Коллекционер — не значит богатый
Коллекционер Александр Радаев вспоминает, что для него в свое время стала большой неожиданностью новость о том, что у нас создают довольно часто нелегальные копии работ наших авторов. И от приобретения левой живописи сегодня никто не застрахован:
— Подделывают не только Александра Исачева, но и Михася Рогалевича, Александра Кищенко, Мая Данцига... Я сам с этим сталкивался. Это всегда такой тонкий момент: ты собираешься приобрести картину, но у тебя возникают сомнения по поводу ее подлинности... Если не совсем уверен в авторстве художника, просишь продавца предоставить независимую экспертизу. Часто людьми движет не корысть. Продавец может не подозревать, что торгует фальшивкой. Бывает и наоборот: годами висит в доме неприметное полотно, потом его продают, и новый владелец после реставрации или экспертизы обнаруживает, что у него шедевр. Как проверить подлинность? Лучше всего отнести самому художнику, если он еще жив. Я знаю, бывали случаи, когда человек взял работу Мая Данцига, которую ему предлагали, отнес ее самому Маю Вольфовичу, и тот сказал, что ее не писал. Знаю случаи, когда предлагали произведение того же Мая Данцига, даже с его подписью, но в его подлинности продавец не был уверен. Тогда, и это понимают и покупатель, и продавец, должна быть совершенно другая цена. Приобретая такую красоту, ты берешь за сравнительно небольшие деньги пока иллюзию, что обладаешь работой Данцига. И тогда тебе придется тратить время и деньги на экспертизу, желательно музейного уровня. Причем возможно и разочарование. Я не был вхож в мастерскую к Маю Вольфовичу, когда он еще здравствовал, но однажды передал ему фотографии предполагаемой его ранней работы. “Нет, это не мое”, — передали мне его ответ. Еще были “Метростроевцы” — большое масштабное полотно. На одной из выставок я спросил: “Май Вольфович, вы когда-нибудь писали метростроевцев?” “Нет, никогда”, — ответил народный художник Беларуси, и все мои иллюзии исчезли.
Леонида Щемелева, например, не очень просто подделать, он мастер со своим ярким пластическим художественным языком. Про Александра Исачева беспристрастно говорить трудно... Скорее всего, если бы он не уехал в свое время в Ленинград и не встретился бы там с известным коллекционером Георгием Михайловым, вряд ли стал так известен. Михайлов “подобрал” Исачева. Привел его домой, дал кров, холст, краски... И человек начал писать. В художественном мире очень важно, кто тебя продает и продвигает. Если ты попадаешь в нужное время в нужную галерею, например, к Ларри Гогосяну, то, считай, тебе повезло. Исачев не попал к Гогосяну, но попал к Георгию Михайлову.
Михайлову за выставки неформальных художников доставались далеко не лавры. Он в советские времена сидел в тюрьме, после был вынужден уехать во Францию, где его принимал президент Франции Франсуа Миттеран. На волне перестройки вернулся в Ленинград, и тогдашний мэр Анатолий Собчак выделил ему под галерею почти бесплатно довольно большое выставочное пространство на Литейном проспекте. Когда Собчак ушел с поста, новые власти попросили платить аренду по рыночной стоимости, и Михайлов эту галерею потерял. После он купил большую многокомнатную квартиру на набережной реки Мойки и сделал там музей. В 2014 году Георгий Михайлов умер. Несомненно, он был хотя и противоречивой, но яркой фигурой. И популярность имени Исачева сейчас — это заслуга именно этого коллекционера. Как распорядились его наследством, история довольно запутанная.
Спрашиваю у Александра Радаева, можно ли сказать, что художественный мир связан с криминалом.
— В Беларуси точно нет, — говорит собеседник. — Криминал заточен на большие деньги, а на нашем арт-рынке больших денег нет. В последние годы рынок искусства очень сильно просел не только у нас, но и во всем мире.
Настоящий Роден не забронзовел
— Подделки были актуальны всегда для всех народов всех веков и всех стран и будут актуальны на протяжении существования человечества, — уверена искусствовед, заведующая отделом русского и зарубежного искусства Национального художественного музея Светлана Прокопьева. — Они будут существовать не только в живописи, но и в скульптуре, графике, декоративно-прикладном искусстве. С момента, как только появляется изобразительное искусство, формируется арт-рынок, появляется спрос. Появляются мастера подделок. Но есть и имитаторы, которые прекрасно знают стиль того или иного мастера, знают его технику, его особенности. И эти понятия надо строго разграничивать. Имитаторы создают собственное произведение в традициях конкретной школы или конкретного мастера. И это ни в коем случае не фальшивая работа. Система копирования — это один из процессов обучения художника, копия — это тоже не фальшивая работа. Это результат исследования художником произведения другого мастера с целью обучиться его мастерству, понять, как тот создавал свои произведения.
Этот “крымский пейзаж” неизвестного автора из запасников национального художественного музея несколько десятилетий ошибочно приписывали кисти Ивана Айвазовского.Светлана Прокопьева рассказывает, что периодически частные лица приносят им в музей на атрибуцию, на экспертизу свои произведения искусства. Встречаются любопытные экземпляры:
— В 1957 году у одного московского коллекционера для нашего музея была куплена работа известного русского художника Алексея Боголюбова. На ней было две подписи — одна на русском, другая — на латинском... Надо сказать, что даже в 1980-е годы серьезных технических возможностей, чтобы выявить подделку, у нас еще не было. Но когда позже появились рентгеновские установки, бинокулярные микроскопы, штатные физики и химики, в музее значительно расширились возможности технико-технологических исследований. Так, при проведении реставрационных работ и предшествующих им физико-химических исследований оказалось, что этот пейзаж принадлежит кисти датского художника Вильгельма Фердинанда Ксиландера. Это классический пример “перелицовки” произведения искусства, здесь была записана “родная” подпись и поставлена чужая.
Также Светлана Прокопьева показала несколько скульптур в зале европейского искусства Национального художественного музея, подписанных как “неизвестный скульптор”, несмотря на то, что на них стоит весьма отчетливая подпись — Клодион:
— В XIX веке появляется такое понятие, как “серийная скульптура”. В “вечном” материале — бронзе — изготавливались многочисленные и разномасштабные отливы произведений известных мастеров пластики. Такой процесс популяризации искусства. Клодион никогда не работал в бронзе. Но его произведения были очень востребованными. Анонимные художники стали создавать свои работы и ставить подпись великого мастера.
— Вот еще одна работа, которую хотели приписать ему, — демонстрирует Светлана Ивановна одну из скульптур. — Здесь мы видим уже большую разницу между качеством. Это пример введения в заблуждение покупателя.
— Тем не менее эти подделки под Клодиона представляют сегодня для нас художественный интерес?
— Безусловно. Мы знаем, например, что Огюст Роден никогда и ничего не отливал в бронзе, а сколько бронз с подписью Огюст Роден сегодня на рынке? Потому что они отливались в литейных мастерских, куда он отдавал свою модель. Анонимные авторы прекрасно знали пластическое искусство, знали лепку, истово вникали в манеру того или иного художника, которого они имитировали. И вместе с тем по-своему пропагандировали искусство того или иного скульптора. И это было относительно недорогое искусство.
Что подписывал Айвазовский
“Только самоубийца понесет сегодня подделку в музей”, — считает ведущий научный сотрудник Национального художественного музея Надежда Усова. Она говорит, что фальшивки сбывают в основном людям богатым, которые готовы поверить в то, что в наши дни запросто можно купить картину Айвазовского, написавшего 6000 картин.
— Эту цифру он сам указывает в одном из писем, — поясняет Надежда Михайловна. — А на рынке сейчас около 9000 картин. Как это получилось? В Феодосии Айвазовский открыл школу для малоимущих учеников и преподавал в ней. Поскольку учителем он был консервативным, то педагогическую деятельность начинал с того, что просто ставил перед учениками свой пейзаж и просил их его копировать.
Если пейзаж получался удачным и похожим, он говорил: “Молодец! Давай я поставлю свою подпись и ты продашь ее дороже”. И что же получается? Холст того времени, краски того времени, подпись подлинная, но — не Айвазовский. И таких ученических копий с Айвазовского очень-очень много. Есть картины с фиктивными подписями Айвазовского, есть без подписей. Одна из таких и попала в Национальный художественный музей. Она была куплена в 1960 году. Никаких особых аналитических средств тогда еще не было, по стилистическому сходству сотрудники определили, что это один из многочисленных крымских пейзажей Ивана Константиновича, говорит Надежда Усова:
— В прошлом году, когда отмечалось 200-летие со дня рождения Айвазовского и в нашем музее готовилась масштабная выставка, все заново проверяли, реставрировали. Эта работа вызвала подозрение каким-то неуместно ярким колоритом. Айвазовский, конечно, яркий художник, но это было уже слишком. Мы отправили ее на технико-технологическое исследование, и она его не прошла. И таким образом картина, которая попала в свое время и в каталог музейной коллекции, на той выставке показана не была.
В Национальном художественном музее есть полотно, на котором стоит подпись Александра Карловича Беггрова (он учился у ученика Айвазовского — Алексея Боголюбова). Картины его высоко ценятся. Но наша оказалась поддельной. Хотя сам пейзаж все равно очень хороший, и его поместили на выставку. То есть кто-то “смастерил” подпись Беггрова, чтобы продать творение подороже.
Сегодня заниматься “шулерством” в живописи становится все сложнее. Выпускаются специальные “каталоги-резоне”, включающие в себя все известные работы того или иного мастера с их провенансом и историей. Если что-то “фабриковать”, значит, нужно и доказывать, как та или иная вещь возникла, сочинять ей легенду. А это очень трудно.
Встречаются и ненастоящие полотна Шагала. Однако они крутятся в низких коллекционных слоях.
— У нас в музее, — говорит Надежда Михайловна, — есть только две поздние литографии нашего прославленного земляка. Но в Минске уже можно посмотреть и Шагала, и Сутина в корпоративной коллекции одного из банков во Дворце искусства. Такие картины покупаются только на крупных аукционах — “Кристи” и “Сотбис”, а они не выставляют ничего на торги без тщательнейшей проверки, без заключения экспертов. По Шагалу, в частности, без одобрения фонда Шагала. Это его наследники, которые владеют всеми архивами.
— Аферисты могут купить экспертизу?
— Все люди любят деньги. Экспертизу можно купить, и часто в мире так и делается. И специалист может ошибиться, как с тем же Айвазовским. Сейчас, чтобы обезопасить музеи, есть институт экспертов. Каждый эксперт имеет свой номер, подтверждение репутации научными трудами. И он лично отвечает за свои выводы.
Самый похищаемый художник
Николай Шлома считается в Беларуси одним из главных коллекционеров картин Александра Исачева. Его работы воровали неоднократно: у матери художника Марии Антоновны, вдовы Натальи Исачевой, из Речицкой картинной галереи, у российского бизнесмена Георгия Михайлова...
Коллекционер Николай Шлома уверен, что на сегодняшнем художественном рынке можно найти много поддельных картин Александра Исачева.По словам Николая Шломы, Исачев —самый похищаемый художник. Многие его картины и сегодня в розыске. Рядом с ними в том или ином каталоге написано “похищена”. Или даже не написано...
— Я готовлю большую книгу, посвященную предстоящему 65-летию нашего выдающегося мастера. Мне хочется этой выставкой защитить его произведения от появляющихся сегодня фальшивок, — вздыхает Николай Николаевич. — Все это нездоровое движение началось вокруг его имени после того, как я выставил на аукционе в Минске работу Исачева “Скорбящий монах” в 2000-х годах. Ее купили тогда за 5000 долларов. И это стало прецедентом. И не только ее одну тогда купили. Рисунки тоже и по достаточно большим ценам. Пошло движение, но движение, на мой взгляд, нездоровое. Так происходит везде, где есть запах крупных денег. Вылазят клопы из старых диванов. Эти “клопы” и при жизни облепили Исачева, как конфетку, и обглодали до смерти.
— Как вы относитесь к тому, когда говорят, что Исачев не доучился?
— То, что ему надо было, он получил! Базис у него был и ему этого было достаточно. Он учился у старых мастеров. Судят ведь порой по его неоконченным работам. Например, “Лесной дух”. Но почему он что-то не закончил? При его жизни я купил только одну или две его графики... Я тогда преподавал рисование и физкультуру в школе в Зембине, в Речице жила моя жена. Когда я приезжал к нему домой, видел, что на стене висело 20—30 работ... Одна сохнет, Саша начинает следующую... Потом приезжаю — работ нет. Пусто! Все расхватали!
— Кто, по-вашему, подделывает сегодня Исачева?
— Некоторые молодые художники, которые не нашли себя. То, что говорят, мол, Исачева невозможно сымитировать, — это бред. Если есть слайды картин — а они у кого-то есть, — то все возможно. Его работы достаточно статичны, может, сложнее подделать его ранний период... Конкретно мне подсовывали две фальшивки и не знали, что у меня есть оригиналы этих произведений.
— Какова судьба украденных работ? Разве их можно потом продать?
— Они оседают в частных собраниях и у нас, и за рубежом.
Коллекционер Олег Орлов тоже занимается Исачевым, но уверен, что все разговоры о подделках его работ — большой миф.
— Исачев — слишком гениальный художник. Сегодня есть огромное количество любительских копий под него. Но я бы даже не назвал их копиями, это скорее пародии. Моя коллекция выставлялась 17 раз. Из них 16 раз в государственных музеях. А перед тем как выставить картины на таком уровне, искусствоведы и специалисты музеев все работы проверяют и анализируют на подлинность.
Эпилог
С фальшивками того или иного уровня коллекционеры и музеи по всему миру сталкиваются с завидной регулярностью. Как писал немецкий историк искусства Макс Фридлендер: “Сейчас едва ли удастся продать картину, не приложив к ней бумажку, в которой кто-нибудь заверяет авторство того или иного мастера”.
Заведующий научно-реставрационным отделом Национального художественного музея Аркадий Шпунт уверен, что нужно исходить из того, что у любого известного художника картин больше, чем он на самом деле создал: “Поэтому совет можно дать один: не надо покупать произведение искусства без консультации специалиста”.
Красота, конечно, стоит денег. Но красота настоящая.
КАК БОРОТЬСЯ С ПОДДЕЛКАМИ?
— Наверное, если фальшивки появляются, это говорит о том, что художник популярен и его произведения пользуются спросом. Но подделывать могут и не напрямую: могут использовать твою стилистику или идеи. Это на самом деле не такое уж простое и однозначное явление: мы все испытываем чье-то влияние в живописи и повседневной жизни. Мои вкусы и пристрастия часто менялись, я прошел через многие направления. Когда художник, пройдя через них, находит свой голос, освобождаясь от чужого влияния, — это подлинное счастье, настоящий момент человеческой и профессиональной зрелости.
— Как только где-то пахнет деньгами, появляются ребята, которые таким образом начинают “шаманить”, назовем это так. Они, вероятно, сами не состоялись как художники, но получили элементарное ремесло в руки. Встречаю сегодня подделки Виталия Цвирко, Ивана Карасева, своих работ... И этим ребятам не важно, кого рисовать, — Пикассо, Рембрандта или Исаенка. Есть легенда, что, например, Сальвадор Дали просто ставил свою подпись на чистые листы бумаги и продавал их. А сегодня на этих листах мы видим картины, которые выдают за картины Дали. Что с этим сделаешь? Не знаю. Коллекционерам и покупателям советую покупать картины в мастерских у художников напрямую, минуя галереи.
— Я встречал фальшивки под работы отца — Израиля Басова. Лет 8—10 назад Национальный художественный музей показывал мне какие-то картины, и я за секунду определил, что те ему не принадлежат. Мне было достаточно одного взгляда. Подделывают ли картины в США? Увы, везде все то же самое. Я как-то выставлялся на одной из выставок, а потом приехал и узнал, что одну мою композицию после этой выставки сделали намного больше, добавили в центр солнышко и продают теперь очень дорого под моей фамилией. Настолько вот она кому-то понравилась. Но в таких ситуациях, конечно, не до шуток. Авторское право должно быть незыблемым. И это вопрос не только из правовой плоскости, но и общей культуры.
pepel@sb.by
