Во время второго звонка Павел сообщил, что Пахом стал браконьерствовать. Вспомнил, видать, как в годы его молодости опытные браконьеры ставили сети под лед и вылавливали рыбу. В таких местах скрыть что-либо от людей трудно. По словам Павла, Пахом добытую таким способом рыбу отвозил в райцентр и втихаря продавал.
Мне стало понятно, что летом наши с Пахомом пути пересекутся. Терпеть не могу браконьерство. В наших местах его в последнее время стало заметно меньше. Местных пугают большие штрафы. Как они говорят, коровой не расплатишься. Балуют в основном приехавшие отдохнуть в эти красивые места компании молодых людей из России. Да и то не сильно. Охрана, особенно в национальном парке, серьезная.
Понимал это, разумеется, и Пахом. Однако, похоже, людей, прошедших такую школу, как он, уже ничего не пугает.
Когда на наш берег привезли на КАМАЗе шикарную «Пеллу», купленную мной по случаю у осводовцев, младшая дочь сразу дала ей название — «Маркиза». Мы не возражали. Зимует «Маркиза» аккуратно упакованная на берегу, привязанная к большой осине. Риск, правда, есть. В этих местах полно бобров, и они запросто могут повалить крупное дерево. Однако пока мы живем с ними мирно. А вот с Пахомом не получилось…
Когда открыли сезон, я выплыл со спиннингом на озеро и принялся за любимое дело. Но уже после второго заброса понял, что блесна зацепилась за сеть. Попытался ее освободить. Рыбаки знают, что это непросто. Тогда и подплыл ко мне, как я понял по описанию, сам Пахом, который наблюдал за происходящим из-за сухого тростника.
— Вынимай аккуратно и отваливай отсюда, — мрачно произнес он.
Я внимательно оглядел мужчину и спокойно сказал:
— На первый раз прощаю и не стану звонить в инспекцию, но чтобы сетей я здесь больше никогда не видел.
Пахом хмыкнул и зло сплюнул. Покачал головой и произнес: «Ну-ну».
Читайте также
Вернулся к себе в беседку и налил из термоса чая. Стал размышлять. Ясно, что похищение «Маркизы» — дело рук Пахома. Однако я понимал, что просто украсть лодку он не решится. Таких здесь нет в целой округе. Ее не переделаешь. Значит, просто спрятал неподалеку.
Я позвонил своему приятелю и коллеге, который рыбачил на другом озере километрах в двадцати отсюда, и объяснил ситуацию. Его не пришлось долго ждать. Сели в его резиновую лодку с мощным электромотором и поехали на поиски «Маркизы». Я неплохо знаю эти места и довольно быстро обнаружил свою любимицу в укромном заливчике.
Приятель уехал. Я сел в свой внедорожник и отправился сообщить Пахому, что вызов принимаю. Тихая, смирная женщина с чуть испуганным взглядом сообщила, что Пахомов уехал на несколько дней куда-то по делам. Когда точно вернется — не знает.
Не стану утомлять читателей всеми дальнейшими перипетиями нашей войны с Пахомом, расскажу лишь об одном эпизоде. Когда в очередной раз я почувствовал, что неприятель собирается расправиться с «Маркизой», решился на необычный прием. С помощью зятя, который гостил у меня на выходных, вырыл ров на подступе к берегу, где была припаркована лодка. На стройке коттеджа, что была неподалеку, взял в долг специальной смеси и залил ею дно котлована. Сверху укрыл легким дерном. Ночью такое никак не заметишь… И опытный Пахом купился…
Утром я увидел, что кто-то явно побывал в ловушке, расставленной перед лодкой.
На этот раз я застал Пахома дома. Женщина во дворе вывесила брюки, сохранившие следы смеси из котлована, на скамейке грязными сохли ботинки.
— Это для начала, Пахом, — сказал я. — Дальше будет хуже.
— Ты оставил меня совсем без рыбы, — зло ответил он. — Это не по понятиям.
— Приезжай ко мне, — продолжил я. — Поделюсь снастями, даже новенький спиннинг одолжу.
Приглядываясь к собеседнику, я понял, что он не был крутым рецидивистом, но и слабаком, привыкшим уступать, не выглядел. Потому и услышал от него:
— Домик у тебя красивый, деревянный… Далеко огонек будет виден.
— Спасибо, что предупредил, — ответил я и сел за руль.
Случилось, однако, так, что спасать от огня пришлось не мой дом, а хату, где жил сейчас с первой женой Пахом.
Еще выпадали солнечные деньки, но все чаще мимо моей усадьбы спешили в сторону Балтики лиловые тучи с самыми замысловатыми узорами. Все это выглядело так, словно тамошнее море собирало на сходку некие мрачные силы. В один из таких дней, ближе к вечеру, пришел взволнованный Генрих, смотритель местного дома охотника. Я и сам заприметил, что трое новых постояльцев мало походили на привычных рыбаков. Но то, что рассказал Генрих, заставило собраться с мыслями. Они попросили его растопить баню. Привычное дело в таких случаях. Однако когда он позже подошел к бане, то сквозь приоткрытую дверь услышал доносившийся весьма странный разговор. Говорил, видимо, старший из троих.
— Завтра, — говорил он, — снимаемся в обед и пересидим в лесу. Когда стемнеет, подъедем к его хате. Если почему-то не будет спать и высунется, ты, Шкет, выстрелишь. Ну а бензинчика я плесну сам. Пахом заслужил то, что заслужил.
Генрих не мог придумать такое. Утром я поехал в город и обговорил ситуацию с теми, кто профессионально занимался такой работой. Напросился и сам поучаствовать в операции. Неохотно, но пошли мне навстречу.
Вечер выдался прохладным. Сидя вместе с бойцами в засаде, пожалел, что не надел лишний свитерок. Пришлось терпеть. Вскоре метрах в пятидесяти остановилась машина с включенными фарами. Вот погасли и они. Со стороны дороги к дому направились три тени.
Дальше все шло по расписанному сценарию. Совсем бесшумно такие вещи не происходят. Вскоре на крыльце появился Пахом. Он не сразу понял, в чем дело. Когда понял, как-то странно посмотрел на меня. Мне показалось, что вначале он даже не сразу определил, на чьей я стороне — его или охотников за его жизнью. Когда, наконец, до него дошло, подошел и протянул мне руку.
Генриха я раньше не посвящал в детали операции и потому заехал рассказать о них. Он еще не спал и охотно выслушал меня, а затем произнес:
— Вот видишь, Иванович, чего и кого я только не перевидал в этом доме охотника… Нутром почуял, что это опасные гости…
