Общественный суд как средство воспитания «трудных» граждан
— Да решил я: завязываю! — мужчина неопределенного возраста с явственно проступавшими на лице следами долгой дружбы с алкоголем взывал к судье. — Не надо мне в ЛТП. Сам справлюсь.
— Как же сам, Михаил Павлович, — не хотел верить судья. — Вас же десятки раз предупреждали. Сколько административных протоколов составлено... Вот и участковый рассказывает: только вы из вытрезвителя вышли, как тут же снова напились. Работать не хотите. Соседям жить мешаете.
— Больше не повторится, — комкал в руках оранжевую куртку дворника «обвиняемый».
Глава семейства Михаил Павлович, его супруга Нина Викторовна и отпрыск Миша 25 лет, страдающий собирательством хлама, занимали первый ряд в красном уголке гомельского жилищного ремонтно–эксплуатационного участка № 22. Позади — соседи, любопытствующие, сочувствующие. Практически полный аншлаг. В Гомеле не было случая, чтобы всю семью отправляли в лечебно–трудовой профилакторий. Да еще «провожали» всем миром. На общественный суд мог посмотреть любой человек с улицы. Работники домоуправления заранее развесили пригласительные объявления.
Авторы эксперимента — отдел внутренних дел администрации Советского района Гомеля и коммунальники — верят в силу публичного порицания:
— В суде они посмотрят лишь в глаза судье и прокурорскому работнику, а здесь — знакомые, коллеги, — рассуждает участковый Леонид Терещенко. — Трудная семья: не только пьют и скандалят, но к тому же и обязаны государству — две дочери воспитываются в интернате. Дворниками их устроили, чтобы платили за содержание детей, — прогуливают.
На суде Нина Викторовна о своих грехах слушала молча. На вопросы судьи лишь вздыхала и пожимала плечами. Но лечиться категорически отказывалась. Супруг держал ту же линию: «Буду работать». Только сын сразу согласился отправиться в ЛТП, чем заслужил всеобщее одобрение зала.
По эмоциям общественности было видно: соседи, в основном пенсионеры, пришли сюда больше из веры в судейскую мудрость, чем в чудесное исправление семьи. После переезда ее 18 лет назад из Буда–Кошелевского района «двушка» на первом этаже на глазах начала превращаться в свалку. Весь мусор из окрестных контейнеров перекочевывал в квартиру. Под напором жильцов коммунальники как–то даже вывозили грузовиком «богатство», накопленное ежедневным трудом Миши. Долг за квартиру перевалил за миллион. В доме давно нет света и газа. Тепла тоже нет. Сын, судимый за избиение матери, в семейных баталиях периодически выбивает оконные стекла. Тряпочки–шторы кое–где сдерживают порывы ветра. В морозы коммунальники стеклили, чтобы в многоэтажке не «рухнуло» отопление. Сейчас сделали перерыв — до отъезда семьи в профилакторий. Этого события соседи ожидают с большим нетерпением. И вот вердикт:
— Суд определил: направить на лечение сроком на 1 год 6 месяцев...
— Когда отъезжают? — присутствовавшие в зале едва сдерживали радостные эмоции. — И кто этот мусор будет вывозить? А то ведь потеплеет, так и до инфекций недалеко.
Участковый как мог народ успокаивал. Мол, подождите еще десять дней, пока путевки оформят. Потом квартиру почистят, продезинфицируют, сделают косметический ремонт. А там посмотрят: то ли кто–то из двух старших (непьющих) сыновей здесь поселится, то ли сдадут жилье на время внаем.
Компетентно
Анатолий Васильев, заместитель начальника управления профилактики УВД Гомельского облисполкома:
— В сельской местности общественные суды мы уже сделали постоянной практикой. На деревенских сходах разбираем пьющих, торговцев спиртным, нерадивых родителей. В селе еще сохранились устои, традиции. Порой публичное осуждение способно встряхнуть человека и заставить изменить свою жизнь. В городах тоже пытаемся добиться эффективности общественных судов. Приглашаем на заседания не только соседей, но и тех, кто начал опускаться, балансирует на грани. Если до одних не достучимся, то хотя бы других остановим, показав, чем все это может закончиться.
Фото автора.
