Потянул дед штангу

Многие называют Михаила Вербицкого самым сильным дедом в мире
Если бы житель агрогородка Октябрьский Смолевичского района Михаил ВЕРБИЦКИЙ был персонажем «Репки», то никакой сказки не вышло бы. Звать кого-то на помощь ему точно не понадобилось бы — выдернул бы большую-пребольшую одной левой. Летом Михаилу Петровичу, старшему тренеру по тяжелой атлетике СДЮШОР и многократному чемпиону страны и мира по пауэрлифтингу среди ветеранов, исполнится 65 лет — а в становой тяге без экипировки он справляется со штангой под 300, а то и больше килограммов. Для понимания того, как это круто, достаточно сказать, что нынешний мировой рекорд у мужчин в весе до 105 килограммов в категории Open (любой возраст), по версии самой авторитетной из международных федераций пауэрлифтинга — IPF, составляет 343 килограмма. Но это достижение было установлено канадским спортсменом, который, во-первых, тяжелее нашего Петровича, а, во-вторых, годится ему во внуки. В общем, неудивительно, что многие называют Михаила Вербицкого самым сильным дедом в мире.



Сам он на слово «дед» совершенно не обижается. Говорит: «Конечно, немолодой уже, когда-то более 800 килограммов по сумме трех упражнений мог собрать и на каждой руке по несколько раз подтягивался. Из-за того, что начали подводить колени в жиме и приседании, хотя дома их и тренирую, на соревнованиях уже не выступаю. Только — становая тяга». Однако вообще-то называть его стариком или дедом — и то с большой долей условности — можно разве что по дате рождения: 31 июля 1951 года. И никак не по физической форме. 

В свою квартиру на пятом этаже дома без лифта, куда мы нагрянули с визитом, Михаил Петрович поднялся секунд за десять-пятнадцать. А медалей, кубков и грамот в его домашней коллекции столько, что он уже давно бросил их считать. Еще больше проникаешься уважением к Михаилу Вербицкому, когда узнаешь, как он начинал заниматься тяжелыми во всех смыслах видами спорта.

— В нашей деревне в середине 60-х, когда я начинал, условий, конечно, никаких не было. Но меня это не останавливало. Моей первой штангой стал лом с прикрепленными к нему колесами от трактора. Перекладину с братом сделали, деревянный помост сбили. Рельсы на спор в горку таскал...

— Тренер у вас был? 

— Да откуда он в те времена в такой глухомани? Моим тренером была книга «Атлетизм», которой я зачитывался. Ну и за счет природных данных тянул. Когда интересовался генеалогическим древом, узнал, что пращур строил Борисовский собор — без помощников на плечах здоровенные бревна носил. И я природой, считаю, не обделен. К тому же когда мне годика три было, заряд бодрости на всю жизнь получил.

— В смысле? 

— Да любопытный больно... Родители не углядели — а я шмыг к ульям. Пчелы все лицо облепили. Мать не растерялась, бросила меня в бочку с водой. Но изжалили меня тогда все равно по полной. Так мне пчелы иммунитет повысили, что вообще почти не болею. За всю жизнь бюллетень только пару раз брал. И травм, замечу, практически не было.

— Для спортсменов очень большое значение имеет питание, а вы росли далеко не в самые сытые 1950—1960-е...

— Родители у меня из простого народа: отец работал бригадиром пути на железной дороге, мать — на стройке. В семье, помимо меня, росли еще двое детей. Деликатесов, конечно, особо не водилось. Но, может, это и хорошо? Знаете, как в деревне: все свое, натуральное, экологически чистое. Молочка после тренировки выпьешь, сала кусок, яиц съешь — красота! Не только на спорт, но и на физический труд энергии хватало. Дома дрова попилить, воды натаскать... С четвертого класса летом в колхозе работал: сено заготавливал, картошку окучивал, бороновал... За плугом находишься. А после этого мы с ребятами еще скачки на лошадях устраивали. Вот уж где здоровье перло!

— Почему в свое время вы выбрали именно штангу? 

— С детства нравились крепкие люди. Хотелось быть на них похожим. Поэтому уже более полувека железо и таскаю. Больше всего люблю тяжелую атлетику и пауэрлифтинг. Но и другие мужские виды — армрестлинг, бокс, борьбу, гиревой спорт — уважаю. Когда-то на бокс ходил. Но бросил где-то через год. Сам я невысокий, а вес порядочный — гренадеры из моей категории меня попросту «убивали». 

— Пишут, отец знаменитого боксера Роя Джонса учил сына группироваться, раскачивая колыбель так, что она сильно билась о стену. 

— У меня таких оригинальных «тренировочных методик» не было. Да я и не сказал бы, что батька очень уж видел во мне спортсмена. Но что держал в ежовых рукавицах — факт. Покурил я сдуру — отец, унюхав, так меня галошами отходил, что после даже смотреть на сигареты не хотелось. Строгий был, но справедливый. 

— В повседневной жизни вам часто приходилось кулаками махать? 

— Молодость, что скрывать, была бурной. Да и сейчас, если вижу какую-то несправедливость, мимо пройти не могу. Например, однажды ехали с сыном в электричке после соревнований по силовому экстриму. В вагон зашел товарищ под градусом — и давай к людям цепляться, всех строить. Когда объявили остановку, мы его под белы руки на перрон и «проводили». Чтоб до следующей электрички о вечном подумал.

— Как долго вы еще планируете поднимать штангу? 

— Когда стою на верхней ступеньке пьедестала и в мою честь играет гимн родной страны, чувства переполняют. В такие моменты понимаю, что не зря все эти мозоли на руках и потраченные деньги. Поэтому пока ходят ноги и бьется сердце, я буду тянуть. 

— Вы строго режимите?

— Не курю. А в плане спиртного не аскет. Выпить в компании сто-двести граммов под хорошую закуску — почему нет? Очень уж этим делом, впрочем, не увлекаюсь. Бывает, посидишь на какой праздник, а на утро — быстрее в зал, чтобы всю гадость вместе с потом из организма выгнать. Как говорят некоторые мои друзья: «Форма у тебя, дед, такая, что свои 270—280 килограммов ты даже посреди ночи и после стакана водки должен поднимать».

— Часто тренируетесь? 

— Три раза в неделю по несколько часов. Остаюсь в зале после того, как с детьми отзанимаюсь. Заболтались мы с вами, кстати. Скоро тренировка. А мне еще в детский садик надо забежать. За младшей дочкой. В сентябре в школу пойдет...

Перед тем как попрощаться с Михаилом Петровичем, мы, конечно, заглянули в его знаменитую тренажерку. Там наши глаза продолжили округляться до размера блинов для штанги. Некогда ученик, а теперь коллега «старика-разбойника» Андрей Булавский сделал нам на дорожку «сувенир», скрутив в самый настоящий гордиев узел два кованых двадцатисантиметровых гвоздя. Андрею 32 года, весит он на 20 килограммов больше. Но с Михаилом Вербицким в становой тяге соревнуется примерно на одних весах штанги... 

bakerenko@sb.by
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter