...Перед тем как сесть за текст о Владимире Пичете, пришлось сходить на истфак БГУ. Простите за парадокс субъективного соцопроса: не каждый студент уверенно называл имя ныне действующего ректора своей альма-матер, зато о Пичете - первом ректоре БГУ - говорили много. А ведь его уже почти 60 лет нет - на днях годовщина смерти. Впрочем, им-то, историкам, сложно переоценить его роль. Без цитат из его работ по истории Беларуси до сих пор не обходится ни одно фундаментальное исследование. При этом обожаемый когда-то всем женским "населением" университета, элегантный профессор Пичета до сих пор не "забронзовел", не стал "иконой в размере оклада". У студентов, хотите - верьте, хотите - нет, свои отношения с первым ректором первого белорусского университета. Когда проходят гулянья - дискотека, выпускной или день студента - гипсового Пичету бережно уносят в подсобку. Почему? Студентки зацеловывают. Есть у них какая-то традиция, связанная с первым ректором, - удачу, что ли, приносит. Да и Пичетовские чтения, которые организовываются к тем или иным датам, нет-нет да и назовут "пичетниками". Так, как здесь, в БГУ, говорили 80 лет назад - при нем...
В архивных документах и стенограммах жизнь знаменитого ученого-слависта поделена на две половины. Одна: там, где много работы, где ночи без сна - создание университета, научные труды, краеведческие экспедиции и "пичетники" со студентами в выходные. Другая: жизнь ученого, выдернутого из своей эпохи. Так и не сумевшего понять новые правила игры. Но, даже несмотря на эту "несвоевременность", для исторической науки нашей страны он был настоящим везением. Или роком? Давайте разбираться.
"...но веревка оборвалась"
Сложно определить, кем больше был Пичета: ученым-славистом или организатором, собирателем первого нашего университета. Одной этой работы - восемь полуголодных, но таких полных событиями и безудержной работой лет - достаточно для бессмертия. А труды по истории? Cотни работ Пичеты по истории России, Литвы, Польши, Чехии, Сербии, Болгарии, Узбекистана, Франции.
При таком-то списке заслуг - полжизни унижений. В 1930 году он проходил по "академическому делу". Двух случайных московских визитов к академикам Платонову и Любавскому, которых затем обвинят в "монархическом заговоре", оказалось достаточно, чтобы все изменилось однажды и навсегда. В сентябре 1930 года его арестовали. Месяц допросов и год в одиночке. Он подписал все... Потом - ссылка в Вятку.
Есть легенда, что из ссылки его "достали" по личному приказу Сталина, на приеме у которого чешский дипломат поинтересовался судьбой знаменитого ученого Пичеты. В течение одной ночи Пичету отыскали. Привезли в Москву, отмыли, накормили досыта. Переодели в приличный костюм, даже отыскали пенсне "с чужого носа", которое в лучшие времена всегда было "визиткой" ученого. И явили пред очи иностранного дипломата, порекомендовав рассказать о длительной научной командировке...
Достоверность этой истории не подтверждена. Потому многие ученые, исследовавшие архивы, считают ее чистой воды легендой. Истинная причина возвращения ослабевшего Пичеты из ссылки остается тайной. И потому легенду эту вновь и вновь пересказывают. Пересказывают потому, что хочется верить в чудо. Верить в то, что вмешался рок, судьба - какая угодно высшая инстанция. Да и возвращение - почти в последний момент: здоровье ученого с мировым именем, который в Вятке работал скромным нормировщиком в общепите, сдавало. На фоне истощения организма незначительный перелом руки обернулся сепсисом - общим заражением крови. Пичету перевели в Воронеж, где даже разрешили преподавать в пединституте. Но в письмах профессор писал, что жизнь его была все такой же несносной: "...суровая действительность подкашивает мои силы: как я могу читать лекции студенчеству и продуктивно работать, когда мое имя появляется в списке лишенных избирательных прав, а Жилсоюз предъявляет требования выбросить меня на улицу, как "лишенца"?"
Многолетняя томившая обида, что его - "преданного новому строю" человека объявили "контрреволюционером, да еще монархистом!" - во всех письмах из тюрьмы и ссылки. Он просил о помощи бывших коллег-ученых, оправдывался: после мирных переговоров в Риге в 1921-м, где был экспертом делегации Советской России, "многие историки от меня на улице отворачивались и вообще отнеслись ко мне отрицательно за мою склонность к марксизму и преданность Советской власти. Они ненавидели меня за работу в БССР". Тюремный год - год отчаяния. "Я даже вешался, - пишет он в письме к академику Покровскому, - но веревка оборвалась..."
Заразные "ошибки"
В 1935 году ссылка (волшебным образом?) закончена. Правда, в Минск вернуться не разрешают: Пичета работает в Москве. Но нить не рвется: трудов по истории Беларуси в рабочих папках профессора по-прежнему много. Докладная записка "К вопросу о южной границе БССР" (по обоснованию разъединения западноукраинских и западнобелорусских присоединенных земель) вместе с сопроводительным письмом первого секретаря ЦК КП(б)Б Пантелеймона Пономаренко легла на стол Георгия Маленкова - секретаря ЦК ВКП(б). В Минске у Владимира Ивановича - аспиранты, консультации. В 1939-м избран членом-корреспондентом АН СССР. В 1940-м постановлением Совнаркома БССР его восстанавливают в звании академика АН БССР. Жизнь, казалось, налаживается. Казалось... Пономаренко регулярно получал от Лаврентия Цанавы компромат на Владимира Пичету.
Работать пришлось уже совсем в других условиях. В 1942 году, в эвакуации в Ташкенте, Владимир Иванович пишет секретарю ЦК КП(б)Б по пропаганде Т.Горбунову, что согласен "на любую работу по истории Беларуси досоветского периода". Но вскоре он обещает вовсе уйти из академии: руководителем темы "История Беларуси 1861 - 1914 годов" вместо него назначен вице-президент АН БССР Якуб Колас. Профессор Пичета заявляет: "...здесь надо производить исследования, а специалистов по истории Беларуси вообще нет... Принимаю во внимание все политические значения, но в научном отношении... считаю других лиц мало компетентными... и не нуждаюсь в чьей бы то ни было редакции". Впрочем, после этого выпада он все же продолжал работать. Так и не поняв, что профессор с таким прошлым и таким норовом НЕ МОЖЕТ писать историю страны. Тем более что шла война. В начале 1944-го на его работу "Героическое прошлое белорусского народа" Горбунов дает очень резкую рецензию. А уже через год одноименная брошюра издается под именем самого Горбунова, без ссылок на профессора Пичету.
В октябре 1946 года на заседании Бюро первый секретарь ЦК Пономаренко, разгромив в пух и прах авторский коллектив только что вышедшего выпуска "Истории БССР", заявляет: "Мы не можем пройти мимо прошлых трудов Пичеты по истории Беларуси, ввиду абсолютной неприемлемости и враждебности концепций, составляющих основу этих трудов". Пономаренко обвиняет и других ученых в том, что они находятся под влиянием "ошибок Пичеты". Самая серьезная из которых: "Пичета пытается опровергнуть важнейший исторический факт, заключающийся в том, что Белоруссия получила впервые государственную самостоятельность в Великую Октябрьскую социалистическую революцию". Но настоящее возмущение у первого секретаря ЦК вызывает то, что Пичета определяет "гуманистические среды", центры просвещения на белорусской земле: Виленскую иезуитскую академию, двор князя Юрия Слуцкого, радзивилловский Несвиж, двор гетмана Григория Ходкевича и т.д. "Что может быть отвратительнее концепции, которая выдвигает душителей белорусского народа, феодальных польских и литовских магнатов... выдающимися представителями белорусского национально-культурного возрождения!"
Первый выпуск "Истории БССР" выходит в 1946 году. Фамилии Пичеты нет в списке авторов. Но он незримо присутствует. Грядет событие, абсолютно характерное для нравов тех лет - работавшего над книгой Горбунова обвиняют в популяризации взглядов Пичеты и даже говорят о плагиате. Во время многочасовых дебатов Горбунову пеняют не столько на плагиат (которого, впрочем, и не было), сколько на лояльность к опальному профессору.
А уже 20 ноября 1946 года "Советская Белоруссия" опубликовала статью "Обсуждение первого выпуска "Истории БССР", в которой акценты стояли твердо: во всем виноват Пичета, его ошибки "дают себя знать и в работах других историков". Также в статье говорится, что тов. Горбунов признал допущенные ошибки и "после переработки первый выпуск "Истории БССР" сможет удовлетворить запросы читателей"...
Сор вынесли из избы. Любая работа над историческими трудами в БССР была для Пичеты заказана. Припомнили ему все. Даже то, что он не то чех, не то серб - словом, личность туманного происхождения. С тех пор ученый работал только в Москве. Белорусской темы больше не касался. В январе 1947 года, когда Владимир Пичета работал замдиректора Института славяноведения АН СССР, бюро отделения истории Академии наук СССР отметило, что по истории Литвы и Белоруссии академик Пичета - наивысший авторитет. Но это уже мало что меняло - оторванный от Беларуси, академик вскоре умирает...
История все же - наука точная. Всякая значительная личность однажды занимает в ней свое, соизмеримое вкладу, место. Занял свое и академик Пичета. Правда, в ретроспективе истории человеческая жизнь - мгновение. Иногда за это мгновение звезды не успевают сойтись так, как должно. Впрочем, профессор Пичета был историком. Он знал об этом - как никто другой...
Правду лучше говорить на ухо...
.
