Послесловие к роману

О детях войны, которые стали стариками
О детях войны, которые стали стариками

От редакции. Александр Александрович Суслов — последний живой газетчик–профессионал, награжденный в Великую Отечественную боевым орденом Красного Знамени. Служил рядовым красноармейцем, затем попал в плен, бежал, воевал в партизанской бригаде «Звезда», был заместителем комиссара бригады «Победа» по комсомолу, после снова на фронте — войсковой разведчик. В майские дни «СБ» опубликовала его очерк «Солдатская одиссея». А еще перу Суслова принадлежит вышедший пока что небольшим тиражом роман о подпольщиках «Сердце в плен не сдается». Своеобразное послесловие к роману появилось у автора после обращения к нему бывшего юного подпольщика из Горок Льва Емельянова...

Мальчик Лева

Я давно знаю Льва Александровича Емельянова. Знаю не только как племянника моего друга Сергея Воробьева, который был одним из организаторов подполья в Горках Могилевской области, но и как главного врача 6–й клинической больницы Минска. Не раз встречались мы семьями, отмечали, в частности, награждение Льва орденом Трудового Красного Знамени.

И вот незадача: подтвердить участие юного Левы в подполье, как оказалось, не могу: по условиям конспирации, я не знал его в то время. Но в моем романе есть несколько абзацев о мальчике Леве, который всей душой ненавидел немцев и их прислужников, был всегда готов выполнить любое задание своего дяди–подпольщика. Вот они:

«Дуся обрадовалась приходу брата, не знала, куда посадить, чем угостить. Племянник Левка, конопатый четырнадцатилетний мальчишка, крутился возле дяди и, заглядывая в самую душу безмятежными голубыми глазами, грозился:

«Я эту стерву, Любку, своими руками задушу».

«Молчи, дурачок! — услышав угрозу сынишки, чуть не расплакалась мать. — Чего ты в этом смыслишь?»

Любка была двоюродной сестрой Левки. Комендант Харлих силой взял ее к себе в наложницы, пригрозив, если не подчинится, истребить под корень всю ее родню.

«Убью, ей–богу, убью», — стиснув кулаки, шептал Левка.

Сергей понимал племянника, но не поддерживать же ему, взрослому, эту слепую детскую ненависть.

«Успокойся, Левушка, — погладил он рыжие вихры мальчика. — Можно ведь и другим способом отомстить немцам. Подожди, дам тебе поручение, проверю, на что способен».

«Правда, дядя Сережа?!» — обрадовался мальчик.

«Придет время, потерпи немного».

Рассказ же о том, как он эти задания выполнял, остался за рамками повествования. Как быть? В своих архивах нахожу воспоминания С.И.Воробьева. В них несколько предложений о том, что его сестры Оля и Евдокия во время оккупации стащили из здания Горецкой сельхозакадемии радиоприемник, а четырнадцатилетний Лева переправил все это в деревню Азаровичи к подпольщику Игнату Василенко, а затем регулярно ходил туда и доставлял обратно сводки Совинформбюро.

Теперь этому мальчику под 80. Жизнь сложилась тяжело. Рано ушла из жизни жена, сам тяжело болен, еле ходит, считай, одинок. А вот правами и льготами участника войны не пользуется. Почему? Разве не заслужил он от Отечества этих льгот? И все потому, что родной дядя, видимо, не внес его в списки связных, хотя Лева поддерживал с ним связь также и после того, как тот ушел в партизаны и был там не рядовым, а заместителем командира бригады по разведке.

Чем руководствовался мой друг Сергей? Поскромничал? Не захотел заносить в герои родственника? Едва ли! Просто упустил эту деталь. А молодой и здоровый тогда Лев Александрович тоже не позаботился о своей будущей старости.

Главный свидетель былой лихости мальчика Левы мой друг Сергей Воробьев давно умер. Ушел в небытие и комиссар бригады Никифор Савинов. А я, рядовой горецкий подпольщик, еще живу. И, значит, именно я обязан подтвердить за них принадлежность Льва Александровича Емельянова к славному и героическому званию подпольщика. Что с полной ответственностью и удовольствием делаю.

Аптекарша Паша Кожарова

Пересматривая личные архивы, я обнаружил письмо Паши Кожаровой, о которой в моем романе нет ни строчки. Случилось это по той причине, что произведение и так перенаселено героями. А между прочим, я лично знал Пашу (теперь Скоробогатову), потому что по заданию одного из руководителей подполья Павла Яцуна не один раз заходил к ней в аптеку, получал йод и бинты, которые затем передавал Павлу.

Перед началом войны Паша окончила Могилевскую фармацевтическую школу. Во время оккупации сумела наладить связь с могилевскими фармацевтами и от них получала медикаменты для партизан.

«Героического я ничего не совершила, но и сложа руки не сидела, — писала мне Паша в своих воспоминаниях. — Все–таки хоть крупицу пользы принесла для Родины».

Это письмо из 1975 года хранится у меня как реликвия.

Прости, девушка Паша, прости, Прасковья Егоровна Скоробогатова, бабушка трех внуков, что ни словом не упомянул о тебе в своем романе. И этим послесловием утверждаю, что Пашу Кожарову можно смело причислить к участникам той войны. Не знаю, жива ли она. Но, уверен, что ее детям и внукам будет приятно прочитать о ней.

Паспортистка Нина Ласкевич

То же самое могу сказать и о Нине Ласкевич, о которой тоже ничего не написал. А теперь вот в воспоминаниях С.И.Воробьева читаю: «В обеспечении многих наших подпольщиков немецкими документами активно помогала работница паспортного отдела магистрата Нина Ласкевич. Через нее аусвайсами обеспечивались раненые бойцы и офицеры госпиталя».

С теплотой отзывается о Нине Ласкевич бывшая подпольщица и партизанка Ольга Петровна Кожуро–Синелобова. Это Ласкевич спасла ее, как и многих других горецких девчат, от отправки в Германию. По ее сигналу партизаны в районе деревень Чепелинка и Матюты отбили у фашистов большую группу девушек, конвоируемых немцами из Любижской волости на станцию Погодино. В марте 1942 года она предупредила партизан о готовящейся вражеской блокаде.

Виктор Фомченко

Многодетной семье Владимира Петровича Фомченко в моем романе отведена не одна глава. Только деревня Рекотка переименована в Калиновку, а Фомченко стали Фомичами. Таковы законы литературы. А вот строки о 16–летнем подпольщике Вите полностью взяты из тогдашней действительности:

«Витю спасло от ареста то, что он был у родственников в д. Дубравушке и ничего о случившемся не знал. Когда вернулся в Калиновку, немцы уже уехали. Паренек бросился в конюшню, вскочил на лошадь и помчался к Жардецкому.

Здесь, возле дома бургомистра, его и схватили.

— Фамилия? К кому приехал? Зачем?

Витя молчал. С него сорвали одежду, бросили полуголого на землю, и один из жандармов стал бить паренька лозой по спине.

— Фамилия? К кому приехал? Зачем?

Витя молчал. Сначала молчал, потому что не знал, что отвечать, боялся проговориться. Потом молчал, оттого что не мог говорить — из разбитых губ раздавался только протяжный стон.

Когда парень потерял сознание и немцам надоело с ним возиться, они бросили безжизненное тело в сарай бургомистра. Там его и нашла Евдокия Панкратовна.

— Господи, сыночек мой, что изверги с тобой сделали, — причитала мать. Она не знала, как ей быть, что предпринять. Люди посоветовали: «Уезжай, Евдокия, куда–нибудь, не то приедут ироды, заберут всех и расстреляют».

Евдокия Панкратовна так и сделала. Запрягла лошадь, уложила в телегу кое–что из самого необходимого, усадила ребятишек на воз и уехала в родную Дубравушку».

Виктор Владимирович Фомченко — личность в Горках известная. С первых дней оккупации стал подпольщиком, летом 1942 года ушел в партизаны, был подрывником. Вместе со старшим братом Григорием спустил под откос 5 вражеских эшелонов. После соединения с частями Красной Армии вступил в ее ряды. В боях под Витебском лишился правой ноги — инвалид в 18 лет. Работал и заочно учился в БГУ, 36 лет возглавлял коллектив Панкратовской средней школы.

Родина отметила ратный и трудовой подвиг героя. Он награжден тремя орденами Отечественной войны, ему присвоено почетное звание заслуженного учителя.

В свое время Виктору Владимировичу выделили «Запорожец», а пять лет назад дали старую «Таврию», которая перешла от умершего ветерана. Целый год Виктор Владимирович восстанавливал машину — не хочет «Таврия» ездить. Хорошо бы помочь заслуженному человеку...

Магазинщиковы

Так случилось, что не смог я в романе рассказать об этой многодетной семье патриотов, хотя в их доме была явочная квартира, старшие братья Алексей и Михаил, сестра Надя собирали оружие, готовились к уходу в партизаны. Но случилось непредвиденное. Ранним утром 9 июля 1942 года в дом к Магазинщиковым ворвались полицаи и немцы. Оле Магазинщиковой в ту пору было 8 лет.

«Я сидела на печке, когда это случилось, — вспоминает она. — Связали руки Леше, Мише, вывели их в сени в одном белье. Надя попыталась вынести одежду, но ее тоже схватили. Мать открыла дверь, чтобы хоть взглянуть на арестованных детей, но немец сильно толкнул ее в грудь, она упала. В доме стоял крик, плач, ведь в семье было еще пятеро меньших детей».

Расправа была скорой. 12 июля 1942 года немцы расстреляли Мишу и Надю, в тот же день вместе с другими подпольщиками повесили Алексея. Младшие сестры Магазинщиковы были свидетелями этой публичной казни.

После гибели детей мать парализовало, вскоре она умерла. Не вынес страшного горя отец. А четверо малолеток воспитывались в детском доме.

Дети войны... Дусе Магазинщиковой, теперь Евдокии Степановне Драловой, уже под 80, а Ольге Степановне Балут — 60. Можно ли их считать участниками войны? Официально, видимо, нет. В боях они не участвовали, а только стояли «на стреме», когда взрослые собирались на тайные сходки. С другой стороны, к бывшим детям войны отношение должно быть особое. На их долю достались тяжкие испытания, и теперь в старости они, на мой взгляд, должны быть окружены заботой всех взрослых, которые родились после войны и теперь в силе и у власти.

Похвально выглядит в этом плане забота о Льве Емельянове со стороны руководителя Первомайского районного военного комиссариата Минска полковника Алексея Ванкевича и его подчиненной Татьяны Крайко. При посещении Льва Александровича для вручения ему юбилейной медали выяснилось, что в юности он был подпольщиком, но документов на этот счет не имеется.

По результатам запросов в архивы установлено, что действительно есть сведения из воспоминаний Воробьева об участии Емельянова в подпольном движении. В Первомайском РВК составили письмо в Горецкий райисполком для принятия решения о признании Емельянова участником партизанского движения. Но оказалось, что воспоминаний одного из руководителей подполья и заместителя командира партизанской бригады «Звезда» по разведке недостаточно. Нужно найти хотя бы еще одного партизана, который бы подтвердил участие мальчика Левы в патриотическом движении. Таким живым свидетелем оказался я один, и уже оформлено мое подтверждение. Будем ждать ответа из Горок. А еще, говорят, по этому конкретному вопросу необходимо заключение правительственной комиссии.

Дождется ли его наш герой?..
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter