Удастся ли возродить знаменитую Несвижскую картинную галерею Радзивиллов?
14 мая «СБ» опубликовала лаконичную заметку: «Портреты Радзивиллов из Польши будут экспонироваться в Несвижском замке. Работы предоставят, когда откроется первая очередь реконструируемого дворцово–паркового комплекса».
Но поскольку далеко не всем читателям известно, о каких портретах идет речь и как они оказались в Польше, автору этих строк, одновременно председателю общественной комиссии «Вяртанне»
при Белорусском фонде культуры, посыпались вопросы: чьи портреты имеются в виду, сколько их и так далее. Пришлось поднять старые записи, вспомнить давние события.
Неборовские и варшавские сюрпризы
Во время одной из командировок в Польшу профессор Надежда Высоцкая, неизменный и, пожалуй, самый активный член комиссии «Вяртанне», посетила знаменитый дворцово–парковый комплекс в Неборове, принадлежавший в свое время польской ветви Радзивиллов. В одном из музейных залов ее внимание привлек портрет красивой величественной дамы в пышном платье и своеобразном венке, характерном для изображений несвижской школы художников. Подпись свидетельствовала: изображена легендарная Барбара Радзивилл, ставшая королевой Польши и княгиней Великого Княжества Литовского, воспетая во многих произведениях белорусской, литовской и польской литератур. До войны портрет находился в Несвиже, а в 1940 году вместе с другими ценностями был перевезен в Минск. Так как же он оказался в Неборове? А может, это только копия? Или подделка?
Оказалось: оригинал!
Вскоре в Национальном музее в Варшаве в поле зрения исследовательницы попало еще одно произведение — «Портрет Януша Радзивилла». В подписи утверждалось: «Поступил из Несвижа» в 1950 году. Но в 1950 году коллекции портретов в Несвиже уже давно не было. Там находился санаторий.
Поиски ответов продолжились в Минске. В архиве музея истории Великой Отечественной войны нашлись документы, свидетельствующие, что действительно отсюда Польше передали 89 произведений из Несвижской картинной галереи. Основанием послужили решение Совета Министров Белорусской ССР от 5 июля 1950 года и приемо–сдаточный акт от 13 августа. Переданы безвозмездно, без объяснений, без каких–либо условий. Сохранилась только глухая молва: все делалось по телефонному звонку будто бы самого президента ПНР Болеслава Берута в Москву.
Далее шел список «Наименование картин». В нем «поименно» перечислены 87 портретов, пояс, произведенный в Кобылке под Варшавой (по образцу слуцких), и «вышивка польская XVII века».
Поскольку список уже опубликован Н.Высоцкой в сборнике «Вяртанне–4» (Мiнск, 1997 г.), повторять его здесь не буду. Отмечу только несколько особенностей. Лишь где–то десятая часть изображенных на портретах лиц (короли Польши, духовенство) не имели прямого отношения к истории белорусских земель. Остальные — представители несвижской, наиболее динамичной ветви рода Радзивиллов, реализовавшихся как личности на территории Великого Княжества Литовского. Польскому зрителю их имена говорили немного. Зато они — неотъемлемое достояние белорусской (и отчасти литовской) истории.
Таким образом, потаенная передача не диктовалась государственной или национальной необходимостью. Не преследовала и соблюдение имущественных интересов, поскольку портреты попали не в руки наследников прежних владельцев, а в государственные музеи ПНР. И наоборот, Беларусь лишилась огромнейших, я бы сказал знаковых, историко–культурных и материальных ценностей. Почему? Ответить на этот вопрос можно, только рассматривая его в историческом и шире — в национально–государственном контексте.
Начну издалека, оттолкнусь от лично виденного и слышанного.
Встреча с внуком Магдалены Радзивилл
До 80–х годов прошлого столетия магнаты меня, признаюсь, особенно не интересовали. Занимался я тогда преимущественно историей белорусской литературы, а поскольку, как мне тогда казалось (классовый подход действовал и на подсознательном уровне), элиты ВКЛ в ее развитии участвовали скорее отрицательно, к радзивилловскому Несвижу я относился как посетитель–турист. И тут — двухмесячная командировка в Лондон и Оксфорд для литературоведческих поисков... Идя по следам архива Янки Лучины, возможно, вывезенного его родственниками в Англию, как–то позвонил культурологу Анджею Цехановецкому, автору исследования «Михал Казимир Огинский и его «усадьба муз» в Слониме» (позже оно вышло с моим предисловием в переводе с немецкого на белорусский язык). Мы встретились в его престижной частной галерее и долго говорили о белорусских элитах, к которым принадлежал и род Цехановецких, владевших имением Бочейково под Бешенковичами и много сделавших для культурного развития Витебщины. Представители этого рода — прямые наследники, пусть и по женской линии, князей Мстиславских и Заславских, поэтому пан Анджей полушутя говорил, что в случае чего он мог бы претендовать на белорусский престол. А уж Радзивиллы — те точно!
И вот спустя несколько дней после личного знакомства пан Анджей позвонил и сообщил: со мной хочет встретиться «экс–король Обеих Сицилий» и тема разговора будет для меня неожиданной. Любопытство пересилило все мои «советско–мужицкие» комплексы. Через несколько часов в той же художественной галерее навстречу мне вышел пожилой мужчина с печальными глазами аристократа в каком–нибудь двадцатом поколении. Спросил меня только об одном: помнят ли у нас, «в Бялоруси», что его бабушка Магдалена Радзивилл, умершая в Швейцарии, вкладывала деньги в народное дело — издание белорусских книг, что у себя, в Кухтичах под Несвижем («это ведь и ваша, и наша столица»), она говорила только на белорусском языке. Опираясь, как на спасательную доску, на воспоминания Паулины Мяделко, я промямлил: «О да, конечно, ей были благодарны и Максим Богданович, и Констанция Буйло...» Экс–короля это удовлетворило, и он уехал, умиротворенный, чтобы навестить в больнице своего дядю, экс–короля Италии, который, мол, тоже «знает о Несвиже и восторгается его собраниями, особенно коллекцией портретов».
В тот вечер у меня впервые зародилась мысль, поначалу несмелая: все же были и у нас свои элиты.
О Несвиже — в Венеции
Шло время. Анджей Цехановецкий навестил землю своих предков и в знак благодарности передал в Музей древнебелорусского искусства при АН БССР четырехсторонний слуцкий пояс, наиболее богатый из всех, которые я видел. А также картину с видом Несвижа неизвестного мне австрийского художника начала ХIХ века. И прежде всего думал он не о своем Бочейкове, а о Несвиже. Когда в 1992 году — сразу же после торжественного открытия мемориальной доски Ф.Скорине в Падуанском университете — в Венеции состоялась Первая белорусско–итальянская научная конференция «От Полоцка и Несвижа до Падуи и Венеции», пан Анджей, один из инициаторов и организаторов форума, выступил на нем с основным докладом — «Несвиж как европейский центр культуры». Во время написания этой статьи я вновь перелистал сборник материалов названной конференции, ставший уже библиографической редкостью. И теперь ради исторической справедливости констатирую: именно Анджей Цехановецкий, ныне почетный доктор БГУ и доброго десятка других университетов мира, почетный гражданин Заславля, публично высказал конкретное, изложенное даже несколько категорично предложение: правительство независимой Беларуси должно безотлагательно обратиться в ЮНЕСКО с просьбой о присвоении несвижскому монументальному комплексу «нулевой» классификации — за его художественную ценность, уникальную для Беларуси культурно–историческую значимость.
А через год тот же Анджей Цехановецкий решил ускорить ход событий. После состоявшегося в Минске «круглого стола», посвященного сущности Великого Княжества Литовского, он — опять инициатор и спонсор обсуждения — настоял на том, чтобы группа участников (а среди них такие величины, как председатель польской комиссии ЮНЕСКО профессор Ежи Клочовский, выдающийся итальянский славист профессор Санте Грачиоти) выехала в Несвиж дополнительно к программе. Затем блестяще выполнил там роль гида и, собрав перед отъездом ученых на замковом валу, взял с каждого обещание содействовать европейскому престижу Несвижа при каждой возможности.
Депозит на 99 лет
Еще позже Анджей Цехановецкий стал инициатором создания и почетным председателем смешанной белорусско–польской комиссии по вопросам культурного наследия. Работники двух министерств культуры каждый год попеременно собирались (и собираются) в Беларуси и Польше. Иногда из Лондона прилетал почетный председатель комиссии — и тогда дела шли живее. Пан Анджей подчеркивал: он одновременно принадлежит и польской, и белорусской культурам, поэтому постарается быть объективным, «решать по справедливости».
И вот к одному из заседаний комиссия «Вяртанне» подготовила материалы о 89 экспонатах Несвижской картинной галереи, переданных без всякой мотивации в 1950 году польскому правительству. Сведения, помнится, произвели фурор. Председательствующий поставил вопрос прямо: надо возвращать! Но как? И куда? В музей истории Великой Отечественной войны, откуда портреты были отгружены? Тогда вице–министр культуры Польши Тадеуш Поляк (кстати, наш земляк) нашел выход:
— Если передавать, то только в возрожденный Несвиж, где портреты находились в течение столетий. Для начала — в депозит. Сроком, скажем, на 99 лет. А там видно будет.
...Что ж, путь от посева (обсуждения на смешанной комиссии) до жатвы, предвестником которой стала информация в «СБ», долог и труден. Но раньше или позже брошенное в почву зерно прорастает.
И главное. Насколько мне известно, старания А.Цехановецкого и Е.Клочовского получили широкий резонанс среди европейской аристократии, в том числе представителей рода Радзивиллов, работающих в ЮНЕСКО. Они содействовали ходатайствам нашего Правительства о присуждении Миру и Несвижу статуса мировых культурных ценностей нулевого класса.
Без отступления не обойтись
Вторым представителем рода Радзивиллов, с кем меня свел интерес к нашему культурному наследию, стала княгиня Эльжбета Томашевская, дочь довоенного владельца Несвижа Альбрехта («Аббы») Радзивилла. Вместе с мужем Яном Томашевским, бывшим до войны послом Польши в Португалии, она жила в довольно престижном районе западного Лондона.
Нас свел случай. Когда в 1993 году для продолжения поисков я опять полетел на туманный Альбион, профессор Лондонского университета Джим Дингли (кстати, обладатель медали Франциска Скорины) сказал, что со мной хочет встретиться граф Ксаверий Пусловский, сын владельца имения Альбертин под Слонимом, где существовала и ныне действует известная бумажная фабрика. Поехали вместе. Хозяин обрадовался нам, начал рассказывать всякие интересные истории. Но телефонный звонок прервал беседу. Мое внимание привлекли две фразы (диалог велся на польском языке). Передаю их смысл по памяти:
— Дорогая Эльжбета, здесь у меня сидит профессор из Беларуси Адам Мальдис, который занимается культурой, в том числе и аристократической. На твоем месте я пригласил бы его на обед...
Приглашение последовало тут же.
Но прежде чем перейти к встрече, состоявшейся на следующий день, хочу рассказать о поучительной для нас истории, случившейся с фабрикой Пусловских в Слониме. Ради этого и задумывалось знакомство в скромной, но уютной графской квартире.
...Перед самой войной отец графа Ксаверия закупил в Австрии очень дорогое (порядка миллиона долларов) оборудование для своей бумажной фабрики в Альбертине. Немцы во время оккупации «раскурочили» машину, изъяв из нее все латунные и медные части. Поскольку сохранились документы, Ксаверий Пусловский мог как наследник, живущий в Великобритании, получить крупную сумму компенсации. Но для этого требовались нотариально заверенные свидетельства очевидцев выведения из строя машины. Тут же хозяин познакомил меня с племянницей, тогда женой испанского посла в Финляндии и Эстонии. Вскоре она приехала с мужем и троими детьми, дабы показать им прародину. В Альбертине состоялся заинтересованный разговор с руководством фабрики. Нашелся инженер, помнивший всю историю. Представительница графа заявила, что половину суммы полученной компенсации ее дядя передал бы на социально–культурные нужды альбертинцев (потом обещания подкрепились личным письмом на имя коллектива фабрики). Директор предприятия посулил всяческое содействие. Но... на том все и заглохло. Кто–то побоялся, что деньги Пусловских автоматически сделали бы фабрику... собственностью прежних владельцев. В итоге проиграли все.
