В квартире Александра Коробова из Дрибина ни на секунду не наступает абсолютная тишина: когда имеется несколько десятков механических часов, то даже их хоровое тиканье — уже постоянный звуковой фон. А пять настенных механизмов с боем… Каждый час такой перезвон, что на ночь приходится эти куранты останавливать.
Откуда у экономиста по образованию возникла часомания? Дело случая.
— Раньше у меня часы были кварцевые, но как-то они все, будто сговорившись, сломались, — вспоминает Александр. — Было это лет десять назад. И как раз в это время в доме у знакомого заметил старые часы «Янтарь» с маятником. Говорю ему: «Давай я у тебя их куплю». А он отвечает: «Да забирай так, бесполезная вещь — лет двадцать стоят». Пару вечеров провозился с ними и отремонтировал.
Теперь это самые любимые часы в коллекции Александра, а кухонный стол с тех пор после ужина перепрофилируется в часовую мастерскую. Налобная лупа позволяет рассмотреть самые мелкие детали в часовом механизме, а инструменты напоминают хирургические: пинцеты, молоточки, ювелирный лобзик. Азы любимого ремесла осваивать пришлось лет семь: много читал, смотрел мастер-классы в интернете и перенимал опыт у часовых дел мастера из Могилева. Но до сих пор часы подбрасывают Александру головоломки:
— Во всех этих шестеренках разобраться — дело времени. Главное — иметь аналитический склад ума. Это как решение задачки: разбираешь, смотришь, что не так, вроде нашел причину, собираешь заново — а они не идут! Приступаешь опять. Бывает, старые механизмы начинают хромать, ведь уже немолодые. Не считал, сколько через мои руки прошло старинных часов: немецких мастеров, голландских, французских. Срок службы у них рассчитан был на лет триста. В настольных с бегающим маятником зачастую выходит из строя маятниковая ось или ломается от перетяжки ключом. А еще часы могут замедлить свой бег, причина — пыль, которая смешалась с маслом для смазывания деталей. Вот эти кисточки тогда идут в ход. Настраивать нужно и тембр часов. В качестве эксперта — супруга. Она слушает мелодию боя и может сказать, к примеру, что звучание глуховатое. В таких часах есть струны, молоточки, и я становлюсь настройщиком музыкального инструмента.
За любимым делом Александр Коробов часов не наблюдает: приходит с работы, ужинает и может засидеться за очередным экспонатом до глубокой ночи. Часы к нему везут не только из всех уголков нашей страны, но и России — у мастера собралась целая фотогалерея.
— Фотографирую на память отремонтированные, ведь в них остается частичка моей души. Над одним «французом» XVIII века просидел шесть недель! Хороших часовых дел мастеров в Беларуси не так много. Из тех, кого знаю, немногим больше десяти человек. Молодые не очень-то интересуются. Вот проходил у нас в городе праздник «Дрибинские торжки», там предлагал попробовать своими руками завести часовой механизм. И те, кому лет по 20, отвечали, что им это не в кайф, они время могут и на гаджетах посмотреть.
А еще дрибинский мастер оживил экспонат Кричевского исторического музея: настенные часы конца XIX века. Механизмы пришлось разбирать, чистить, смазывать, перепаивать детали. Часто в ремонт привозят семейные реликвии. Александр Коробов с сожалением рассуждает о том, что в обществе потребления люди теряют интерес к вещам с душой, к которым относятся и механические часы:
— Был случай. Один человек продавал старинные часы XIX века, а другой хотел было их купить, денег не жалел. И тут продавец протягивает ему ключик. «Зачем?» — озадачен покупатель. «Так ведь часы заводить нужно раз в две недели». — «Нет, такие мне не нужны — забот слишком много».
Самое большое удовольствие для дрибинского часовых дел мастера — по завершении ремонта качнуть маятник: если сердце часов застучит и они пойдут, то чувствуешь себя повелителем времени, будто это ты дал ему ход.
e.kukshynskaya@gmail.com
