — Прим. авт.) так все хорошо сложилось.
— А как же разговоры о том, что, мол, два спортсмена, если вместе соберутся, — все разговоры только о тренировках и результатах?
— Есть такое. Но разве это плохо? По–моему, нет. В лице Андрея как–то органично совместились и любимый человек, и старший товарищ — опытный спортсмен, у которого можно многому научиться. Но все это — личная жизнь, а я о ней говорить не люблю.
— Боишься, что сглазят?
— Да нет, просто не люблю. И о мечтах тоже никогда не рассказываю. Это же все мое, оно только во мне оставаться должно. Впрочем, суеверий тоже хватает. Например, если левая рука зачесалась — значит, к деньгам, правая — к встрече. Но это только к жизни относится — не к спорту. Если перед броском рука зачешется — это совсем не значит, что обязательно выиграю. Я–то прекрасно знаю, что все зависит только от меня...
