Помнит прежние дни храм в деревне Ремни

Я ехала на волнующее свидание.
Я ехала на волнующее свидание. Давно мечтала, счастливо предвкушала, долго собиралась. И, как всегда, выбралась, когда проселочная дорога превратилась в скользкую недотрогу, поля пустынны, деревья наги и сиротливо-холодны птичьи гнезда. Зато и меланхоличной прелести больше: под первыми хлопьями снега теряется край белорусской земли - деревня под названием Ремни. Точнее, уже деревенька, поскольку живет в ней всего 85 душ, а хозяйств насчитывается и того меньше - 41. Незнакомец мой в это число не входит. Такой вот гордо-одинокий. И древний. И мудрый. И молчаливый. Сколько же ему на самом деле лет? Знатоки говорят: с 1896 года. Хотя корни имеет более древние, уходящие в XVIII век. Накануне в Городокском краеведческом музее я посмотрела на его портрет: гармонично-стройный, даже изящный силуэт на фоне неба. Прочитала "родословную" в посвященном Витебской области "Зборы помнiка› гiсторыi i культуры Беларусi", изданном в 1985 году. Малознакомые слова ласкали слух и интриговали: "адназрубнае культавае збудаванне", к которому "з захаду прымыкае бабiнец, другi ярус якога з`я›ляецца званнiцай, з усходу - апсiда з двумя рызнiцамi". "Крыжовы › плане дах абмежаваны на тарцах франтонамi, увянчанымi шлемападобнымi гало›камi. Магутны карнiз па усiм перыметры будынка падтрымлiвае вялiкую навесь даху. Тымпаны франтона› прарэзаны круглымi люкарнамi, сцены цэнтральнай часткi - спаранымi па›круглымi вокнамi з разнымi лiштвамi". Впечатлилась энциклопедическим резюме: "Пластыка i кампазiцыя касц„ла - характэрная для канца XIX стагоддзя. Спалучэнне элемента› класiцызму з рысамi стыля› мадэрн i псе›дарускага". У неутомимого патриота здешних мест доцента Витебского государственного университета Анатолия Дорофеева попробовала выведать историю глубже - но он сам еще в поиске. Пришлось довольствоваться передаваемым по наследству устным эпосом местных старожилов, озвученным председателем Меженского сельсовета Виктором Лапухиным: построили костел на исходе XIX века приехавшие сюда по столыпинскому "набору" латыши-хуторяне. Может, живы их наследники? Виктор Петрович перебрал земляков по пальцам: увы, разбросало по свету обитателей некогда почти 300 крепких латышских хозяйств, разве что Эльвира Лепина что вспомнит. Но и Эльвира Владимировна мало помогла - совсем другое хранит ее память (см. "СБ" за 29 ноября с.г.). В итоге остались для души одни догадки: похоже, древний храм вырос на крутом пригорке еще во времена Речи Посполитой (Городокский район недаром раньше именовался поветом), потом подвергся разрушению. Богомольные латыши возвели на старом фундаменте из подручных материалов - лесов-то здесь хватает - деревянный костел. До самой коллективизации он исправно действовал: и, возможно, обращенные к святым молитвы доходили по назначению. А потом, похоже, перестали, потому что верующих выслали далеко-далеко, а пустующий храм новые хозяева превратили в склад - для удобрений и зерна. Да, благородный мой незнакомец, досталось тебе от судьбы с лихвой - и как только бедное дерево выдержало! А с трудом выдержало, поняла я, когда глазам наконец предстал печально-одинокий даже в окружении вековых берез храм. Он встретил нас пустыми глазницами выбитых окон, разверстыми проемами давно не ведающих запоров дверей и облезлой краской на жестяной крыше. Храм без окон и дверей и, главное, без крестов - как тело без души. И все же он был красив, как бывают красивы породистые люди, даже если на их долю выпали неимоверные страдания. Вместе с заведующей отделом информации Городокского райисполкома Жанной Паметниковой мы зашли внутрь: скорбные лики глядели с уцелевших на стенах фресок. В сырости краска легко сковыривалась пальцем - но еще держалась, держалась из последних сил, будто желая что-то донести, рассказать потомкам. Любуясь не желающими тускнеть образами, я вспоминала воодушевленный рассказ Анатолия Дорофеева о том, что, кажется, нашлись спонсоры, готовые реставрировать храм. Из немецкого благотворительного фонда "Renovabis". "Представьте, что здесь будет музей - центр самобытной народной культуры. Вокруг - древние городища и курганы, проходившая здесь линия обороны, где почти два года стоял в годы войны фронт, старинные погосты в Меже". Прожектером Анатолия Максимовича я никогда не считала, зная, что именно его стараниями увековечена в Городке память Константина Вереницына, чье авторство поэмы "Тарас на Парнасе" можно считать практически доказанным. А и впрямь ведь славно, если будут по всей Беларуси свои культурологические и туристические Мекки. И свои маленькие Кижи в глубинке. Из романтических грез меня вывело сердитое восклицание Жанны Паметниковой: "Значит, отец Андрей все-таки не послушался наших советов - и самовольничает. Лучше б организовал верующих бурьяны возле крестов обкосить". Проследив за ее взглядом, я увидела странное зрелище. Внутри и снаружи храма, как грубые холщовые заплатки на роскошном платье, виднелись следы чужеродного вторжения в самобытную архитектуру костела. Проложенные слоем мха самопальные бревна вырастали под сводами в странную перегородку. По бокам заднего крыла грибами-наростами наседали на строгий силуэт два похожих на сельские баньки бревенчатых сруба. Неподалеку за покосившимся заборчиком стоял православный крест, поросший у изножья бурой травой. Как это понимать? Председатель Меженского сельсовета Виктор Лапухин сконфуженно пояснил: "Окрестные крестьяне с благословения батюшки выписали лес и, как умеют, латают костел". "Но ведь на храм как архитектурный памятник есть охранная грамота государства. Без разрешения местной власти ничего нельзя делать", - сердилась моя попутчица. "Так нет же тут католиков - всех в 30-е повыселяли", - смущенно оправдывался председатель сельсовета. И безуспешно искал в столе охранную грамоту на беспризорное чудо деревянного зодчества. На следующее утро в кабинете Жанны Паметниковой мы встретились с отцом Андреем - священником здешнего прихода. Аргументы у батюшки оказались из уже знакомого ряда: католиков в ближайшем радиусе нет, а православные, спасая костел от разрушения, делают благое дело. Примерно такая же точка зрения была и у владыки Димитрия, которому я из Минска позвонила в Витебск. Благозвучный довод - но небесспорный. Потому что у компетентных специалистов (кстати, поставленных защищать интересы государства) имеется абсолютно четкая точка зрения на проблемы восстановления культурологических ценностей. Председатель Витебского областного совета по делам религий Николай Степаненко сказал так: "Мы не возражаем против реставрации костела - но после соблюдения всех экспертиз. Восстанавливать храм надо по правилам, а не по личному разумению". Владимир Половцев, заведующий отделом по реставрации и консервации памятников истории Витебского облисполкома, добавил : "Восстановление следует начинать с обследования объекта и составления проектно-сметной документации. Во-первых, потому что существуют четкие правила реставрации, есть специальная областная программа действий реставрационных организаций. А во-вторых, есть такое понятие, как техника безопасности. Даже если допустить, что сделают в костеле ремонт на свой страх и риск - вдруг во время молитвы потолок рухнет? Я недавно был в Бешенковичском районе, где в деревне Островно таким же способом пытались чинить церковь. Пришлось вмешаться и разъяснить правила. Я категорически против всяких самостроев". Нина Сулецкая, главный специалист управления культуры Витебского облисполкома, была еще более категорична : "Наша задача - охранять памятники истории и культуры. Наверняка, если костел будет приспособлен под культовое православное сооружение, в нем вместо нынешней крыши появятся купола, будет нарушена подлинная историческая архитектура. Думаю, местной власти давно пора вмешаться и прекратить несогласованную с реставраторами самовольщину. На территории Городокского района, кроме костела, есть почтовая станция XIX века в деревне Кузьмино. Здание станции, насколько я знаю, продали предпринимателю, теперь концов не сыскать. Поэтому 15 ноября мы отправили свое предписание в прокуратуру, Городокский райисполком и департамент по историко-культурному наследию Министерства культуры республики, требуя остановить в Ремнях самодеятельные работы". С выводом витебских специалистов согласен и заместитель начальника департамента Игорь Чернявский : - Все работы по памятникам старины должны проводиться в строгом соответствии с законодательством. То есть должны быть проведены исследования, затем составлена проектно-сметная документация, после чего начата реставрация или реконструкция. Причем с элементарным уважением к исторической архитектуре. Ни для кого не секрет, что у православных были свои каноны построения, у католиков и протестантов - свои. И наша задача - сохранить их. Благо сегодня имеется достаточно материалов для восстановления архитектурных шедевров в том виде, в каком они существовали на момент постройки. И, скажем, коли уж мы взялись за восстановление Воскресенской церкви в Витебске, принадлежавшей некогда униатам, то не можем "пристегивать" к ней не свойственные тому времени и стилю элементы. Ибо это будет почти то же, что переписка документов в архиве. Мы не вольны изменять историю - мы должны сохранять ее. Все наши беды и катаклизмы происходят от того, что мы пытались ее переписать. Не надо повторять этого впредь. Даже архитектура 50-х годов прошлого века по-своему прекрасна, хотя некоторые и называют ее сталинской. Также обстоит дело и с костелом в Ремнях. Морозным днем я разыскала в Минске ксендза Анджея Шевтива, которого неутомимый А.Дорофеев вместе с Федором Шкирандо, методистом по международным связям Витебского университета, прошлой зимой возили к деревянному чуду. Именно отец Анджей решил сделать благое дело - найти спонсоров, готовых по всем правилам науки реставрировать храм. Мой собеседник, имеющий здешние корни (мать - родом из-под Барановичей), деликатно дал понять, что он против любого вмешательства во внутренние дела страны. И только после заверений, что наша страна с уважением относится к верующим всех традиционных конфессий, что вместе со специалистами мы ищем цивилизованный путь возрождения памятников старины, подтвердил: да, немецкие спонсоры могут оказать содействие. И помочь с созданием в Ремнях музея белорусской культуры. Именно музея, потому что так во всех смыслах будет полезнее, чем восстанавливать культовое сооружение. Честно говоря, я хотела бы приехать в такой музей. Хотя и понимаю, что не все здесь просто. Даже если заграничные спонсоры помогут с реставрацией, возникает вопрос: кто дальше возьмет храм на свой баланс? Ни у местных властей, ни у верующих нет свободных денег. И надеяться только на благотворителей тоже негоже. А может, все-таки сами справимся - и попробуем создать и сохранить уникальный очажок культуры, куда будем зазывать туристов. С заездом в Межу, где когда-то существовала не менее красивая, чем костел в Ремнях, церковь, о которой нынче говорят лишь могилы священнослужителей с вывернутыми наружу плитами - неухоженные и заброшенные. (Кстати, может, энтузиастам стоит для начала обиходить их?!) С заходом в крошечный скверик, где находится могила Героя Советского Союза местного уроженца Арсентия Ефимовича Козлова. А если романтики достанет - то и на поклон к Вереницыну можно отправиться. Через почтовую станцию. Тоже не очень далеко отсюда. P.S. Накануне выхода материала я позвонила в Городокский райисполком и узнала последние новости: самодеятельные работы на уникальном объекте деревянного зодчества приостановлены. Теперь местные власти ждут приезда возможных спонсоров и думают над тем, чьему попечению вверить в ближайшей перспективе доставшийся в наследие памятник старины. Толковый словарик Апсида - алтарный выступ здания полукруглой, граненой или многоугольной формы, перекрытый полукуполом или полусводом. Люкарна - оконный проем в чердачной крыше или купольном покрытии, имеющий декоративное значение. Бабинец (бел.) - то же, что притвор, нартекс - входное помещение с западной стороны христианского храма, предназначенное для лиц, не имевших права входить в главное помещение для молящихся. Тимпан - внутреннее поле фронтона, плоскость между проемом арки и лежащим на ней антаблементом, углубленная часть стены над дверью или окном, обрамленная аркой. Антаблемент - верхняя часть сооружения, обычно лежащая на колоннах. Все эти архитектурные элементы, за исключением антаблемента, использованы древним зодчим при постройке деревянного храма в Ремнях. Фото автора.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter