Редко кто из творцов советской эпохи мог бы похвастаться такой несуетной, но горячей любовью к себе простого народа
К 70-ЛЕТИЮ Вооруженных Сил СССР Центральное тогда телевидение проводило двухлетний конкурс «Когда поют солдаты». Его туры проходили в Одессе и Таллине, Киеве и Москве. Но начинался он с Беловежской пущи. Как военный корреспондент ТАСС я был обязан освещать подобные мероприятия. И на каждом из них (буквально!) встречался с Александрой ПАХМУТОВОЙ и Николаем ДОБРОНРАВОВЫМ. Вообще, в годы советской власти, наверное, ни одно масштабное государственное мероприятие не обходилось без этой уникальной супружеской пары. Александра Николаевна была знаковой, как теперь говорят, культовой фигурой той великой эпохи.
ЧТО примечательно и о чем читатель наверняка только сейчас узнает: эта маленькая женщина — великий советский композитор — откликалась на все приглашения и участвовала в тех или иных мероприятиях совершенно, как говаривала мультяшная сова, безвозмездно! Да, Александре Николаевне Союз композиторов СССР выписывал путевки в ту же Беловежскую пущу, в Арктику, на Дальний Восток. Пахмутова получала свои 2 рубля 80 копеек в сутки. Может быть, сверх этого кто-то подносил ей скромные подарки: макет трактора, плотины, ракеты, картину, тарелку или иную копеечную безделушку.
Никаких сверхгонораров Александра Николаевна отродясь не получала. И это при том, что зарубежная музыкальная журналистика давно назвала ее эквивалентом Джорджа Гершвина, который, как известно, имел миллионные гонорары. Более того, вместе с мужем Николаем Николаевичем Добронравовым, которого в командировки на тех же условиях снаряжал Союз писателей СССР, они зачастую тратили свои собственные деньги в многочисленных поездках по стране! Я, когда случайно узнал об этом, с крестьянской непосредственностью стал пенять звездной чете: да как же вы, дескать, позволяете всем этим хапугам пользоваться вашей добротой и скромностью?! Да за такие поездки хитрованы-организаторы на местах должны вас озолотить! Попробуйте догадаться, что ответила добрейшая, до седых волос не потерявшая стеснительности, Александра Николаевна: «Да Бог с ними, с теми деньгами. Тоже нашли проблему!»
Так вот что я вам теперь скажу, дорогой читатель. Все песни Пахмутовой столь горячо любимы народом еще и потому, что ни сама композитор, ни ее бессменный поэт-песенник никогда не разочаровывали людей. Никогда. Невозможно даже представить себе, чтобы Пахмутова и Добронравов как-то в чем-то себя скомпрометировали, оказались замешанными в каком-либо сомнительном деле с точки зрения обыкновенной человеческой морали. Они высоконравственны в подлинном смысле этого понятия. Во всем. Всегда. Редко кто из творцов советской эпохи мог бы похвастаться такой несуетной, но горячей любовью к себе простого народа. Ну, разве что Юрий Никулин. Правда, ему не довелось пережить всего того, что выпало на долю Александры Пахмутовой и ее супруга...
Даже невозможно себе представить современной музыкальной культуры без сотен песен Пахмутовой. Эти песни жили, живут и будут жить среди нас. С нами они грустят и радуются, мечтают, борются и дерзают. Не припомню, кому бы еще удалось так глубоко и всесторонне показать современника в песнях, как это сделала Пахмутова! Александра Николаевна — самый исполняемый в России композитор. А «Беловежскую пущу» можно считать гимном содружеству России и Беларуси. Именно Синеокую композитор всегда считает своей любовью.
РОДИЛАСЬ Аля в семье рабочего Бекетовской электростанции Николая Андриановича Пахмутова. Мать, Мария Амплиевна (редкое русское отчество, поэтому в обиходе была Андреевной) просто любила музыку, а отец — почти фанатично. На скромный заработок купил фортепиано и очень хорошо научился на нем играть. Наверное, от отца какой-то музыкальный ген передался и дочери. В пять лет Аля вдруг сочинила свою первую фортепианную пьеску. Николай Андрианович был восторжен, изумлен и счастлив. И сделал все от него зависящее, чтобы девчушка всерьез занялась музыкой. Тем более что она делала поразительные успехи на этом непростом поприще. В четвертом классе получила право участвовать в художественной областной олимпиаде, которая состоялась 22 июня 1941 года.
Концерт юных музыкантов шел в Сталинградском областном драматическом театре. Кроха Пахмутова играла вальс собственного сочинения. Публика приняла его с неописуемым восторгом. Но шквал бурных аплодисментов прервало внезапное появление ведущего концерта. Пересохшими от волнения губами он произнес страшное слово «Война!»
Двенадцатилетняя Аля увидела жестокие лики этого всенародного бедствия: слезы, взрывы снарядов и бомб, смерть защитников твердыни на Волге. Война опалит ее сознание. Спустя годы все это она (только ей доступным даром) переплавит в память сердца, в музыку. Как это произойдет — никто не узнает. А тогда, в первые годы войны, она уехала вместе с родителями под Караганду. Семья жила в крайне тяжелых условиях, ни о какой музыке не могло быть и речи, но маленькая Аля упрямо стояла на своем: занятия она не должна прерывать ни в коем случае. И столько в ее словах было решимости и не детской твердости, что озадаченный Николай Андрианович взялся чинить старенький аккордеон, с которым дочь впоследствии не расставалась. В 1943 году в Москву вернулась консерватория, а с ней и Центральная музыкальная школа (для одаренных детей. — М. З.). Прочитав в газете сообщение об этом, Аля засобиралась в столицу. На этот раз ее решимости уже никто в семье не удивлялся, зато столичные педагоги были изрядно шокированы, когда перед ними предстала Дюймовочка в больших кирзовых сапогах и потертой телогрейке. А когда послушали, убедились: настоящий самородок пожаловал в стены прославленного музыкального заведения.
По окончании музыкальной школы в 1948 году Пахмутова поступает в Государственную консерваторию. Занимается у выдающегося композитора и музыканта Виссариона Яковлевича Шебалина. В 1953 году заканчивает консерваторию, а через три года и аспирантуру с диссертацией «Партитура оперы М. И. Глинки «Руслан и Людмила». Серьезную музыку Александра Николаевна пишет с консерваторской скамьи и работает в самых различных жанрах. Но удачнее многих композиторов она умеет сочетать гражданственность и лиризм. Собственно, в этом направлении со временем у нее не осталось даже близко стоящих соперников. Так возвышенно, граждански и человечно одновременно за все годы советской власти музыку могли писать только два композитора — Исаак Дунаевский и Александра Пахмутова. Далеко не случайно, спустя многие годы, известный пианист и дирижер Михаил Плетнев организовал абонементный концерт собственного Академического оркестра в Зале Чайковского, посвященный творчеству Дунаевского и Пахмутовой.
ШИРОКИЙ слушатель, как тогда говорилось, впервые оценил дарование Пахмутовой 7 ноября 1953 года, когда по Всесоюзному радио прозвучала пахмутовская песня на слова Юлии Друниной «Походная кавалерийская». С того дня можно вести песенный отсчет творчества Пахмутовой, продолжающийся и поныне. Однажды Александра Николаевна призналась: «Песня требует пожизненной верности и пожизненной смелости». То был не лозунг и не красивая фраза «для печати», а творческое кредо, которому она никогда не изменяла, хотя и регулярно пробовала себя в иных формах. Что понять не сложно: один жанр обязательно обогащает другой. Однако, сдается мне, что Александру Николаевну всегда тянуло к сочинению оркестровой музыки, только добровольно принятый ею на себя режим композитора-песенника оказался здесь очень суровым ограничением. Ту же симфонию, к примеру, невозможно сочинять урывками — надо приковать себя к столу, к партитуре. А как могла найти много свободного времени неутомимая общественница Пахмутова. Вот я для вас, читатель, только перечислю те, прости меня, Господи, «хомуты», которые добровольно «надевала» на себя эта миниатюрная женщина, и вы поймете, что не всякому мужику они были по силам. Так, в течение многих лет Пахмутова являлась председателем Всесоюзной комиссии массовых музыкальных жанров. Более двадцати лет она возглавляла жюри международного конкурса «Красная гвоздика». С 1968-го по 1991 год была секретарем правления Союза композиторов СССР, примерно столько же лет секретарствовала в Союзе композиторов России. Неоднократно избиралась депутатом Моссовета, Верховного Совета РСФСР, входила в состав Президиума Верховного Совета РСФСР. А приплюсуйте сюда сотни, нет — все-таки тысячи концертов, шефских выступлений, встреч с рабочими, военными, студентами. Тут даже обыкновенное воображение начинает буксовать. Откуда у нее такая творческая неуемность, где берет она силы творить изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год?
Я задавал (и не раз!) Александре Николаевне подобные вопросы, но прояснить сумел немного. Она не любит распространяться на темы собственного творчества. Взыскательность ее на сей счет вообще особая статья. Однажды для очередного материала я, признаюсь, списал несколько ее ответов, как раз касающихся творческой кухни композитора. Мне они показались вполне приемлемыми. Хорошо, что показал материал Пахмутовой. Оказалось, что ничего подобного она даже близко не говорила, просто мой коллега сам присочинил «творческие мысли композитора» — такое ведь наш брат допускает сплошь и рядом.
В другой раз уже я сам, грешен, вольно изложил историю знакомства Пахмутовой и Добронравова с первым космонавтом Земли. Слышали бы вы, читатель, под какой орех меня разделала Александра Николаевна! Как можно, возмущалась она, называть Гагарина Юркой? Да если такое и случалось, то лишь один на один, а тут в публикации такое запанибратство! Мне, конечно, было стыдно, но, с другой стороны, лишний раз поблагодарил судьбу и за такие уроки от Пахмутовой. Когда-нибудь расскажу о них внуку — ведь не поверит…
АЛЕКСАНДРА ПАХМУТОВА, как уже говорилось, один из ярких, животворящих символов нашей эпохи. И не только той, что осталась за волнорезом ХХ века и второго тысячелетия. Ее песни и сейчас с нами, будут с нашими детьми и нашими внуками. Невозможно себе представить, чтобы грядущие потомки, если они останутся русскими людьми, шире — славянами, предали забвению вот такие слова: «Жила бы страна родная,/ И нету других забот», «Главное, ребята, сердцем не стареть», «Мы хотим всем рекордам наши звонкие дать имена!», «Трус не играет в хоккей», «Не расстанусь с комсомолом,/ Буду вечно молодым», «Молодость моя, Белоруссия», «Хлеба — налево, хлеба — направо», «Опустела без тебя земля», «Как молоды мы были,/ Как искренне любили,/ Как верили в себя!», «И вновь продолжается бой!», «Выбери меня, выбери меня,/ Птица счастья завтрашнего дня», «Смелость строит города!», «Куба — любовь моя!» Проведите, дорогой читатель, не поленитесь, эксперимент над самим собой: вспомните мелодии к этим словам. Не сомневаюсь, что у большинства из вас получится стопроцентное попадание.
В молодости благодаря профессии я объездил и облетел огромный Советский Союз вдоль и поперек. Ничуть при этом не рисуясь, замечу, что мне легче вспомнить край или город, где моя нога не ступала, нежели те места, где удалось побывать. Всюду меня радушно принимали, как посланца далекой или близкой столицы. Практически никогда не обходилось без застолий. И везде мы пели песни Пахмутовой. Сейчас иные времена. Но если бы представить невероятное, если бы судьба вновь мне даровала возможность побывать в тех же местах, но встретиться уже с иными, молодыми людьми — мы бы, ей-богу, пели песни Пахмутовой. Потому что они — на все времена. Когда размышляешь о ее феномене, понимаешь, что судьба композитора удивительно слилась с судьбой страны. Поэтому все ею написанное выдержало экзамен на правду, на нужность, востребованность людскую. Этой хрупкой женщине удалось то, что удается далеко не каждому, даже очень крупному таланту: выразить саму суть эпохи и быть понятым ею.
Михаил ЗАХАРЧУК
(Специально для «Белорусской нивы».)
