Никита Хрущев хотел предоставить колхозам и совхозам самостоятельность: пусть сами выбирают, что сеять и как...
Сергею Хрущеву было 20 лет, когда его отец Никита Хрущев пришел к власти. Сергей Никитич учился, потом работал инженером, впоследствии стал директором института, занимался системами управления крылатыми ракетами для военно-морского флота и кибернетикой. Много путешествовал с отцом и был, как правило, молчаливым свидетелем исторических событий в России и в мире. Сегодня Сергей Никитич живет в Америке, преподает в Брауновском университете в штате Род-Айленд. Он категорически не согласен с теми, кто называет его «адвокатом хрущевской эпохи». Только что в России издана его «Трилогия об отце». В толстенных томах под названием «Реформатор», «Рождение сверхдержавы» и «Пенсионер союзного значения» автор рисует масштабное полотно страны в 50—60-е годы прошлого века. Громкие победы и досадные просчеты, внутриполитическая борьба и начало разрушения «железного занавеса», возвращение из сталинских лагерей тысяч и тысяч невинно осужденных граждан — все это те хрущевские одиннадцать лет. Перед отъездом в Америку профессор Хрущев был гостем «Эхо планеты».
— Сергей Никитич, как бы отнесся ваш отец, убежденный противник США, к тому, что его сын стал американским гражданином?
— Я всю жизнь делал ракеты, которые были нацелены на Америку. Но в конце 1980-х решил уйти из инженерии в политологию. В России это было тогда никому не интересно. Меня пригласили в США, и я оказался востребованным на все сто процентов. Да, у меня есть американский паспорт, но я остаюсь гражданином России.
Никита Сергеевич жил в эпоху холодной войны. И мне в то время даже в голову бы не пришло, что я могу обосноваться с семьей в Род-Айленде. Времена меняются, и откуда мы знаем, что сказал бы, к примеру, генерал Вашингтон, который боролся за независимость Америки, о войне в Ираке? Он, вероятно, сказал бы: «Американцы, вы сошли с ума. Настоящие враги не в пустыне, а в Лондоне».
— Как по-вашему, зачем Хрущев хотел «закопать» Америку?
— Только не надо делать из Хрущева врага Америки! Миф о том, что Хрущев хотел «закопать» США, запустили американцы. Советский лидер имел в виду совсем другое. Он хотел заставить Америку признать Советский Союз себе равным.
«Мы вас закопаем» — это неточный перевод с русского. Никита Сергеевич никогда не говорил так применительно к американцам. Он всего лишь процитировал Маркса: «Капитализм отжил свое время и пролетариат — его могильщик».
— Но ведь никуда не деться от того факта, что Хрущев поставил мир под угрозу ядерной войны, отдав приказ разместить ракеты на Кубе?
— Это еще один миф. В действительности было совсем по-другому. Куба была для СССР, как Западный Берлин для Америки. Бесполезный клочок земли на враждебной территории. Но если его не защитить — потеряешь лицо. Плюс Хрущев полагал, что американцы должны считать СССР равным. Но это нельзя выпросить, это можно было получить, оказывая на США давление. Была политика кризисов, и СССР дал сигнал: нападете на Кубу, будет серьезная война. Дальше состоялись переговоры: оба руководителя были трезвы и умны, они поторговались и пришли к соглашению: «Вы на Кубу не нападаете, а мы убираем с острова ядерное оружие». После этого де-факто американцы признали Союз равным себе.
— Вы как-то заявили, что Хрущев ботинком по трибуне ООН никогда не стучал, все это, мол, выдумали журналисты. Так было или не было?
— Когда подобный вопрос задают мои студенты, говорю, что ничего подобного не было. Тогда поднимается пара десятков рук, и мне заявляют: «Как же так, мы видели это по телевизору». Ко мне как-то обратился телеканал NBS с просьбой об интервью. Журналисты утверждали, что у них есть архивная пленка с Хрущевым, где тот во время заседания Генеральной Ассамблеи ООН стучит ботинком по столу. Я попросил дать мне эту запись для архива. Они кивнули: «Никаких проблем». Но через какое-то время извинились, сказав, что ничего такого в архивах не нашли.
— Отец рассказывал вам, как все было на самом деле?
— Мы часто хохотали по этому поводу. А было так. За отцом шла толпа журналистов, и один из них наступил ему на пятку. Никита Сергеевич не стал надевать башмак, поскольку был человечком тучным и без «ложки» сделал бы это с большим трудом. Он просто оставил его на дорожке и пошел на свое место. Я однажды разговаривал с женщиной из обслуживающего персонала в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке, которая была свидетелем этого ЧП, и она рассказала, что позже принесла Хрущеву башмак на подносе, накрыв салфеткой. Много лет спустя я побывал в том зале, и мне также было тяжело обуться — настолько там узкое расстояние между креслами. Советский лидер так и держал ботинок в руке. Не забывайте, что Хрущев был под прицелом фотокамер, а значит, не мог допускать поводов для комических снимков. Так вот, когда отцу не давали слова, он сначала поднял руку, потом — ботинок, а далее начал им легонько постукивать. Но, согласитесь, слегка ударить по столу, чтобы привлечь внимание, и тарабанить с криками — разные вещи.
— Так что же такое эпоха Хрущева?
— Ответ непрост. Достигнув в результате первой волны реформ 1953—1958 годов пика в развитии, страна в 1959 году начала пробуксовывать. Три года Никита Сергеевич занимался поиском выхода из создавшегося положения в экономике, а с 1962 года он задумал новую, более радикальную реформу. Осуществить свой замысел отцу не хватило времени.
Приведу конкретные примеры. В начале шестидесятых Хрущев готовил новую Конституцию, в ней одним из краеугольных камней были альтернативные выборы. Уже перед самым снятием в 1964 году он с частью своих помощников обсуждал вопрос об организации второй партии — Крестьянской. Хрущев не считал, что КПСС должна оставаться у власти все время. Если мы переходим к общенародному государству, говорил он, то в нем компартия может быть только одной из партий.
К концу своего правления, в 1962 году, Хрущев пришел к выводу, что централизованная система не работает, что партийное руководство неэффективно. И он начал преобразование государства, предлагая, так сказать, децентрализацию.
Колхозам и совхозам Хрущев намеревался предоставить самостоятельность несравненно большую, чем дала реформа 1953 года: пусть сами решают, сколько сеять и как сеять, сколько и кому из своих работников платить, лишь бы вносили исправно оброк государству. Для проверки своего замысла он еще за два года до этого затеял эксперимент на целине. Тамошний экономист-бухгалтер Иван Худенко получил в свое распоряжение три совхоза и полную свободу. Худенко умело ею пользовался: урожаи в его совхозах возросли, зарплата увеличилась, количество работников сократилось. В эксперименте участвовали не только три совхоза Худенко, но и более сорока промышленных предприятий — от швейной фабрики «Большевичка» до крупных химических производств. И тоже очень успешно. Это было похоже на то, что делал в Китае Дэн Сяопин через 20 лет.
Рискну предположить: если бы все реформы не остановились с уходом Хрущева, то, возможно, Советский Союз имел бы самую сильную экономику к концу XX века.
— Вы хотите сказать, что при Хрущеве централизованная экономика имела перспективы стать эффективной?
— По закону термодинамики, если ничего не делать, в любой системе наступает хаос. В рыночной экономике подкачкой энергии занимается частный собственник. Как быть, если нет частных предприятий? Хрущев придумал региональные совнархозы, попытался передать им полномочия министерств. Совнархозы из-за местничества были признаны неэффективными, но с 1962 года правительство готовилось к мощнейшей экономической реформе: предприятия должны были взаимодействовать с государством через отчисление прибыли. Первый секретарь ЦК тогда начал употреблять невозможное прежде слово «прибыль». Несостоявшаяся реформа Косыгина — отголоски того, что было задумано при Хрущеве.
— В своей книге, ссылаясь на статистику, вы утверждаете, что никогда советские люди не жили так хорошо, как в конце 50-х—начале 60-х годов.
— Сталин был убежден, что Америка скоро начнет войну против СССР. Средств народному хозяйству недоставало, производилось только оружие, почти все шло на армию, которая выросла с 2 до 5,5 миллиона человек. Я неоднократно слышал, как Никита Сергеевич кричал своим генералам: мы не можем выполнить все ваши требования, иначе вы нас без штанов оставите. Поэтому он и сделал ставку на межконтинентальные ракеты с ядерным зарядом. Хрущев отказал адмиралу Кузнецову в выделении 150 миллиардов рублей на строительство надводного флота, потому что адмирал не гарантировал, что корабли принесут победу над США.
Хрущев был прижимистый человек, он говорил, что один выход Черноморской эскадры в море съедает больше топлива, чем вся Украина во время посевной. Ставка была сделана на подводные лодки с баллистическими и крылатыми ракетами и средства береговой охраны. С тех же позиций он подходил к производству танков и самолетов.
Хрущев считал, что локальная война СССР не грозит, армию можно снизить до полумиллиона человек, освободившиеся средства направить на товары народного потребления, строительство домов, сельское хозяйство.
В СССР была самая высокая рождаемость, прирост населения был 3,5 миллиона человек в год. Была самая низкая мужская смертность. Я уж не говорю о том, что две трети населения переехали в новые квартиры. Концентрация сил была не в противостоянии военном, а в том, чтобы сделать жизнь лучше. Поэтому я утверждаю, что Советский Союз мог бы сохранить свой уровень сверхдержавы, если бы не безудержные военные траты.
— В своей «Трилогии об отце» вы пишете, что единственная область, где Хрущев считал себя профессионалом, — это сельское хозяйство. Но ведь не секрет, что именно здесь дела обстояли хуже всего?
— Хрущев поставил цель: догнать Америку по потреблению мяса на душу населения. Для него это был вопрос продовольственной безопасности страны. Хрущев был последователем школы Прянишникова, кстати, очень популярной в США. Больше всего кормовых единиц в кукурузе, которую используют для этих целей не только в Штатах, но и в Германии. Хрущев никогда не предлагал высевать кукурузу на севере, что ему приписывают. Хотя в Финляндии пару лет назад я видел преуспевающего фермера, который благодарит Хрущева, лично подарившего ему семена кукурузы.
— Раскройте тайну: зачем Хрущев отдал Крым Украине?
— Чего только по этому поводу не придумали! И что Хрущев сделал подарок жене-украинке, и что пытался заручиться поддержкой секретарей украинских обкомов... На самом деле в то время строили канал, и вели его не из Волги, а из Днепра. Чтобы проще было управлять работами, возникла идея переподчинить полуостров, причем это случайно совпало с 300-летием Переяславской Рады.
Это сегодня мы причитаем: ах, у нас Крым отобрали, он не украинский! Правильно, он не украинский, и Одесса не украинская была, и Харьков не украинский. Эти границы были прочерчены в 1918 году немцами во время сепаратного мира, по которому они должны были Украину оккупировать. А украинцы говорят, что и Ростов украинский, и Северный Кавказ украинский. Это сложный разговор, понимаете? Хрущев никогда не думал, что Советский Союз развалится, что РСФСР и СССР могут быть разными государствами.
— Ваш отец в конце жизни не жалел о том, что так круто обошелся с Жуковым?
— Со слов Жукова известно, что они перезванивались перед отставкой Хрущева в 1964 году. Никита Сергеевич якобы сказал ему: «Я поверил тому, что о тебе говорили, вот вернусь из отпуска, что можно, исправим».
Когда отец уже сам оказался на пенсии и мы занялись работой над его мемуарами, я несколько раз задавал ему вопрос о причинах опалы маршала Жукова. Отец рассказывал что-то без особой охоты. Был ли заговор маршала против Хрущева или не было — это загадка истории.
27 октября 1957 года Георгия Константиновича Жукова освободили от должности министра обороны СССР. В тот день я оказался невольным свидетелем, скорее всего, последнего разговора Хрущева с маршалом. «Здравствуй, Георгий», — сказал отец в телефонную трубку. Потом наступила пауза. «Ты теряешь друга», — произнес на другом конце провода Жуков. «А так, как ты, друзья разве поступают?» — осек его Хрущев.
Кто знает, если бы отец оставил маршала Жукова министром обороны, то и его судьба могла бы сложиться иначе.
— Никита Сергеевич в последние годы жизни не жалел о своей секретной речи на XX съезде КПСС?
— Нет, не жалел, он считал, что сталинизм, тирания — худшее, что было в Советском Союзе. Когда в 1967 году при Брежневе началась реабилитация Сталина, это подтолкнуло Хрущева диктовать мемуары, чтобы рассказать людям правду о репрессиях. «Такое не должно повториться», — говорил Хрущев.
Беседовали Виктория ПОЛИТОВА, Геннадий ЧАРОДЕЕВ, ИТАР-ТАСС
