Искра от костра попала на одежду, чиркнул спичкой рядом с канистрой бензина, уснул с сигаретой — это лишь немногие из причин, почему люди попадают в ожоговые центры. По глупости или из–за стечения обстоятельств, не важно. Врачи стараются вылечить всех. А их, по словам специалистов, ежегодно — 25 — 30 тысяч человек, причем шестая часть — дети и подростки. Порой и серьезные ожоги третьей степени удается–таки «залатать». Но, увы, 250 — 300 человек в год умирают, так и не дотянув до операции по пересадке кожи. Можно ли изменить эту трагическую закономерность? «Помогут клеточные технологии!» — уверяют наши ученые, которые уже на протяжении нескольких лет активно трудятся над созданием искусственной кожи. Правда, пока дальше лабораторных экспериментов дело не идет.
Выжить любой ценой
У нас, как и во всем мире, число термических повреждений растет ежегодно. Правда, если где–то виной всему — техногенные катастрофы и стихийные бедствия наподобие пожаров в России прошлым летом, то здесь все упирается в... быт. Почти 90 процентов пациентов ожоговых центров пострадали на своих же кухнях, в гаражах и на дачах, просто забыв, что такое элементарная безопасность. Сводки МЧС ежедневно пополняются все новыми сообщениями. Не так давно ожоги разной степени тяжести получили трое минских школьников. Решили посмотреть, загорится ли жидкость в пластиковой бутылке, которую нашли во дворе дома... Финал — больничная койка. У мальчишек серьезные травмы, а у самого старшего 1997 года рождения и вовсе 50 процентов тела — сплошная рана. Как лечить?
— Всегда при глубоких ожогах выполняется ранняя некрэктомия — операция по иссечению омертвевших вследствие ожога покровных тканей, — знает тонкости лечения проректор по научной работе Белорусской медицинской академии последипломного образования Юрий Гаин. — При этом формируются обширные раневые поверхности (иногда 30 — 40 процентов поверхности тела и более), и закрыть их с помощью собственной кожи пациента путем многократных пересадок весьма проблематично. Нередко такие больные переносят от 10 до 30 операций по пересадке кожи, а драгоценные дефицитные ткани берутся с одного и того же места несколько раз подряд. Выход один: на помощь должны прийти клеточные технологии.
В мировой практике при выращивании кожи особой популярностью пользуется так называемый метод Грина: кератиноциты — покровные клетки кожи — культивируются в специальных условиях из небольших кожных лоскутов. Однако кусочек, выращенный в пробирке, может в 10 тысяч раз превосходить по размерам изначальный! Для обожженных больных — просто спасение. С 1989 года американцы вырастили уже несколько сотен тысяч многослойных пластов кератиноцитов: материал отправляли в разные уголки планеты, спасая в итоге сотни жизней. Но сам процесс производства был достаточно сложным: нужно было взять кожу у больного, отвезти ее в биотехнологический центр, там вырастить нужный пласт и, наконец, трансплантировать на специально подготовленную рану. Позже такие лоскуты стали выращивать с нуля, то есть за основу кусочек кожи не брался, а значит, многих трудностей, например, при перевозке материалов можно было избежать. Сейчас такие клетки растут в лаборатории Белорусского государственного медицинского университета. Их же выращивают и специалисты
БелМАПО. О большем говорить не приходится.
И стены помогают
Доцент БелМАПО Яков Кошельков сказал мне:
— Проблема вот в чем: сейчас медицина активно развивается в направлении пересадки органов — почек, печени, сердца... А о таком важнейшем органе, как кожа, забывают. Но ведь если у человека полностью утрачено 20 — 30 процентов кожного покрова, он может погибнуть. Тогда как даже с одной почкой пациенты живут порой столько, сколько им отпущено. Почему нужно уделять больше внимания выращиванию искусственной кожи? Сейчас кожу пересаживают чаще всего так: берут ее у самого пациента, делают сетчатый трансплантат и эту сетку накладывают на обожженную поверхность. Чтобы следующий раз взять кожу, нужно некоторое время подождать. А пациент тем временем находится в тяжелейшем состоянии, дорог каждый час. И многие до следующей операции попросту не доживают. Да и кожная сетка имеет свои недостатки: заживает рубцами, обезображивая тело. Выписавшись из больницы, пострадавшие от ожогов, бывает, обзаводятся комплексом неполноценности. С искусственной кожей все эти «но» можно минимизировать.
Однако даже выращенный для пересадки орган дойдет до больного только в том случае, если будет отработан юридический момент. Например, у каждой лаборатории по выращиванию искусственных клеток должен быть сертификат. К слову, и саму лабораторию следует оснастить по последнему слову техники — специальное оборудование, зона строжайшей асептики, в которой иммунологи и цитологи смогли бы колдовать над клетками. В идеале небольшие кабинеты, где сейчас проходят исследования, стоило бы объединить в центр, а там уже можно растить не только кожу, но и хрящи, клетки для печени, поджелудочной железы. Пожалуй, об этом сейчас мечтают и врачи–комбустиологи, и ученые.
— Чтобы скопировать опыт коллег из других стран, я даже выезжал вместе с проектировщиками в Донецк, — рассказывает Яков Яковлевич. — Мы привезли проект такого центра, надеясь построить нечто подобное в Минске. Но потом дело заглохло. Хотелось бы, чтоб об этой идее снова вспомнили.
Спору нет, от идеи до практического применения не всегда один шаг. Скажем, первые научные эксперименты по выращиванию кожи американцы поставили в 1970–х, чтобы применить результаты на практике, понадобилось несколько лет. Сколько времени потребуется нашим врачам — пока не ясно. Но хотелось бы, чтобы этот процесс двигался, пусть и не с такой же скоростью, с какой растут сейчас клетки искусственной кожи в пробирках.
