Столкнувшись с австрийским тренером за 2 километра до финиша, Сергей Долидович лишился медалиДиктор на арене в Праджелато Плант с непередаваемой экспрессией, которая, наверное, свойственна только итальянцам, что есть мочи басил на местном диалекте: «Сюрприз! Сенсация! Белорус Сергей Долидович лидирует!» Заполненный до отказа итальянцами, россиянами, австрийцами стадион, разогретый глинтвейном, гудевший как растревоженный улей, вдруг затих. Тишина эта пришла столь же неожиданно и была так же недолговечна, как и вера в то, что в последний день ХХ Олимпийских игр у нас будет вторая медаль. И возможно, золотая. Но обе они — тишина и вера — пришли в гости лишь на миг. Даже чаю, как говорится, не попили — собрали манатки и хлопнули дверью...
Осмыслить то, что произошло, сложно. Еще сложнее это принять. Тот факт, что Долидович, на долю которого на этой Олимпиаде выпало и без того немало испытаний, вновь оказался под ударом судьбы, буравчиком сверлит мозг. Что ж небеса–то так к нему несправедливы? Из журналистской микст–зоны, где мы наблюдали за гонкой, не было видно того, что случилось на трассе. Но когда табло высветило результаты на очередной, последней перед финишем, отсечке, где шедший в группе лидеров с отставанием от первого места в 0,5 секунды Долидович вдруг откатился во второй десяток, душа упала в пятки: что–то случилось. Не мог Сергей, который выглядел на трассе свежее всех, о котором специалисты тут же говорили, что на финише у него шансы выше, чем у Дементьева и Ботвинова, не мог он сам вот так просто раздарить свое преимущество. Оставалось ждать. Сергей финишировал 12–м. И спустя несколько минут пулей пронесся мимо нас, будто не замечая, лишь в сердцах бросив на ходу: «Да ну, упал, палку сломал — что тут говорить?»
Отдадим спортсмену должное: пробыв некоторое время в раздевалке, он, собрав волю в кулак, все–таки предстал пред очи журналистов. И рассказал все, что с ним произошло на дистанции...
— Сергей, какие чувства испытываешь после финиша: обида, досада, негодование?
— В первую очередь — злость. Злость на австрийского тренера, который спровоцировал мое падение. Я сломал палку, вывалился из основной группы и пришлось все начинать с нуля. А ведь за несколько километров до финиша — это произошло буквально вот здесь, на горочке — шел среди лидеров. Понятно, что потом нагнать основную группу и бороться за медали уже просто не представлялось возможным. Думаю, что ни один человек не сумел бы совершить такой подвиг. Возможно, только при одном условии — быть на голову сильнее остальных. А я хоть и чувствовал себя великолепно, но на голову сильнее не был. Понимаете, отрыв от лидеров в мгновение вырос до 25 секунд, а каждое движение после 48 пройденных километров аукается во всем теле: сводит мышцы. Я и так сделал все, что мог. Очень трудно. И обидно, ведь по всему чувствовал — это была моя гонка...
— Стало быть, самочувствие перед стартом было в норме?
— Хорошее, отличное даже. Как никогда. И в смазку попали — лыжи работали прекрасно, все было замечательно. Кроме австрийского тренера. Вот и все.
— Скажи, а как на тебя повлияла ситуация с анализами, с повышенным содержанием гемоглобина в крови и вынужденным отлетом в Минск с последующим прилетом обратно?
— Да все в порядке, здесь, как говорится, — без проблем. Наш олимпийский штаб сработал в той ситуации оперативно и правильно. Спасибо Александру Григорову, Александру Шевелю, они вошли в положение, сразу купили мне билет и отправили в Минск. Во многом благодаря этому я и выступил. Хотя как выступил? Не скажу, что отлично. И даже не хорошо. Был готов на большее, но... Я расстроен.
— Но боролся–то ты до конца...
— Это никому сейчас неинтересно. Тройка призеров на табло, а я — двенадцатый...
— Прокомментируй все произошедшие с тобой казусы. Как они выглядят глазами Сергея Долидовича...
— Первое недоразумение, назовем его так, произошло на третьем круге, когда я упал под мостиком. Но это еще ничего страшного — столкновение, падение — вся гонка была еще, по сути, впереди, успел восстановиться. А когда за два с половиной километра до финиша пошла главная разборка фаворитов, австрийский тренер Ботвинова выбежал почти на середину трассы, дал ему напиться и остался стоять прямо на моем пути. Столкновения было не избежать, я почти на таран пошел. В итоге упал, сломал палку и потерял порядка 15 позиций. А это около 20 секунд отставания. Палку еще не ту дали, вместо правой — левую. Все! Конец гонки был смазан. Хотел даже бросить бороться, но быстро отогнал от себя подобные настроения, собрался, но ничего уже не смог сделать.
— Тренер этот хоть извинился после гонки?
— А что тут извиняться? Мне его извинения сейчас, знаете, до какого места? Подавать протест нет смысла. Что сделаешь с этим... тренером? Пожурить его, пальчиком ему погрозить? Ну и все...
Турин — Минск.
