В древнем акафисте святителю Николаю есть такой запев: “Радуйся, заре, сияющая в нощи греховней блудящим”. В изданиях двадцатого века эту строчку исправили: “в нощи греховней блуждающим”, чтобы читатель не услышал слишком “взрослое” значение в безобидном акафистном стихе. “Блудный сын” — это не молодой человек, одержимый похотью, а заблудившееся дитя, потерянный ребенок. Притча о блудном сыне — рассказ о найденыше. Так и недавнее английское издание Библии озаглавило эту притчу The lost son and the dutiful son — “Потерянный сын и сын, послушный долгу”.
У нас есть очень удачные русские слова для называния людей, сбившихся с пути в нравственном смысле: “беспутный”, “распутный” или просто “непутевый”. Тот, кто утратил свой “путь во тьме долины”, и есть заблудившийся, потерянный. Конечно, жизнь распутная и беспутная включает в себя и грехи против тела, но, согласитесь, эти грехи не исчерпывают всего “горизонта падения”.
Для любящего отца младший сын был потерянным ребенком, для читателя — распутным и разгульным наследником, а вот старший брат решил унизить младшего, сведя его трагедию к банальному блуду.
В старшем проснулся прокурор, разразившийся неожиданным обвинением в адрес и отца, и брата: “Но он сказал в ответ отцу: “Вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего; но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими. А когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка” (Лк. 15:29—30).
Раздражение брата понятно. Тем более что мы знаем истинные мотивы младшего. Как бы мы ни понимали фразу “пришел в себя”, младший сын возвращается на родину не потому, что ему стало стыдно за свои проступки, а потому что ему просто некуда было идти. К отцу его вернули голод, нищета и одиночество.
Каждый христианин, читая эту притчу, ставит себя на место непутевого сына, и это самое естественное тождество. Но оно же и показывает истинную цену нашим “трудам покаяния”: гордиться нам нечем, предъявить тоже нечего, мы пришли к Богу, потому что — а к кому же нам еще идти? Дар покаяния иногда настигает нас спустя многие годы после вынужденного исправления собственной жизни. Кто знает, вернулся ли бы беспутный сын домой, не случись на чужбине голод?
И отец знает, что вернули ему сына не любовь, не раскаяние, а нужда. И он все равно рад и радости этой не скрывает. Он не пускается в укоры, выяснение мотивов и отношений. Отец — сама неудержимая радость! Читая эту притчу, я с большим трудом отвожу взгляд, чтобы не увидеть его танцующим. Отец ничего не требует. Не справляется о судьбе наследства и без слов отдает найденышу все лучшее, что осталось в доме.
Архимандрит Савва Мажуко.
