Страна под названием СССР многие десятилетия у доменных печей, на сборочных конвейерах, за чертежными столами, в лабораториях ученых создавала абсолютно неведомый образец общественного строя. И пестрая от избытка красок необычная реальность (но никак не черно-белая) рождала свои представления о прошлом, настоящем и будущем.
После крушения советской державы появились новые книги, исследования, фильмы. Потускнели легендарные кадры о взятии Зимнего, Ленин перестал быть добрым дедушкой, а предреволюционный быт стал все чаще рисоваться в стиле лубочных сюжетов, способных умилить своей светлой непосредственностью даже суровых реалистов. Каковы же сегодня самые распространенные представления о той далекой поре? Что в них мифы, а что — правда?
Вначале немного статистики. К 1913 году Российская империя по промышленному производству занимала пятое место после США, Германии, Великобритании и Франции. На долю России приходилось 4,4% мирового промышленного производства, в то время как на США — 35,8%, Германию — 14,3, Великобританию — 14,1, Францию — 7,0%. В 1912 году в забастовках по всей необъятной стране участвовало более 700 тысяч рабочих, в 1913-м — свыше 800 тысяч и в 1914-м — более миллиона.
Конечно, эти данные могут быть оспорены. Статистика — вещь тонкая. Но с утверждением, что народный протест в те времена из года в год нарастал, вряд ли найдется много несогласных. Правда, кто-то может сказать, что всему виной война. Заводам, крестьянским общинам приходилось ужиматься, затягиваться. Все для фронта. Не до жиру... А вот если бы не “позорная бойня” в центре Европы между Антантой и ее недругами, то через годик-другой зажили бы крестьяне и рабочие всех губерний радостно и величаво. А тут еще и железный фактик: при царе зерно экспортировали, а в советские времена, мол, его за границей приходилось закупать. Увы, это верно. Но с поправкой. Экспорт царской пшеницы был не от ее избытка и не оттого, что несознательные сельчане были завалены хлебом разных сортов и, не зная, куда его девать, даже живности всякой скармливали (что во времена не столь далекие и “застойные” уже, к сожалению, было). Зерновые караваны при Николае II уходили на Запад потому, что так расплачивались с долгами. Несмотря на то, что дома голод бушевал.
Естественно, для кого-то и тогда были конфетки-бараночки в обществе румяных гимназисток. Но для большинства людей вечера не казались такими уж упоительными. И на пули пошли под клич попа Гапона в 1905 году не праздные горожане, которые хотели совершить променад по Зимнему дворцу, в перерыве между рестораном и походом в театр. И репрессии при Столыпине были, а вот реформа его в корне ситуацию не изменила. И поднимались на дыбы, и бросались на военные редуты работяги. И Беларусь бурлила, клокотала. От хорошей жизни идут отдыхать, а не митинговать.
О положении в империи говорит и тот факт, что на дно революций бросило только одну страну из множества вовлеченных в страшный водоворот Первой мировой войны. В остальных (правда, кроме разбитой Германии) ничего подобного не наблюдалось.
Революции происходят не из-за войн, а из-за внутренних кризисов в государстве. В противном случае история войн была историей восстаний.
Не утихают до сих пор споры и о том, почему Германия в тыл своего врага забросила “бомбу”, которая в конечном счете и взорвала государственные устои противника. Речь о лидерах большевиков, устремившихся из эмиграции на родину. Их в некоторых газетах 1917 года называли не иначе как немецкими шпионами. Но ни тогда, ни после расследование о кайзеровских деньгах ни к чему не привело. Да и это было бы слишком просто: шпионы приехали и повели за собой разомлевшие от неги народные массы.
Другая версия Октябрьских событий касается большевиков, которые штыками прогнали прогрессивное и миролюбивое Временное правительство...
Февраль 1917-го в отдельных деталях напоминает август 1991-го.
К руководителю страны являются посланцы, которые говорят руководителю: утлое суденышко летит на рифы, нужна смена капитана, иначе под обломками погибнут все, штурвал надо уступать, команда ропщет и может случиться бунт. 15 лет назад подобный маневр назвали путчем. По аналогичной схеме все развивалось и в феврале 1917-го. С той лишь разницей, что царь отрекся от престола и не вернулся к управлению государством.
О чем в вечернем одиночестве своих кабинетов думали Керенский, Гучков, Шульгин, генерал Брусилов? Может, они полагали, что народу не надо идти на уступки, что нужно железной рукой навести порядок, а потом на европейский манер передать всю полноту власти парламенту и красоваться на трибуне? Кто знает... Только после февраля пришел март, сошел снег, а солдаты продолжали гнить в окопах (уже и непонятно за кого: царя нет, да и Отечество еще то!). И в самой отдаленной слободке, и в зачумленном лазарете, и в закопченном цеху люди не ощутили перемен. Большевики здесь ни при чем.
Их звезда ярко заполыхала среди мириады существовавших тогда политпартий где-то к осени. Это происходило не при помощи устрашения и террора, это была сперва интеллектуальная победа. Выстрел же крейсера “Аврора” — как отмашка на старте. Чемпион был предсказуем, однако забег таил неожиданности.
Сегодня, называя Октябрьскую революцию переворотом, ссылаются на то, что никакого отчаянного штурма Зимнего не было. Да, не было. Возможно, авторский вымысел и фраза: “Кто тут временные? Кончилось ваше время!” И трусливый побег Керенского, переоблаченного в женские одеяния, скорее всего также миф. Но за всеми этими мифами робко маячит жуткая своей реальностью правда: отнятая у царя корона уже через полгода валялась на мостовой, как бесполезный потускневший осенний листок. А страна продолжала жить верой: спасение рядом. И эффект от первых большевистских декретов о земле и мире был ошеломляющий. Нет больше господ, можно работать на себя и наконец-то вернуться с поля войны на хлебное поле. Свое поле. Однако и этим мечтам не суждено было полностью сбыться.
В Октябре 17-го был не переворот, а революция. И как после всякой революции, за Октябрем последовала гражданская война. Террор, продотряды, продразверстка. У каждой драмы есть общие законы. И появлению СССР предшествовало то, что столетиями раньше случилось в Англии и Франции. Иначе и не может быть! Революция — это как крайне болезненная хирургическая операция. На ее идут, когда все другие методы уже бессильны.
Философский вопрос о роли личности в истории не имеет однозначного ответа. Личность делает историю или история выбирает личность? Дискуссии о Николае II сбиваются зачастую в одну и ту же колею: если бы у руля стоял другой царь, что было бы? И мостик через десятилетия: если бы не Михаил Сергеевич Горбачев — развалился бы СССР или нет?
Англичанин Паркинсон как-то сказал: “Любую революцию порождает само правительство, оно создает вакуум, куда бунтари засасываются, можно сказать, против воли... Империи рушатся потому, что гниют изнутри, а правители, на чьем счету нет никаких конкретных преступлений, приводят свой народ к катастрофе всем, чего они не удосужились сделать”.
Российская империя к началу XX века оставалась все еще страной с абсолютной монархией. Крепостное право, а по сути — рабство, отменено недавно. Но то, что на бумаге — еще не значит в жизни. Между тем как Запад ушел далеко.
Из всех характеристик Николая II (а положительных почти и не встретишь) выходит, что это был, как кто-то точно подметил, капитан для прогулочного теплохода, но никак не для ледокола. Даже те, с кем царь едва ли не каждый день встречался, обсуждал дела государственные, после Февраля его тут же “посадили под домашний арест”, словно убрали в ящик устаревшую игрушку.
Конечно, последний царь Всея Руси получил не лучшее наследство. И все его последующие действия говорят о том, что он это наследство заложил под, увы, так и не принесшие дивидендов проекты переустройства страны. Но могло ли быть иначе? Проблема не в одной личности, а в команде. Только команда может вывести корабль из бурь. Хотя за крушение отвечает, безусловно, капитан. И в этом есть определенная логика. Ответственность должна быть персонифицирована.
Судьба низвергнутого Государя Российской империи трагична. Но не стоит думать, что до него простому люду жилось вольготнее. Просто раньше ветра еще надували государственные паруса и экипаж видел цель маршрута. А затем, как сказал поэт, небеса сменили милость на гнев, и кормчий выбрал неверный курс.
На рубеже прошлого и нынешнего веков Николай II был причислен к лику святых. Чего в этом больше — политики или религии?
Революции не происходили ни при Петре I, ни при Николае I... Что же касается Александра II, то хотя он и был убит террористами, но после него осталась страна с прежним названием. На Николая II не было покушений, но и страны уже не стало.
История Советского Союза имеет как светлые, так и темные страницы. Но то, что эта глава уже закрыта, говорит о многом. Сохранение в Беларуси 7 ноября в качестве государственного праздника — это не попытка сохранить прошлое. Это свидетельство того, что прошлое остается в памяти.
Революционные даты во многих странах являются государственными праздниками.
Прошлое опасно забывать, бессмысленно переписывать и наивно подстраивать под какие бы то ни было сиюминутные настроения. У прошлого можно и нужно учиться. И этот урок никогда не заканчивается.
