Наталья Ольшевская из Барановичей работает в Брестской областной коллегии адвокатов с 1997 года. На стенах ее кабинета висит несколько сертификатов. Они свидетельствуют: Наталья Викторовна прослушала курс «Семейная медиация в действии», училась на курсах «Работа с картой конфликта в медиации» и имеет свидетельство медиатора. Знания эти она получила довольно давно. Но пригодились они лишь в нынешнем январе, когда заработал Закон «О медиации».
Барановичский медиатор вспоминает историю становления этого института. Все началось в 2011-м, когда Минюст запустил пилотный проект и внедрил в Высший Хозяйственный Суд нейтральных посредников для ведения переговоров. Результаты эксперимента оценили эксперты, после чего решили: медиации в Беларуси быть. Да и в соседних странах к тому времени медиаторы активно работали не первый год. Так открылись первые центры подготовки. Стали работать и первые специалисты, в этих центрах подготовленные.
— Медиатором может стать любой человек с высшим юридическим или другим высшим образованием, прошедший подготовку в соответствии с требованиями Мин-юста. Сейчас в стране 68 человек имеют свидетельство медиатора, — Наталья Ольшевская описывает современное состояние института медиации в стране и считает, что у него большое будущее.
Раздел имущества, трудовые и хозяйственные споры, защита прав потребителя — в любой ситуации медиатор поможет найти решение, приемлемое для обеих сторон конфликта. При этом стоять на непримиримых позициях, как в суде, не нужно. Медиация — это прежде всего диалог. И процесс ее, объясняет Наталья Ольшевская, предполагает беседы на несколько часов в спокойной обстановке уютного кабинета. Каждая из сторон высказывается, озвучивает свои претензии и имеет право быть выслушанной. Все участники конфликта находятся в равных условиях: говорят и слушают не меньше и не больше оппонента. Такие встречи могут продолжаться до полугода, а вся информация остается конфиденциальной. Степень секретности сведений определяют сами участники переговоров.
Медиатор же в споре занимает исключительно нейтральную позицию и не может быть свидетелем в суде по рассматриваемой проблеме. Он лишь выступает посредником и оказывает психологическую помощь для разрешения конфликта. Наталья Ольшевская говорит, что причиной многих проблем нередко становятся негативные эмоции. И если в споре фигурируют чувства, их нужно, как говорят медиаторы, «остудить».
Наталья вспоминает случай, когда разведенные супруги долгое время не могли поделить имущество. На медиацию они приходили регулярно, и только долгие беседы помогли выяснить, где кроется настоящая причина конфликта. Оказалось, у одного из супругов за годы брака накопилось столько обид, что ему нужны были не деньги и собственность, а простое признание вины и банальные извинения. Понятно, в судебном порядке он получил бы причитающееся ему имущество. Но вот выговориться, быть услышанным и пролить свет на истинные мотивы конфликта помогла именно медиация.
Правда, барановичский медиатор не без сожаления отмечает: не всегда можно подвести участников конфликта к процессу переговоров. Естественно, обратившаяся сторона соглашается на них охотно. А вот вторая нередко идет в отказ. И тогда достоинство медиации — ее исключительная добровольность — оборачивается против самих медиаторов. В итоге до сих пор 90 % конфликтов пусть и заканчиваются мирным соглашением, но, тем не менее, рассматриваются в суде. И лишь 10 % решаются на переговорах.
Наталья Ольшевская предполагает, что виной тому — недостаток информации. Хоть сведения о медиации доступны во всех судах, а в юридических бюро ее предлагают наравне с услугами адвоката. Кстати, и стоит такая процедура не дороже одного судебного заседания с защитником — 1,25 миллиона рублей. Впрочем, в одном из минских центров медиации мне сказали, что твердой таксы нет. Каждый вправе сам решать, какое вознаграждение причитается посреднику и причитается ли вообще. Некоторые проводят переговоры бесплатно.
Артем КИРЬЯНОВ
artem.kirjanov@gmail.com
