90 лет отделяют нас от незабываемых дней 1917 года. Пройденное — его героизм и драматизм — не может не волновать умы современников.
Критический взгляд на Октябрь не только понятен, но и необходим. Проводившаяся десятилетиями безудержная иконизация ее вождей, масштабная фальсификация достижений за годы советской власти, сокрытие обратной стороны революции, замалчивание уже давно существующих уродливых явлений в обществе вызвали обратную реакцию. К тому же черной краской мазалась вся дореволюционная Россия, что породило эффект бумеранга.
Но как бы то ни было, нельзя согласиться и с искаженным изображением Октября. Например, утверждениями, что это был узкий заговор. Или с тем, что большевистские лидеры, у которых не было никаких моральных принципов, умело воспользовались трудностями переходного периода. Тем более смехотворны утверждения, будто Лениным руководило стремление отомстить за старшего брата. Можно и должно осуждать бессудное убийство семьи последнего русского царя, но вряд ли подобает идеализировать династию Романовых. Нельзя игнорировать и тот факт, что социалистическая идея уже в течение столетий в разных видах прорастала в сознании человечества, в наше время ее практические формы успешно воплощены в жизни многих стран.
Вместе с тем, когда мы говорим о событиях Октября, на уме многих не столько прошлое, сколько настоящее и будущее. При всей горечи от несбывшихся надежд, несмотря на неслыханные жертвы, надо не позволить взять верх эмоциям над разумом, встать на путь тотального отбрасывания всего периода истории страны после Октября.
Не ослабевает исследовательский интерес к величайшим революционным событиям в России 1917 года.
При всей пестроте аргументов и концепций суть посылок сводится к следующему: в России якобы существовала реальная и лучшая альтернатива революции, обеспечивающая развитие страны по «цивилизованному» пути модернизации обветшавших и тормозящих прогресс общественных устоев. А в качестве ведущей социально-политической силы, способной-де направить страну на такой путь, могла бы выступить российская либеральная буржуазия.
Как великая держава, как сложный комплекс наций и народов, Россия не могла развиваться далее без коренных революционных преобразований. Иначе в условиях жесточайшей империалистической конкуренции и прямой конкуренции на международной арене ей грозило превращение во второразрядное государство. Задачи, стоявшие перед страной, имели историческое значение.
История учит: есть два способа решения обществом таких задач — революционный и реформистский. И чисто теоретически в России в начале века действительно существовали обе возможности.
Для России вопрос выбора пути решился конкретной расстановкой классовых сил. Предстояло проверить практически, а не только лишь умозрительно, имелась ли в стране сила, способная реализовать реформистский вариант развития без революционных потрясений. И действительность показала, что такой силы не нашлось.
Эпоха Николая II была временем почти такого же разграбления России Западом, как и в наши дни. Блестящий экономический фейерверк погасал, оставляя удушье, зловоние, выигрывали от него только компрадоры и спекулянты, а из надвигавшегося кризиса было только два выхода: государственное банкротство и война. Внешняя задолженность России в 1913 году достигла 5 миллиардов рублей (это 250 миллиардов в ценах 1990 года!).
Вот что писал А.Нечволодов в книге «От разорения к достатку»: «Мы уплачиваем иностранцам за каждые 6 1/2 лет дань, равную по величине колоссальной контрибуции, уплаченной Францией своей победительнице Германии. Страна наша находится на пути самого потрясающего разорения… По количеству задолженности мы уже первая держава в мире. Сельское хозяйство России полностью расстроено, мы вывозим значительно больше, чем можем, то есть не продаем, а распродаем. Результатом этого, помимо самых тяжелых условий жизни, является прямое недоедание нашего населения… И вследствие этого его возрастающая слабосильность и болезненность, не говоря уж о страшном недовольстве населения своими условиями жизни… Отчеты военного министерства о ежегодном исполнении призыва дают поражающую картину постепенного вырождения нашего, когда-то самого сильного в Европе, народа».
Многие историки уверены, что Россия была просто беременна революцией. Митрополит Вениамин писал: «Революцию делали и сделали свои, русские люди. Вполне очевидна нелепость объяснения краха царизма революционной пропагандой — в стране с преимущественно крестьянским неграмотным населением и церковью, воспитавшей его в духе веры в Бога, царя и Отечество. Серия неурожайных лет, обострение социальных отношений, поражение в японской войне, события 1905 года, бедствия Первой мировой войны — разве этого мало для революции?»
Добавим сюда главное — нежелание большинства народа и далее мириться с положением «быдла» по сравнению с «господами» (вспомним хотя бы, как господа обращались со своими слугами и вообще с простыми людьми в пьесах того же Чехова). В разрушении старого строя были заинтересованы еще три силы: предприниматели, интеллигенты и наиболее развитый слой рабочих, и делали они это не из-за скудности своего бытия, а скорее напротив — от «избыточности» их возможностей, их энергия и воля, как представлялось, не умещались в рамках этого порядка.
В ходе общественно-политической борьбы, особенно в период революции 1905—1907 годов, страна активно развивалась в сторону демократии, складывалось гражданское общество, формировались партийные структуры, возникали элементы парламентаризма. Февральская революция покончила с самодержавием, превратила Россию в политическом отношении в одну из передовых стран мира. 1 сентября 1917 года она была объявлена республикой. Но лишь небольшая, в основном грамотная, часть общества была вовлечена в деятельность такого рода. К тому же в условиях Первой мировой войны сами эти процессы обрекались на упадок, откат. Не были решены основные социальные, экономические, межнациональные противоречия, что привело к общенациональному кризису российского общества. Временное правительство вело страну к катастрофе. Все сильнее наступала хозяйственная разруха. Продолжалась мировая война, уносящая миллионы человеческих жизней.
Массы радикализировались, проникались антиправительственными настроениями. Усилилось забастовочное движение в Петрограде, Москве, других городах. Бастовали рабочие кожевенных заводов, механических мастерских и железнодорожники Минска, рабочие войлочной фабрики Витебска, табачной фабрики в Могилеве, стекольного завода в Бобруйском уезде и других предприятий.
Возрастало крестьянское движение, усилились захваты и разгром помещичьих имений. Только в сентябре 1917 года в Беларуси было разгромлено 67 помещичьих усадеб.
Против политики Временного правительства решительнее выступали и солдаты Западного фронта. Массы все глубже начали понимать необходимость осуществления радикальных преобразований. Источником таких преобразований являлась революция. И массы выступили. Восстание в Петрограде началось вечером 24 октября 1917 года.
Напрашивается вопрос: была ли Октябрьская революция социалистической? В течение нескольких десятилетий ее считали таковой. Да, ее можно так назвать, если иметь в виду отдаленную цель — построение социализма (настоящего, а не казарменного, государственного, как это было у нас).
К сожалению, Ленин и большевики сразу же после Октября от прежней программы отошли. Началась «кавалерийская атака» на капитал и вскоре (как следствие допущенного серьезного просчета) — ошибочная политика военного коммунизма, «бестоварный социализм». Большевики признали допущенную ошибку, совершив переход к НЭПу.
Но Октябрьская революция — событие мирового значения. В этом сходятся все: и друзья наши, и индифферентные наблюдатели, и недруги. Ее современная оценка требует взвешенного, научного анализа, свободного от преходящих настроений и эмоций момента.
Очевидно, те, для кого 7 ноября 1917 года — необязательный исторический казус в нормальном течении явлений, или неграмотны, или лживы. Ибо неизбежность глобальных исторических процессов не отрицает ни один ученый. А уж куда глобальнее Великой Октябрьской социалистической революции! Назови ее хоть гнуснейшим переворотом, состряпанным мелкой кучкой подлецов, «бандой» (а это делается в нашей «демократической» прессе сплошь и рядом), никуда не денешься от факта: она определила судьбу России и даже мира, и, похоже, не только в двадцатом веке…
