Последняя любовь адмирала

При нем она была Божеством, после него – Каменным гостемАнна Тимирева — последняя любовь адмирала Александра Колчака и в жизни была необычной женщиной с трудной судьбой, тягости которой ей пришлось нести почти всю жизнь. Удивительно, но еще мальчишкой мне посчастливилось довольно часто наблюдать за ней в кругу моих родных...В прошлом году фильм “Адмиралъ” стал одним из самых кассовых. Об истории любви царского адмирала Александра Колчака и Анны Тимиревой — главных героев кинокартины тогда писали многие издания. Вот только о дальнейшей судьбе Анны Васильевны почти ничего в этих публикациях не говорилось. Не говорилось о семи арестах и ссылках, причиной которых и была та недолгая любовь к одному из самых ненавистных врагов революции. В этой публикации использованы воспоминания моих родителей — белорусского поэта Миколы Хведаровича, его супруги Сары Моисеевны. В силу сложившихся обстоятельств они с героиней фильма были хорошо знакомы...

На берегах Енисея
Мои ранние детские годы прошли в небольшом сибирском городке Енисейске, что в Красноярском крае. Он расположен чуть севернее впадения Ангары в одну из самых могучих водных артерий планеты — Енисей. Место проживания мой отец не выбирал. Сюда забросили его обстоятельства не из приятных: вечное поселение в период сталинских репрессий. Это уже было второе “наказание”. Первое согласно статье 58 УК СССР — “измена родине”– он на протяжении восьми лет отбыл в лагерях на Кольском полуострове и в Коми АССР. Лишь небольшой период с 1946 по 1949 год дал возможность вдохнуть глоток свободы. Тогда моя мама и старший брат Артур жили в узбекском городе Карши, куда они бежали в начале войны из горящего Минска. Здесь в 1947 году на свет появился я. Но в 1949 году папу вновь арестовали и выслали в Сибирь.
Когда же отец обосновался в Енисейске — привел в порядок бывшую крестьянскую баньку для житья, устроился работать в школу завхозом, мама со мной и моим старшим братом приехала к мужу в Сибирь. За этот поступок многие называли ее декабристкой.
Нельзя сказать, что в Енисейске ссыльные находились под строгим присмотром органов: главное — найти себе работу и жилье да не забыть в установленные дни отмечаться в органах: мол, жив-здоров, как видите. Поэтому бывшие инженеры, артисты, музыканты, военные, писатели и даже священники стали в свободное время “кучковаться”: собираясь у кого-нибудь дома за стаканом чая или сибирской браги, читали стихи, пели, обменивались воспоминаниями о годах, проведенных когда-то в больших городах, о своих семьях и любимых. Такие вечера проходили и в нашем домишке на улице Бограда, 72. Бывала часто в этой компании и Анна Васильевна Книпер-Тимирева.
Каменный гость
Строгая худощавая женщина, всегда одетая в брюки, свитер или серую блузу (в те годы даже в заштатном Енисейске это казалось странным), подолгу засиживалась в веселившейся компании, покуривая одну беломорину за другой. Она редко вступала в дискуссии, а покидала дом обычно позже всех. Может, потому, что уж очень хотелось ей подольше оставаться в компании, подальше от своего одиночества. Ссыльные за это дали ей кличку Каменный гость.
Многие в Енисейске знали Анну Васильевну и называли ее за глаза женой Колчака. Она подрабатывала в местном кусткомбинате маляром, потому что в жизни прекрасно рисовала, постоянно что-то придумывала. Из сущей безделицы, например коробочки из-под одеколона или пудры, она могла смастерить яркую елочную игрушку, которой всегда находилось место на новогодней елке. Те, кто постоянно посещал городскую церковь, видели, как благодаря стараниям этой женщины здесь постоянно подновлялись лики святых. По просьбе отца Михаила, сосланного в Енисейск из Молдавии, Анна Васильевна приводила в порядок иконостас и росписи в городском храме. В детском садике и в детдоме, где уроки музыки и пения вела моя мама, несколько уголков были тоже любовно оформлены ее руками.
На бис!
Но самое сильное впечатление на енисейцев произвели ее декорации к спектаклям самодеятельного театра районного дома культуры. Их было всего три: оперы “Морозко”, “Вечера на хуторе близ Диканьки” и оперетта “Морской узел”. Больше ничего поставить не успели: пришла хрущевская оттепель.
В семейном альбоме моих родителей сохранилась программка детской оперы Красева “Морозко”. Ни одной фамилии постановщиков, хормейстеров, хореографа, художника в ней нет. На обороте можно прочесть лишь фамилии исполнителей. В основном это были преподаватели и учащиеся местных педагогического и музыкального училищ и двух школ. Ставилась опера в 1953 году профессиональными музыкантами — Филиппом Швейником и Ананием Шварцбургом . Танцами же в спектакле занималась моя мама.
В альбоме хранится и несколько фотографий — сцены из “Морозко”. Художник, а это и была Анна Васильевна Книпер, сделал все, чтобы спектакль запомнился детишкам сибиряков: блестящие шары, обтянутые фольгой, ватные накрахмаленные сугробы, усыпанные мелко битым стеклом, роскошный дворец самого Морозко и натуральные елочки (уж их-то здесь сколько хочешь: вокруг Енисейска — тайга!) украшали сцену дома культуры.
На премьеру Анна Васильевна пришла как обычно: в привычных серых брюках и свитере. Было заметно, что она очень волновалась. Ведь над декорациями она, как, впрочем, и все остальные, работала не за деньги, а для радости людей. Умный и ироничный Ананий Шварцбург, одетый, кстати, в выглаженный черный смокинг (и где он его только взял?), увидев затрапезный вид художника-постановщика, аккуратно взял Анну Васильевну под локоть и отвел ее за кулисы. “Здесь собралось все местное начальство. Переоденьтесь, пожалуйста”, — шепнул он.
Пока шел спектакль, зал не дышал. Еще бы, кто мог подумать, что учитель черчения может запросто исполнять оперные арии, а школьная вожатая так естественно вживется в образ главной героини!
Когда прозвучали последние аккорды, на сцену вызвали всех, кто готовил спектакль. Анну Васильевну, успевшую надеть единственное свое платье, самой же сшитое, буквально вытащил на сцену Ананий Шварцбург. “Ананий Ефимович, прошу вас, не надо, у вас будут неприятности. В зале Почекутов (начальник енисейской милиции)”, — упиралась женщина. Но Шварцбург специально перед всей енисейской публикой встал на колено и поцеловал Анне Васильевне руку. Зал аплодировал стоя, а громче всех хлопал в ладоши майор Почекутов. Художница вдруг не сдержалась — улыбнулась и зарыдала. Такой ее, “каменную”, еще никто из енисейцев не видел...
Двадцать лет и зим из последних тридцати у нее прошли в лагерях... Возможно, тогда Анне Васильевне припомнились строки из письма ее любимого Александра: “Я бесконечно виноват перед Вами, но Вы ведь знали, что я так высоко ставил Вас, Анну Васильевну, которую я называл и называю своим Божеством, которой поклонялся в буквальном смысле слова, дороже которой у меня не было и нет ничего, что я не мог допустить мысли, чтобы я оказался бы в своих глазах ее недостойным”.

Анна Васильевна Тимирева (во втором замужестве Книпер) родилась в 1893 году в семье ректора Московской консерватории Василия Сафонова. В 1911 году окончила гимназию княгини Оболенской и вышла замуж за морского офицера Сергея Тимирева, с 1922 — замужем за В.К. Книпером. В 1918—1919 в Омске была переводчицей отдела печати при управлении делами Совета Министров и Верховного правителя, работала в мастерской по шитью белья и на раздаче пищи больным и раненым воинам. Свободно владела французским и немецким языками. Арестовывалась и ссылалась в 1920, 1921, 1922, 1925, 1935, 1938 и 1949 годах. В промежутках между арестами работала библиотекарем, архивариусом, маляром, чертежницей. После возвращения из енисейской ссылки была бутафором в Рыбинском драматическом театре. Реабилитирована в марте 1960 года. Умерла в 1975 году.

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter