Этот красивейший уголок белорусской природы, который в дочернобыльскую пору вполне мог именоваться земным раем, сегодня носит название Государственное природоохранное научно-исследовательское учреждение “Полесский государственный радиационно-экологический заповедник” (ПГРЭЗ), и посторонним вход на его территорию строго воспрещен.
Опасно! И даже смертельно
Здешние жители именуют это место чернобыльской зоной, или просто зоной, как в известном киношедевре Тарковского “Сталкер”. И в большинстве своем обходят ее стороной, а вот залетные неорганизованные туристы любыми путями стараются в нее попасть и, если повезет, посмотреть ужасных чернобыльских монстров: лосей с шестью ногами, рогатых зайцев и саблезубых белок, о которых все годы после катастрофы на ЧАЭС пишет желтая пресса. Однако они забывают, что заповедник относится к особо охраняемой территории, которая также является пограничной зоной, где помимо прочего действуют все ограничения, связанные с режимом охраны Государственной границы...
Наш рейд в дикие, отравленные радиацией, дебри Припятского Полесья, в который я отправился вместе с сотрудниками охраны заповедника и пограничниками отдела береговой охраны “Лоев”, начался в Хойниках:
– На дорогах, которые ведут в заповедник, – взял на себя роль нашего экскурсовода заведующий сектором охраны отдела лесного хозяйства заповедника Александр Бондарь, – установлены контрольно-пропускные пункты (КПП), и никто без специального разрешения на закрытую территорию не имеет права ни проехать, ни пройти. Парадокс же ситуации в том, что мы охраняем не только животный и растительный мир заповедника, но, возможно, даже в большей степени человека неразумного от самого себя. Ведь, во-первых, в зоне есть участки не просто опасные, а со смертельными уровнями радиации. Во-вторых, подавляющее большинство даров природы, которые можно собрать или добыть на этих территориях, имеют повышенное содержание радиоактивных элементов. И отдельные индивидуумы этого никак не могут взять в толк: травят сами себя и пытаются преподнести радиоактивные сюрпризы другим...
Пограничная дружина
Мы ехали в Ломачи, отселенную деревню, где намеревались спустить на воду катер и пройти на нем по Припяти до деревни Конотоп, что в Наровлянском районе. Нам несколько не повезло с погодой. Дул сильный, холодный, резкий ветер, который гнал по небу свинцовые тучи, время от времени осыпавшие нас дождем. Встретить в такую погоду какого-нибудь браконьера надежды было мало, однако плановый рейд он и есть плановый, потому что должен был состояться в любую погоду.
В этой поездке меня, прежде всего, интересовало, как охраняются эти опасные для человека территории:
– В моем подчинении, – продолжил свой рассказ Александр Бондарь, – двадцать два работника сектора охраны, которые обеспечены необходимым автотранспортом, а также катерами, потому что значительная часть охраняемой территории – река Припять, ее притоки, озера и болота. Работаем мы в тесном контакте с пограничниками.
Беседу поддержал и начальник пресс-службы Гомельской пограничной группы, подполковник Дмитрий Уклейко. Он рассказал о совместных рейдах и о работе добровольной пограничной дружины из сотрудников охраны заповедника, которой командует Александр Степанович:
– Бывает, наш наряд выезжает по информации дружинников или просто местных жителей. Основная масса нарушителей, это браконьеры и контрабандисты, как наши граждане, так и украинские. Кроме того, Припять река судоходная, по ней ходят баржи и другие суда, которые мы досматриваем. Случаи бывают разные: кто-то сети ставит, а кто-то пробует нелегально перейти границу. Все это и есть обычная повседневная служба по охране Государственной границы, особенность которой такова, что у каждого наряда есть дозиметр. Кроме того, в штате Гомельской пограничной группы имеется передвижная радиометрическая лаборатория. С ее помощью мы постоянно обследуем и наших сотрудников, и гражданское население загрязненных районов...
По словам Александра Степановича, нередко во время рейдов приходится в прямом смысле спасать людей: “Буквально в марте во время рейда заметили на Припяти лодку, в которой находились два человека. Погода стояла холодная, и они так подогрелись спиртным, что почти ничего не соображали и едва не попадали за борт. Вдобавок так замерзли, что мы с большим трудом привели их в чувство. Или другой случай. Мы преследовали рыболовов-нарушителей по реке, и когда те поняли, что им не уйти, то развернулись и пошли на таран. Некоторых жажда легкой наживы совсем рассудка лишает. Еще одной проблемой в жаркие сезоны становятся пожары, причиной которых в девяноста девяти случаях из ста являются “незваные” гости заповедника”.
Пока я разглядывал красоты природы, мои спутники внимательно осматривали окрестности. Но кроме комка старой порванной рыболовной сети, висевшей на кустах в одной из заток, в этот день никаких других следов нарушителей закона мы не обнаружили.
Почти как в Зазеркалье
Мы шли по Припяти обратно к Ломачам, а вокруг бушевала жизнь: буквально каждую минуту, то справа, то слева в воздух поднимались стаи уток, гусей и других птиц. В одном месте видели белую цаплю, в другом – где из воды торчал толстый ствол какого-то дерева, на одном из суков гордо, как королевская персона на параде, стоял кулик. Он почти вплотную подпустил наш катер, а потом как бы нехотя взмахнул крыльями и исчез за стеной ивняка.
На берегу одной из проток мы увидели молодую лосиху. Она долго смотрела нам вслед, а потом скрылась из виду. В заповеднике также живут зубры. В 1997 году сюда завезли всего 16 особей, а сегодня их уже больше сотни. А еще это единственная территория в Беларуси, на которой обитает лошадь Пржевальского – абориген пустынь и полупустынь Центральной Азии. Но, наверно, настоящими хозяевами здешних мест себя считают бобры. Следы неутомимой деятельности этих забавных зверьков можно лицезреть повсюду. Вот у берега сложена куча прутьев с аккуратно объеденной корой, а вот – в два обхвата верба, ствол которой бобры уже наполовину погрызли. Видели мы кабана, выдру, зайца... А вот чупокабры и монстры не повстречались. Никогда не видели их здесь и мои спутники.
Наш рейд подошел к концу. Мы выбрались на берег. Пересели на автомобиль и двинулись в Хойники. Однако я не мог не попросить остановиться в Ломачах. Наверно, нет более печального зрелища, чем покинутый дом. В деревне, отселенной сразу после аварии, поскольку она находится в 30-километрой зоне от атомной станции, осталось несколько хат, кирпичный остов магазина и пару обветшалых хозпостроек. Особый контраст этой сюрреалистичной картине придавала алыча, цветущая под окном одной из изб. Более органично вписывался в это трагическое полотно вид деревенского кладбища. Как мне потом рассказали, сотрудники заповедника немало усилий прикладывают, чтобы содержать в порядке все погосты, которых в зоне около сотни. Ведь сюда каждый год на могилы приезжают люди, а многие старики завещают похоронить себя на родине...
***
Чуть позже уже по дороге в Минск ко мне пришло осознание, что я как Алиса из сказки Льюиса Кэрролла, побывал в Зазеркалье. Увидел, во что человек может превратить мир, если будет бездумно пренебрегать безопасностью, как это случилось в Чернобыле: великолепная цветущая природа, изобилие зверей и рыб... Но человек там жить не может. И хотя заповедные места непуганых зверей манят не только романтиков-сталкеров, но и разного рода браконьеров, сотрудники охраны и пограничники не дают стороннему “далеко зайти”. Ведь здесь нужно беречь не только флору и фауну, но и человека.
Справка “СВ”
Полесский государственный радиационно-экологический заповедник (ПГРЭЗ) создан в1988 году. Расположен в белорусской части 30-километровой зоны отчуждения на территории трех наиболее пострадавших от аварии на Чернобыльской АЭС районов – Брагинского, Наровлянского и Хойникского. Здесь осело около 30 процентов цезия-137, более 70 процентов стронция-90 и 97 процентов изотопов плутония, пришедшихся на долю Беларуси после взрыва атомного реактора ЧАЭС. До чернобыльской катастрофы на территории, ставшей радиационно-экологическим заповедником, проживало более 22 тысяч человек в 96 населенных пунктах. Аналогов этому заповеднику в мире нет.
