Как создавался имидж "Песняров"? Воспоминания Владислава Мисевича

Популярные усачи

(Продолжение. Начало в №№ 238, 243.)

Что увидел Владимир Мулявин в белорусском фольклоре? Почему ранние «Песняры» все сплошь блондины? Кто ввел в Советском Союзе моду на усы? Воспоминания из первых уст, забавные эпизоды и мудрые размышления — «СБ» продолжает публикацию отрывков из готовящейся к выходу новой книги Владислава Мисевича «Песняры». Так было...».


«Ой, рана на Йвана» точно для вас! Передай Муле!»

Не думаю, что Мулявин приехал с Урала настолько захваченный фольклором. Раз из училища его выгоняли «за преклонение перед Западом», то Володя уж точно не считал балалайку абсолютным авторитетом и к пожизненному месту в оркестре народных инструментов не стремился. А что его, не белоруса, зацепило в местном фольклоре, какую, может, и не до конца ему самому ясную перспективу он почуял в новом прочтении народной песни? Вова никогда не делился со мной этим «секретом», а я не лез к нему в душу с расспросами. Зато интерес к народной теме поддержал известный минский джазовый музыкант, контрабасист Бронислав Сармонт, который руководил ансамблем ресторана гостиницы «Интурист». Он рассказал мне о песне «Ой, рана на Йвана»: «Это точно для вас! Передай Муле!» И мудрый Броник попал в точку. Получился шедевр, совсем не попсовая вещь с шикарными повторами на разные голоса в хоре! Потом так же в цель попал и сам Володя, обработав песню «Забалела ты, мая галованька». Получился отличный концертный номер для артистичного Шурика Демешко, который нравился зрителям.

Перекрасились, чтобы смахивать на белорусов

фото Петра Костромы

Как–то сразу стало очевидным: к содержанию нашей музыки надо добавить внешней органики. Нас эти вопросы тогда очень волновали: как запомниться зрителю, похожи ли мы на ансамбль в принципе, не выглядим ли глупо, когда поем по–белорусски? А раз специалистов по имиджу в Советском Союзе не было, оставалось анализировать образы артистов в Минске или в Москве и надоедать старшим товарищам с опытом на эстраде: «Дайте совет!» Правда, с учетом того что в Минске «старшие товарищи» по–прежнему ожидали, когда мы навернемся, идти советоваться и не хотелось. Потому–то можно сказать, «Лявоны», а затем «Песняры» все делали интуитивно — так, как понимали, и не боялись этой своей неуверенности, не стеснялись. Пусть даже подход этот примитивный и самодеятельный. Но уже «Лявоны» отличались от своего безымянного прототипа в «Лявонихе». Появилась песня для начала концертов о том, что «себя мы «Лявонами» назвали». Лида Кармальская накупила перекиси водорода и перекрасила нас (в обязательном порядке и по общему решению) из русых и темноволосых в пшеничных блондинов. Причем еще пару лет следили, чтобы темные корни не проступали — скажем так, пока не надоело. Наверное, пока не убедились окончательно в своих музыкальных и вокальных преимуществах. Так что мы и на цветной телесъемке из Сопота пшеничной масти, и на обложке второй пластинки в этноинтерьере (из той же съемки кадр пошел на импортное издание первого диска). До сих пор смотрю на эти кадры и не верю: как я, вчерашний дембель, после 8 лет в армии согласился на этот цирк? А Мулявин, которому набегало под тридцатку? И даже шепоток «вот крашеный мужик пошел!» не смущал: до того хотелось смахивать на расхожий типаж белорусов — чтобы за версту узнавали! Да и на артистов хотя бы походили в придуманном нами же образе. (А теперь это типаж белоруса на постсоветском пространстве: светловолосый статный хлопец с пышными усами, а еще и поет — это не прежний угнетенный «пан сахi ды касы», как в стихах Янки Купалы. Тем более кое–кто в ансамбле — приезжие, значит, «боевой окрас» помог войти и в национальную тему.)

Несгибаемые усы

фото Сергея Лозюка
История с усами началась совсем не из–за того, что артистов в те годы частенько било током прямо на сцене. (Наверное, кому–то из песняров надоело отвечать на «усатый вопрос», вот и пошла в народ байка.) Просто Володя Мулявин однажды... отпустил усы. Может, он и сразу подметил, что у песняров Купалы и Коласа — тоже усы, вот и решил соответствовать образу. (Правда, в Украине из–за усов Мулявину тут же приписали сходство с Шевченко!) А за ним и остальные подтянулись как бы невзначай. Ну а с первой популярностью ансамбля появилась мода на усы, «как у «Песняров». В Запорожье мы увидели газетную карикатуру на эту тему: приехали во Дворец спорта усатые «Песняры», а зрители в зале, поклонники — тоже сплошь усачи. Правда, для себя почти в начале этой темы я попросил сделать исключение. Играть на саксофоне или на флейте усы не мешали. Я честно пробовал их отрастить — получалось жиденько. Колоритных усов, как у Володи Мулявина, Лени Тышко, Валеры Яшкина, или хотя бы стильной растительности Шурика Демешко не было и близко. Да и не загибались мои усы никак...

Кстати, усы — единственное из внешнего вида ансамбля, на чем не заостряли внимания партработники, когда промывали мозги перед загранками или за что–то чихвостили. Наверное, считали их признаком этнографическим. Хотя и для нас, и для поклонников усы поначалу выглядели еще и каким–то минимальным выражением свободы. Правда, когда из все–таки выдержанных, как на записи «Темной ночи» в ноябре 1970–го, они становились слишком уж приметными, возникали претензии. И однажды Володю так заклевали то ли в парткоме, то ли на телевидении, что на съемку он пришел с укороченным вариантом усов — подбрил их так, что осталась растительность только над губами. Злой был как черт, зато этим компромиссом отвел, быть может, больший удар от ансамбля: охотников прижать хвост строптивому ансамблю всегда и везде хватало. Так что даже удивительно, что белорусские редакторы в конце 1970–х пропустили на экран Мулявина с шикарной бородой! Обильная растительность, конечно, была Володе к лицу, но для съемок в Советском Союзе такой образ в общем–то «не одобрям–с». (Хотя на минском телевидении и вправду вольности порой прокатывали: то борода у Вовы попала в кадр, то он с гитарой вдруг пойдет по павильону, чего в Москве никогда не позволили бы.) Ну а после перестройки небритостью щеголяй сколько хочешь: тут и Дайнеко с Пеней отличились, а после гастролей в Африку и сам Мулявин. А я так и «пропеснярил» безусым.

(Продолжение следует.)

Скончался один из создателей хита «Алеся» Валентин Бадьяров

21 декабря ушел из жизни музыкант Валентин Бадьяров — один из создателей ансамбля «Сябры» и знаменитой песни «Алеся». 


Музыкант и композитор, он был участником ансамблей «Песняры» (там прославился своими партиями на скрипке) и «Поющие гитары» (в том числе как автор песен и аранжировок). Потом был художественным руководителем «Сябров» — а всего проработал там пять лет начиная с 1976 года. 

Известно, что в 1990-х Валентин Бадьяров переехал в Германию и работал там во многих симфонических оркестрах, выступал с сольными концертами в Европе.

«Ансамблю требовалась всесоюзная телевизионная раскрутка и песня, которая могла бы стать хитом. Я обратился за помощью к Мулявину, и он мне помог связаться с музыкальным редактором Центрального телевидения СССР Ольгой Молчановой. В 1978 году Ольга Борисовна пригласила «Сябров» на одну из передач популярнейшей программы «Шире круг». A также познакомила меня с композитором из Барнаула Олегом Ивановым, который предложил мне свою новую песню «Девушка из Полесья», ныне более известную как «Алеся», — рассказывал Валентин Бадьяров в интервью порталу www.naviny.by.

Именно там в 1978 году впервые прозвучала «Алеся». Бадьяров создал аранжировку этой песни и посвятил труд собственной дочери Алесе.
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter