Постное молоко

У  бабушки Кати каждый пост предварялся торжественным ритуалом закупки селедок. Были такие толстенные селедки в металлических банках. Вкусне-е-нные! Селедки на пост. Так бабушку Катю воспитали родители, которых она схоронила еще до революции. А потом пришли “комсомольцы” и начали бабушку перевоспитывать. “Комсомольцы” — это не молодежь тридцатых. Так окрестили нас, пришедших в Церковь в девяностые. Нас было много. Точнее, нас было больше, и мы все схватывали на лету. Поэтому неудивительно, что очень быстро “комсомольцы” взялись за перевоспитание старых прихожан и священников.

Мы жадно читали книги и уставы и доказывали бабушкам и старым батюшкам, что так служить нельзя, — вы же тут сокращаете. Нельзя петь эти ваши партесы — это неправославное. Нельзя допускать до причастия этих людей — они не были на вечерне... Больше всего доставалось селедкам. Их отлучили от Церкви первыми.

Не у всех прошел этот “комсомольский” задор. Однако повзрослели многие. Повзрослели и поняли, как важно было приобщиться к настоящей церковной культуре, брать уроки у старых священников, присмотреться к тем дедушкам и бабушкам, которых мы так рьяно взялись обличать.

Это были люди церковной культуры. В их среде было неприлично говорить о постных продуктах или о том, как кто держит пост. Это было дурным тоном. Представляю, сколько пошлости они увидели бы в этикетке “Постный майонез” и в наших спорах, есть ли в шоколадке молоко, а в батоне — маргарин. Они не читали исторических источников и богословских трактатов, но как-то интуитивно понимали унизительность этого гастрономического богословия.

Правила мирского поста не существует. Нет устава поста для мирян. Есть обычай. По этому обычаю и жили люди церковной культуры. Им хватало. Как жили до них христиане в разных странах, в разных эпохах, держась своих местных обычаев.

Большая часть уставных положений, которые у нас есть, — это монашеские уставы. Собственно, и наш современный Типикон — это устав мужского монастыря. Но Русская Православная Церковь — не мужской монастырь. У нас даже монахинь больше, чем монахов. Поэтому мы не можем требовать от всех православных людей исполнения правил абстрактного типиконного монастыря.

Постом человек должен больше думать о Боге, меньше о еде. Значит, и еда должна быть такой, чтобы за ней не надо было ухаживать, как за капризной и недоступной девицей. Купил. Приготовил. Поел. Работаем. Пища должна быть дешевой, доступной, питательной.

В это сложно поверить, но молоко тоже может быть постным продуктом. Это зависит от местности и традиции. И от вашего здоровья, конечно. Мир изменился, и сегодня мы не всегда знаем, что принимаем в пищу. Но дело ведь даже не в этом. В определении постного стола важно учитывать два момента: цену и воздействие на организм. В этом смысле каша на молоке может быть более постным продуктом, чем наши изысканные грибы и безвременно почившая стерлядь. Или греческие оливки, привезенные по большому знакомству вместе с израильским хумусом. Это дорого. Это экзотика. Какое отношение экзотика имеет к посту?

Поэтому, если вы приготовите что-то, добавив молоко, или яйцо, или даже куриный бульон, ничего страшного в этом не вижу. Главное — все должно быть скромно и просто. Считается, что такие вещи нельзя говорить русским, ведь русский человек склонен к крайностям. Однако, мне кажется, это все не о русских людях, а о людях плохо воспитанных. Пост всегда проходит под знаком меры и сдержанности. Пост должен воспитывать эту сдержанность. Сдержанность, но не паранойю по поводу “грешных ингредиентов”, обнаруженных на этикетке.

Богу нет дела до того, что мы едим. Воздерживаемся от пищи мы для себя, для собственной пользы, для духовного упражнения. Поэтому и старец Павел (Груздев) своим чадам часто повторял: “За еду никто не бывает в аду”.

Архимандрит Савва Мажуко

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter