Покорение столицы

Сезонный наплыв в Минск из других регионов абитуриентов. Неоднократные заявления представителей МВД о скорой ликвидации института прописки. Регулярные сетования областных чиновников на дефицит квалифицированных кадров в провинциальных больницах, поликлиниках, школах, на предприятиях. Репортажи наших собкоров из вымирающих деревень. Все эти явления и тенденции стали своеобразными информационными поводами для полемики двух журналистов «СБ» о проблеме утечки рабочих рук и мозгов из сел в города (главным образом — в столицу). Стоит ли делать из стремления провинциалов в Минск трагедию? Не едут ли эшелоны «покорителей столицы» навстречу разочарованиям и крушению иллюзий? Мнения авторов традиционной рубрики, как всегда, кардинальным образом разделились. Будем надеяться, что при активном участии в сегодняшней дискуссии наших читателей в споре все же родится истина.

[b]ЗA[/b]

Роман РУДЬ, ходок в булочную

[b]Мой кусок никто не вырывает[/b]

— Будь у меня кокошник и русая коса до пят, Андрей, я бы нарядился роскошной красавицей и отправился на вокзал — встречать людей, прибывших покорять столицу. Каждому бы низко кланялся, а потом потчевал хлебом–солью. Кстати, в этом сочетании — особый символизм: вчерашние пахари, соль земли, решились бороться за кусок городского хлеба. И я не только безмерно уважаю их за такое решение, но и благодарю: без деятельного энтузиазма провинциалов большие города давно бы погрязли в сонном самодовольстве.

Взгляни на планету — все великие мировые столицы подпитываются энергией вчерашних сельских жителей, которые вынуждены быть умнее, изворотливее и жестче горожан. Иначе не пробьешься, не докажешь и не заслужишь свою часть места под городским солнцем. Не скажу про Минск, чтобы никого не обидеть, но литературную Москву прославили киевлянин Булгаков и рязанец Есенин, а певец московских двориков Окуджава хоть и родился на Арбате, но — в семье приезжих... А возьми современных эстрадных или киношных звезд? На кого ни взглянешь — бывший провинциал.

Свою борьбу за жизненное пространство коренной минчанин выигрывает в момент рождения, поэтому его дальнейшая жизнь мало похожа на ежедневное сражение с житейскими обстоятельствами. Ему не надо думать о крыше над головой, его поддерживают многочисленные родственники, да и с работой нет особых проблем — папины связи или мамина протекция помогут устроиться на непыльную должность. Другое дело — человек, у которого вся родня осталась в родной Пилиповке. Он один, как брошенный в омут, барахтается в непривычной суете городской жизни, а мимо вальяжно проплывают столичные жители, и на каждом — спасательный круг с гордой надписью «минская прописка». Но странное дело: очень быстро неуклюжий провинциал научается жить без этого штампа и через некоторое время опережает изумленных горожан по всем статьям — и по служебному профессионализму, и по житейскому достатку.

А по трудолюбию опережал изначально.

В этом суть, в привычке трудиться. Смею думать, что тебя, как и меня, в детстве приучали ходить в булочную, забирать сестренку из детсада... А еще (чуть не забыл такую тяжелую обязанность) — вытирать пыль с телевизора по выходным! Вот и все «уроки труда». Для человека же, которого ежедневный, с малых лет уход за сельским подворьем делает невольным трудоголиком, наша городская «праца» представляется смешным развлечением. Для него решать наши задачи — как семечки щелкать. Оттого инертные горожане стремительно попадают в служебную зависимость от вчерашних крестьян, а потом ворчат, что пришлые, дескать, повыскакивали в начальники... Оттого и повыскакивали, что прыгучесть не растеряли, не схоронили таланты под слоем городского жирка.

Один мой приятель, сам минчанин в третьем поколении, высказывается об уроженцах столицы весьма жестко: «Они не умеют работать, но желают зарабатывать». Он знает, что говорит: большинство изнеженных выпускников столичных вузов, пытавшихся устроиться на его предприятие, считали включение–выключение компьютера достаточным основанием для высокой зарплаты, в то время как иногородние не гнушались самой тяжелой работой за небольшие деньги. В итоге лентяи с дипломами не заработали вообще ничего, сделав из этого урока странный вывод: оказывается, чужаки, приехавшие «из колхоза», прямо–таки вырвали у них изо рта кусок хлеба... Смешно и грустно.

Столичное чванство на фоне собственной безынициативности и тотальной лени раздражает безмерно. Вот он, типичный минчанин, сидит в папиной машине с кондиционером и ноет, что водитель троллейбуса слишком медленно отъезжает от остановки... «Понабирают из деревни!» Да ты выйди и пожми руку этому водителю за то, что он согласился день–деньской водить неповоротливую машину по раскаленному асфальту, сидя в душной кабине и перевозя твоих родных и знакомых, а то и тебя — в те дни, когда папе машина нужнее... Вряд ли ты или твои дружки сменят руль с гидроусилителем на баранку троллейбуса, а офисное кресло — на мастерок каменщика или метлу дворника... Поэтому разговоры, будто приезжие занимают чужие рабочие места, — сказки для оправдания своей бездеятельности. Нетрудно представить, как взвыли бы коренные горожане, если бы бывшие сельчане вдруг сговорились и разом освободили эти рабочие места — в строительстве, в общественном транспорте, в жилищно–коммунальном хозяйстве, в сфере услуг... Мол, милости просим — вкалывайте. Но они пока терпят. И за это, возвращаясь к первому абзацу, им тоже следует сказать спасибо. Как и за то, что на фоне их трудовой энергии нам совестно сидеть сложа руки... Хоть чуть–чуть шевелимся.

Где там хлеб–соль?

[b]ПРОТИВ[/b]

Андрей ДЕМЕНТЬЕВСКИЙ, вопиющий во стольном граде

[b]Чемоданные иллюзии[/b]

— Не жди, Роман, от меня истерик и воплей в духе «понаехали тут всякие!» Нам, обитателям Минска, в подавляющем большинстве столичный снобизм как раз–таки и не свойственен. И в первую очередь потому, что, пройдясь по нашим микрорайонам, ты вряд ли встретишь так называемого коренного минчанина. Практически у всех — ближайшие родственники в деревне, у тысяч столичных семей за плечами лишь два–три «городских» поколения. Тем не менее излишне ретивое покорение столиц провинциалами считаю вредным для общества социальным и психологическим извращением.

Мне кажется, что сельчане и жители небольших городков, отправляющие своих подросших деток в столицу («выучится, обоснуется в городе, человеком станет — не то, что мы»), сами не ведают, что творят, на что в большинстве своем обрекают отпрысков. Сельская молодежь, многие ребята из райцентров становятся заложниками извечного комплекса провинциалов — нелепого и необъяснимого с позиций здравого смысла невроза. Это паническое состояние, в котором находятся тысячи на вид здоровых и физически крепких людей в разных регионах, стало причиной вымирания целых деревень, поселков, массовой утечки мозгов из некогда процветавших и знаменитых городов. Проще всего объяснить миграционный бум голодухой и безработицей, беспросветной деревенской рутиной, от которых в течение десятилетий бегут из глубинки самые энергичные и амбициозные крестьянские дети. Но оглянись вокруг! Уже исчезли «колбасные» поезда из, скажем, Борисова в Минск. Кинотеатры, боулинг–центры, казино и ночные клубы, солидные вузы и прекрасные стадионы появились повсюду. В иных городах «ящики» принимают в десять раз больше телеканалов, чем в центре Минска по улице Кедышко, а молодежь, например, в Калинковичах слушает ту же музыку и катается на тех же скейтах и скутерах, что и минские, московские, берлинские или парижские сверстники. Глобализация, однако! Почему же остается стремление покорить столицу?

Вообще–то деликатно напомню тебе и тем, кого ты хочешь встречать на вокзале в кокошнике с хлебом–солью, что Минск — не Лос–Анджелес и не Москва. Кинозвездой или топ–моделью здесь не станешь, олигархами, знаменитыми спортсменами тоже невелик шанс однажды проснуться. Тогда скажи мне: каким особым столичным стилем жизни «покорители» отличаются от своих земляков с малой родины? Они, конечно, побольше зарабатывают. Однако часто ли «новые горожане» бывают в театрах, библиотеках, на мировых кинопремьерах? Неужели поездки в метро и «хоромы» в бетонных джунглях «спальных кварталов» (а перед этим, само собой, все проходят через скитания по студенческим и заводским общагам, обретаются с семьями на съемных квартирах) — единственное отличие, завоеванное в результате штурма большого города? В большинстве случаев это именно так.

«Город — злая сила. Сильный приезжает — становится слабым», — примерно так говорил всенародно любимому киллеру Даниле Багрову интеллигентный бомж по кличке Немец в фильме «Брат». Не соглашусь с балабановским горемыкой. Злая сила — не сам по себе город, а тот самый комплекс неполноценности и ущербности выходцев из «урюпинсков». Именно эта напасть доводит многих некогда амбициозных и полных сил провинциалов до состояния опустившихся маргиналов и люмпенов. Самообман — вот что движет «периферийщиками», почему–то ощущающими себя людьми второго сорта, рвущимися в «столичные штучки». Не время ли вспомнить мудрую поговорку: где родился — там и пригодился? Пора многим осознать, что свой маленький Минск (Москву, Париж) — цивилизованную среду обитания — можно своими руками построить и под родными осинами. Несмотря на и вопреки.

Недавно в командировке по Гродненщине поймал себя на мысли: а ведь я искренне завидую жителям симпатичного, вполне европейского Волковыска, уютного Слонима. И, распорядись так судьба или университетское распределение, совсем бы не убивался по поводу не минской, а гродненской или мозырской прописки. На ухоженных улицах небольших городов и деревень я регулярно встречаю культурных, симпатичных людей, которым незачем паковать чемоданы и плотно набивать их стереотипами о престижности столичного бытия. Жить нужно здесь (где родной дом, первая любовь, мать–старушка и друзья детства) и сейчас. А Минск, как делает мой приятель — экс–студент БГУ, ныне благополучный провинциальный бизнесмен — можно посещать в уик–энды. Чтобы снисходительно воскликнуть: «Хм, и за Сожем жизнь есть!»

Высказывайтесь и вы.

[link=http://www.sb.by/discuss/disput/]Поспорить на другую тему[/link]