В Китае казнили гражданина Великобритании Акмал Шейха — впервые за последние 50 лет здесь казнен европеец. Сделали это, невзирая на активные протесты британской стороны, личную просьбу о помиловании от премьер–министра Гордона Брауна и акции протеста возле китайского посольства в Лондоне. Акции, правда, были немногочисленными: десяток человек с картонными плакатами. Немногочисленность акций в Британии и решимость властей в Китае объясняются в том числе поводом для столь сурового приговора: в сентябре 2007 года в аэропорту города Урумчи (административный центр Синьцзян–Уйгурского автономного района) Акмал Шейха поймали с поличным — он вез из Душанбе более четырех килограммов героина.
Пару лет назад похожая история приключилась с двумя российскими гражданками: их задержали при транспортировке наркотиков в провинции Юньнань, граничащей с печально известным «золотым треугольником». В отличие от британцев российским властям тогда удалось своих гражданок отстоять: смертную казнь им заменили пожизненным заключением.
Возникает вопрос: почему одному государству удается сделать то, что другому оказывается не под силу? Кто–то может назвать меня циничной, но я все же скажу: в этих двух похожих случаях люди на самом деле — не главное. Нет, поймите правильно: у меня вызывает большое уважение тот факт, что государство борется за жизнь любого своего гражданина, пусть и оступившегося. Но, как показывает британский случай, даже столь влиятельная в мировой политике страна не всесильна. Потому что (и это опять звучит цинично) в политике человеческая жизнь — лишь карта в большой игре. Для Китая Британия (как ни обидно для самой Британии это звучит) — не самый важный в экономическом, а значит, и стратегическом плане партнер. Главный торговый партнер Поднебесной — весь ЕС, а Британия, как известно, один из главных евроскептиков, имеющая особую позицию чуть ли не по каждому вопросу.
Китайская и британская политические кухни различаются принципиально: в Пекине излишнюю публичность не любят, а в Лондоне своей открытостью козыряют (но не стоит на этот счет обольщаться). Россия, между прочим, в этом смысле по менталитету куда ближе к Азии, чем к Европе, — это если вспомнить историю о двух осужденных российских гражданках, в которой все делалось тихо и без освещения в прессе. Если Лондон надеялся публичным давлением заставить Пекин дрогнуть и прогнуться, то получилось с точностью до наоборот. В Китае не могли поддаться британскому давлению — это означало «потерять лицо» перед собственным народом: власть, поддающаяся внешним требованиям пойти вразрез с собственным законодательством, перестает быть авторитетом для своих граждан. Это тем более актуально сейчас, когда на 11 лет тюрьмы за «организацию агитационных действий, направленных на подрыв государственной власти и свержение социалистического строя» осужден главный китайский диссидент Лю Сяобо. Приговор осудили европейские (в том числе британские) правозащитники, а в Гонконге прошли акции протеста.
В большинстве случаев даже самые внешне эффектные акции забываются быстро — настоящая политика не терпит суеты улиц. В Китае политика (в том числе внешняя) делается тихо и жестко — за кулисами, улыбки и рукопожатия приберегаются для телекамер. Хотите добиться от Пекина уступок — не кричите, а договаривайтесь. Тут многое зависит от того, что вы можете предложить для торговли. Британия Китаю предложить практически ничего не смогла, а у России, которая в свое время договорилась, есть нефть и газ. А еще она строит в Китае атомные станции.
Британская дипломатия со всем своим многовековым опытом закулисных игр и эффектных побед получила щелчок по носу. Неприятно. Особенно сейчас, когда премьер–министр Гордон Браун спешно призывает созвать саммит по Йемену, — мол, неудавшийся террорист, который пытался взорвать американский самолет на Рождество, некоторое время прожил в этой стране. Лично я, когда услышала об этой инициативе, сразу стала смотреть на карту: есть ли в Йемене нефть? Есть. А мы все знаем, что дуумвират США — Великобритания особенно активно борется за права человека и против угроз терроризма в тех странах, где есть нефть (ну или хотя бы маковые плантации, как в Афганистане). Только почему–то Гордон Браун не хочет вспоминать, что тот же несостоявшийся рождественский террорист в его стране провел времени больше, чем в Йемене, — учился. Удобная забывчивость, правда?
