Любовь СОРКИНА: «Работы я никакой не боюсь».
Коси, коса!
Забор, щеколда, ворота — и вот я уже возле старого деревянного дома на окраине Могилева. Эдуард Соркин выходит навстречу:
— Ищите маму на участке!
Любовь Исааковна на приветствие ответила, однако от дела не оторвалась: вытерла лезвие косы свежескошенной травой и привычным жестом стала водить по нему бруском. А потом отправилась к старой груше. Здесь позировать на фотокамеру тоже не стала: дело-то не ждет. Несколько уверенных взмахов — и вот уже одуванчики с клевером легли ровными рядами. Аромат цветов, которыми пестрит ухоженный участок, смешался с запахами травы и цветущего сада. Только минут через пятнадцать пенсионерка, отставив косу, пригласила присесть на пенечке возле дома — передохнуть. С ходу пожаловалась:
— Вот разменяете вторую сотню лет, поймете, что это такое. Ходить теперь приходится с опорой.
На вопросы о прошлой жизни заметила: «Да что ее вспоминать! Пятеро детей было у мамы, растила их одна. Как думаете, легко нам было?» Но воспоминания о доме добавили в разговор теплых ноток. Могилевчанка призналась, что сама родилась в нем в апреле тысяча девятьсот шестнадцатого. А построил дом еще ее отец, когда задумал жениться.
— Стоит дом на одном и том же месте. Только до войны он относился к деревне Тишовке. А сейчас уже в городской черте.
Этот дом папа Любы построилперед своей свадьбойДан приказ ему — на запад
Любовь СОРКИНА была комсомолкой и красавицей
Потемневшие бревна над крепким фундаментом, начисто вымытые стекла в старых рамах. Хата, не скрывает хозяйка, повидала многое. Отсюда тогдашняя выпускница семилетки в четырнадцать лет отправилась на работу в местный колхоз. Работала не кем-нибудь, а трактористкой. Через пару лет профессию сменила. И тоже совсем не на женскую: пошла токарем на шелковую фабрику (позже завод искусственного волокна). Здесь же с будущим мужем познакомилась. «Он был очень хорошим. Красивым. Так ухаживал… целых пять лет», — в подробности своего единственного в жизни романа Любовь Исааковна вдаваться тоже не захотела. Но по затянувшимся паузам было нетрудно догадаться: старая рана все равно болит. Ее Бориса призвали в армию до войны. Расписались молодые во время короткого отпуска жениха. А завтра уже был июнь сорок первого. Часть, где служил лейтенант Зарахович, получила приказ отправляться на запад. Его жена, так и не успевшая сменить девичью фамилию, уехала в эвакуацию на восток. Там, в Саратовской области, в сорок втором родился их Эдуард. Борис этому событию порадоваться так и не успел. Любовь Исааковна вздохнула:
— Хорошо хоть карточки остались. А иначе сын даже не узнал бы, как отец выглядит.
Весточки о судьбе родного и единственного она ждала всю войну. Но не дождалась: уже после Великой Отечественной отправила в комиссариат не один запрос. Пока наконец не получила ответ: Борис Зарахович пропал без вести в сорок втором.
Впрочем, были в войну и моменты, которые иначе как чудом не назовешь. Мама и сестра Любы попали в список тех работников шелковой, которые были эвакуированы в Саратовскую область вместе с оборудованием фабрики. Там все случайно и встретились, чтобы больше никогда не теряться. Возвратились с фронта все три брата Соркиной — это тоже было счастьем. А в сорок четвертом, после освобождения Могилева, домой вернулась сама. Хата, хоть и осталась цела, без хозяйского надзора заметно обветшала. Потому в начале пятидесятых хозяева затеяли большой ремонт, перебрали-простучали почти каждый венец. Заменили подгнившие бревна на новые, перекрыли крышу. Несколько лет назад дом обновили снова: «Теперь у нас газовое отопление. Включаем его, когда захотим, если холодно. Есть вода, канализация».
Среди документов сохранился и профсоюзный билетПосле войны и участок обиходили: разбили сад, посадили сирень, кусты смородины. «Соседи помогли — принесли нам саженцы, у кого какие были», — Любовь Исааковна рассказала, что какое-то время она корову и свиней держала.
Загляните в семейный альбом
Любовь растила сына одна.
Мы перелистываем семейный альбом, перепрыгивая из двадцать первого столетия в век двадцатый, из одного десятилетия в другое. Вот еще совсем юная Люба в платье с вышивкой. И она же вместе с родственниками у крылечка родного дома,но на послевоенной карточке. На одном из самых старых снимков запечатлена мама нынешней хозяйки со своими родителями. Соркина поясняет: они были городскими мещанами. А родня по отцовской линии — из крестьян. Богатой ни ту, ни эту сторону не назовешь. Но на жизнь никто из них никогда не жаловался, высокими словами не бросался, а людей все оценивали по труду и поступкам. Любовь Исааковна эту науку тоже усвоила.
Братья и невестки, племянники и внуки. Среди фотографий попадается и открытка от старшего из них. Соркина коротко поясняет: отправлено послание из Афганистана, куда парня забрали со студенческой скамьи. Отвоевал, вернулся. Но вот уже несколько лет как ушел из жизни. Больше тридцати лет назад ровным — будто детским! — почерком солдат написал своей бабушке: «Если бы все были такие, как ты, зла в этом мире не было бы. Проживи еще столько же лет, моя милая!» Тогда пенсионерке было семьдесят.
Второй внук живет в Минске, работает врачом. Уже и правнук в институте учится. В Могилев они приезжают минимум дважды в год — на день рождения бабушки и прабабушки, а также папы и деда. Эдуард Борисович, к слову, родной дом тоже покидал ненадолго — на время учебы в Пензенском политехническом институте. Дипломированный специалист несколько лет отработал в России, а потом устроился в проектный отдел все того же завода искусственного волокна, продолжив трудовую династию Соркиных—Зараховичей. Если сложить все отданные ими предприятию годы, наверняка получилась бы не одна сотня лет. Только Любовь Соркина около сорока отработала, и это «с вычетом» на войну. Выйдя на пенсию, тоже не сразу на заслуженный отдых ушла, еще и в троллейбусном парке потрудилась. «Я, — призналась она, — никакой работы не боюсь. Без дела сидеть не привыкла».
Учиться нужно у молодых!
Муж Борис навсегда остался молодым
Грядки с луком-морковкой, огурцами-помидорами по-прежнему сажает сама. Не забывая о клумбах: возле дома, у забора и сараев благоухают пионы и примулы, радуют глаз тюльпаны, кокетливо выглядывают незабудки. Мама с сыном даже консервы на зиму закатывают. Хотя тем же вареньем сегодня никого не удивишь, но ведь ягода сама в банку просится! Пенсионерка не скрывает: обязанности по дому они с Эдуардом Борисовичем делят поровну. Обед при этом может приготовить каждый. У нее, скажем, лучше супы получаются, у сына — выпечка. От помощи соцработника Любовь Исааковна отказалась наотрез:
— А зачем он, если мы и сами справляемся? Сын за мной ухаживает так, что некоторых матерей даже дочери так не досматривают.
В прошлом году тогда еще столетняя дама удивила и избирательную комиссию, когда лично пришла на выборы. Предложение голосовать на дому отвергла напрочь, заявив, что она «еще не такая старая».
В чем секрет долголетия? Что нужно делать, чтобы жить до ста лет и больше?
— Что могу советовать молодым? Да нам самим у молодежи есть чему поучиться! Смотришь на этих парней и девушек, которые на 9 мая в колоннах идут, и душа радуется. Дети нынче совсем другие. В передаче, которую Галкин ведет, четырех- и пятилетки такие знания и таланты демонстрируют, о которых в наше время их сверстники и думать не могли.
Сама она когда-то считалась хорошей спортсменкой, комсомолкой-активисткой. До войны вместе с другими физкультурниками шелковой фабрики в Минск на парады ездила. Строили пирамиду, причем Люба наравне с парнями держала опору в нижних рядах. Сегодня Соркина тоже далека от сантиментов: в перечне ее любимых фильмов мыльным операм места нет. Любовь Исааковна призналась: куда больше уважает боевики — «Морских дьяволов», к примеру. Или ту же «Улицу разбитых фонарей». Новости, разумеется, тоже не пропускает. Читает и газеты, а с книгами сложнее: зрение стало подводить.
На прощание эта удивительная горожанка предложила нарезать мне букет. Не скрою: уйти с охапкой цветов было заманчиво. Но я отказалась: уж очень не хотелось нарушать гармонию этого гостеприимного дома и ухоженного двора, где каждый гиацинт и примула на своем месте. Потому и соловьи поют свои оды не только ночью. Их голоса слышны и днем — на радость хозяйке и ее гостям.
