«Обращаюсь к вам из Москвы» — этими словами начал письмо в редакцию закончивший в 1957 году 30-ю минскую среднюю школу Олег Дмитриевич Селиванов — ныне действительный член Российской академии космонавтики им. К.Э. Циолковского. В год 75-летия освобождения Беларуси от немецко-фашистской оккупации уроженец нашей земли предложил свои семейные воспоминания о войне и послевоенной жизни — непосредственные свидетельства того периода. Знакомим с ними наших читателей.
Я родился в Гродно в мае 1940 года, где мои родители после окончания строительного факультета Белорусского политехнического института работали по распределению на строительстве пограничного укрепрайона (УРа). По рассказам матери, было общее предчувствие начала войны, отец все время пытался призваться в армию. Но строительство УРа считалось настолько важной и срочной государственной задачей, что работа шла без отпусков и почти без выходных, а о каких-либо переходах-переводах на другое место запрещено было и думать. В последние предвоенные дни в Гродненский УР из Москвы прибыла с инспекцией комиссия во главе с генералом Дмитрием Карбышевым, который прославится позже героическим поведением в плену.
Родители в 1940 году.22 июня на рассвете мы проснулись от того, что в окнах и стеклянной двери вылетели все стекла — началась страшная бомбежка. Отец проводил нас в подвал и побежал в штаб части (УРы возводились военными строителями), откуда нас с другими беженцами отправили на восток. Как вспоминала мама, отец едва успел подать меня ей в переполненный кузов «полуторки», машина рванула, мое одеяльце слетело и я поехал в одной легкой распашонке.
Над шоссе постоянно проносились немецкие самолеты, сбрасывая бомбы и обстреливая все, что двигалось. Дорога была забита горящими машинами и повозками, вокруг трупы, раненые, дети… Машину вскоре пришлось оставить, мама со мной добралась до Минска, а затем до Жодино, где жил ее брат Анатолий.
Позже он воевал сержантом-минометчиком и погиб под Сталинградом 16 декабря 1942 года. За неделю до гибели он писал сестре (в 1970-е годы оригинал письма был передан в музей БГУ):
Дорогая Аня!
Получил твое письмо, благодарю, что не забываешь меня. Я по-прежнему жив и даже здоров, работаю по делу очищения нашей священной земли от всякой нечисти. Вспоминаю часто прошлую мирную жизнь, нашу учебу. Нескоро нам придется зажить нормальной жизнью: ведь после разгрома немцев надо будет восстанавливать все разрушенное, а у нас в Беларуси разрушено все. Аня, на днях я в газете видел фотодокумент — Дом Красной Армии в Минске, виселицы. Ох, и жутко же, и больно. Но ничего, отомстим за все и заставим оплатить сполна. Жаль только, что столько прекрасных людей погибнет в борьбе. Но и без этого нельзя…
Поскитавшись какое-то время по окрестным деревням и видя, что немцы — это надолго, мама со мной вернулась в Жодино. О военных годах в оккупации нужно писать по рассказам мамы отдельно. Долгих три года она со мной и моим братом (родился в декабре 1941-го и в память о дяде назван Анатолием) то жила у бабушки, то перебиралась к родственникам в глухие лесные деревни, куда в любой момент могли нагрянуть каратели и сжечь вместе с жителями. Скрывала свое активное комсомольское прошлое и свою профессию инженера-строителя, чтобы не работать у немцев, которые мобилизовывали всех специалистов. Вязала свитера партизанам, среди которых была масса друзей, родственников и знакомых, а также и местным жителям, в основном за соль, которую передавали партизанам. Жили за счет огорода и вязания. Часто по ночам заходил кто-нибудь из партизан, а немцы ночью закрывались в комендатуре, ракетами непрерывно освещали местность и только патрули выходили на железную дорогу, где партизаны регулярно устраивали диверсии.
Мать с огромной благодарностью позже вспоминала многих замечательных людей, которые в те годы не раз спасали нас. Как рассказывала она, никогда больше не видела такой взаимоподдержки, такой помощи от окружающих, когда делились и одеждой, и едой, и помогали, иногда рискуя собственной жизнью.
Автор с братом в одежде американской помощи. 1946 год.Летом 1944 года немцы, отступая, сжигали все подряд и угоняли жителей на Запад. Мама с нами ушла в лес. Немцы поспешно отступили, наши передовые части ушли на Минск, понемногу собирались жители, а вечером по так называемому большаку (старой Смоленской дороге) потоком пошли наши войска: и пехота, и кавалеристы, и техника.
А однажды рядом с нами в поле сел самолет У-2 и два летчика, которые раньше лечились после ранения в госпитале у маминой сестры, пришли узнать, живы ли мы с бабушкой: моя тетка всем своим пациентам наказывала при возможности выяснить нашу судьбу и сообщить ей об этом. А еще через некоторое время заехала и сама тетя Аня, в военной форме, молодая, красивая и веселая, — вот был праздник!
3 июля был освобожден Минск, мама оставила нас с братом у бабушки и уехала туда устраиваться на работу. Она пошла наниматься в аппарат Министерства строительства в Доме Правительства. Через полгода получила комнату в старом вросшем в землю деревянном доме, заливаемом весной потоками талой воды. Для послевоенного разрушенного Минска это считалось вполне приличным жильем. Тогда она забрала нас с братом у бабушки. Помню, как мама сама из какого-то хлама строила с нами дровяной сарай, перекладывала печку и сколачивала топчан с соломенным тюфяком, на котором мы втроем спали. Как мы с братом приходили к Дому Правительства и терпеливо ждали у памятника Ленину, пока мама в окно увидит нас, выйдет, проведет в здание и поводит по его холлам, залам заседаний и парадным лестницам. Тогда в разрушенном Минске те помещения казались нам залами сказочного дворца. А в 1953-м мы получили комнату в коммунальной квартире нового дома.
Могила двоюродного деда с перечислением погибших сыновей в Жодино.
Вскоре мама перешла из министерства на проектную работу в институт «Белгоспроект». Но так и не смогла там работать, потому что в нем в это время было много пленных немецких специалистов, а после пережитого в трехлетней оккупации она совершенно не переносила немецкую речь. Много лет она проработала в проектных строительных организациях Минска и Москвы, в последние годы — руководителем проектной группы и главным конструктором. По ее инженерным проектам были построены первые очереди телецентра и стадиона «Динамо» в Минске, ряд жилых домов, цеха фабрик и заводов в различных городах страны. Скончалась в январе 1998 года в Москве последней из пяти сестер, похоронена в подмосковном Климовске. На памятнике отмечены места рождения и смерти: «Жодино Минской обл. — Москва».
Отец в 1941-м остался в Гродно, сумел выйти из окружения, воевал, погиб в качестве замкомандира саперной роты под Москвой 28 января 1942 года «в бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество», как стандартно писали в похоронке, которую мы получили только в 1944 году.
Для всех нас, «детей войны», очень памятным является день 9 мая 1945 года. Но вместе с тем для меня самым ярким воспоминанием остается лето 1944-го: по дороге во всю ширь непрерывным потоком идут наши войска — а на обочине плачут от счастья мама и бабушка.
Олег СЕЛИВАНОВ, действительный член Российской академии космонавтики им. К.Э. Циолковского.
Москва.
