Не хотелось Валентине Викторовне звонить Георгию, бывшему зятю. Но дочка очень просила помочь. Ей надо было получить для таможенного контроля разрешение от отца ребенка на поездку к морю. Ведь Крым, который еще недавно был общим — советским — и таким родным, теперь стал заграницей.
Семь лет уже минуло после развода, а Георгий так ни разу сыночка своего не видел. Правда, прошлым летом хотел встретиться. Это было, наверное, в конце мая. Нет, скорее всего, в конце июня, потому что пышно цвели пионы. А они у Валентины, в связи с особенностями местного микроклимата, зацветают чуть позднее, чем обычно в городе. Когда она увидела подъезжающую к дачному домику незнакомую машину, то сняла резиновые перчатки, в которых прополкой занималась, отряхнула их от земли и, выпрямившись, стала с интересом всматриваться. Кто ж это в гости пожаловал? Однако машина не остановилась. Она очень медленно проехала мимо, развернулась у последнего дома на их короткой улочке и также медленно стала возвращаться назад. Сидящих в салоне людей Валентина не разглядела, хотя старательно щурила свои близорукие глаза. Только почему-то вдруг заволновалась в предчувствии неожиданной встречи, забеспокоилась: «Неужели Гоша? Не может быть!»
Машина снова приблизилась. Валентина подошла к невысокой калитке, облокотилась на нее и, не стесняясь, стала внимательно смотреть. Ну ей-богу, Георгий!
Скрипнули тормоза, и темно-синяя «пятерка» остановилась. Еще минута. Наконец дверца машины открылась. Молодой человек невысокого роста, смущенно улыбаясь, вышел из «жигулей»:
— Хотел проехать мимо, но не смог. Решил все-таки поздороваться. Здравствуйте, Валентина Викторовна!
— Георгий, Гоша! — женщина радостно распахнула калитку. – Ты какими судьбами?
Не ожидая ответа, Валентина позвала мужа:
— Николай! Иди скорее сюда! Иди! К нам Георгий приехал, представляешь?
Николай Петрович недолюбливал бывшего зятя, считая его ленивым, несерьезным и неприспособленным к жизни, но сейчас, увидев гостя, он удивительно доброжелательно, словно лучшего друга, обнял его и крепко пожал руку:
— Здорово, Георгий! Не ожидал, знаешь ли, что ты к нам заглянешь… Столько лет… Ты проходи, проходи, не стой на улице-то!
— Да я на минутку, Николай Петрович. Еду по работе из Питера, как раз через ваши края. Попросил водителя свернуть на полчаса. Заглянул сначала на квартиру в городе — никого нет. Где можете быть? Конечно, на даче. Вот так… — Георгий замолчал.
Валентина отметила про себя: совсем не изменился Гоша – красивый мальчик, на мужчину мало похож – ребенок! Она всегда почему-то ощущала его ребенком, которого хотелось пожалеть. Да и как не пожалеть? Вырос без отца: родители развелись, когда он был совсем крошкой. А с отчимом отношения не сложились. Мать же все свое внимание и любовь отдавала младшему брату Георгия, родившемуся от второго брака…
— Валентина Викторовна! — Гоша замялся на секунду, потом тихо спросил: — А Митька… у вас?
Валентина вздрогнула:
— Нет, Гошенька, он с мамой, с Аленой. Гостили они у нас недавно всей семьей, но уже уехали.
— Жаль. Я так надеялся… Знаете, решил сначала, что проеду мимо дачи, — повторил Георгий и добавил: — Чтобы только увидеть его…
Валентина растерянно теребила пальцами сорванный цветок ромашки. Сначала на землю полетели белые потрепанные лепестки, затем желтая зернистая серединка посыпалась мелким золотым дождиком.
— Да что же это я?! — встрепенулась Валентина Викторовна. – Пойдем, покажу тебе, как мы тут с Николаем Петровичем участок свой благоустроили!
Она взяла Георгия под руку и повела по дорожке между цветов к новенькой бело-синей беседке, напротив которой в маленьком декоративном водоеме цвели розовые нимфеи – водяные лилии и чуть слышно пели струи фонтана.
— Красиво! — искренне восхитился Гоша, повернувшись лицом к Валентине Викторовне.
В этот момент она явственно почувствовала запах спиртного. «Господи, я думала, что ошиблась, но мальчик действительно не- трезв! Ничего не изменилось… — огорчилась Валентина. — Впрочем, какое мне теперь до этого дело? – попыталась она себя успокоить, но это у нее не получилось: – Жалко все-таки парня… О чем мать-то его думает?»
— Как Людмила Ивановна поживает, как себя чувствует? — спросила Валентина, зная, что женщина перенесла серьезную операцию.
— Мама? Болеет. Опять химиотерапию недавно проходила… А можно… можно я ей цветов у вас нарву?
— Конечно, Гошенька! Я сама тебе срежу в букет самых красивых.
Валентина выбрала крупные ярко-малиновые пионы, добавила к ним два нежно-розовых и три чисто белых цветка. «Ох, Люда, Люда! — с болью думала она. — Разве можно было запрещать Георгию видеться со своим сыном? Почему ты решила, что так будет лучше им обоим? Разве было хорошо твоему Гоше от того, что он сам не помнит и не знает родного отца?..
Да и ты внука забыла… Как отрезала. Словно и не было его никогда!»
— Держи букет! – Валентина протянула цветы Георгию и улыбнулась. Он опустил глаза:
— Можно вас попросить: не говорите маме, что я сюда приезжал!
Валентина поежилась, как от холода, потом понимающе кивнула головой:
— Само собой… Не переживай. Да и где я ей об этом могу сказать?
Георгий молчал, и Валентина неожиданно разоткровенничалась:
— Но я все эти годы молюсь за вас: и за тебя, и за твою маму, и за брата с отчимом!
Гоша с удивлением и благодарностью посмотрел на Валентину Викторовну широко открытыми, чуть повлажневшими глазами и вдруг быстро заговорил:
— Я все понял! Я был не прав! Так нельзя! Я решил: напишу письмо Митьке. Буду ему теперь письма писать. Он поймет. Так нельзя, как я… как мама… – его голос задрожал. – Дайте мне Митину фотографию. Пожалуйста. У вас есть здесь, на даче? Какой он сейчас?
Валентина Викторовна почувствовала, как судорожно задергался подбородок. Такого с ней еще никогда не было. Усилием воли она попыталась сохранить невозмутимое выражение лица, но улыбка мгновенно исчезла. Напряжение, вызванное неожиданной встречей, переросло в ощущение того, что она с Гошей, волей Божией, как бы вернулась в прошлое. Вот он, Георгий, отец ее внука, стоит рядом, говорит, улыбается… Но уже никогда не вернутся прежние отношения, никогда не будет той общей для них семьи!
Женщина поспешно отвернулась. Только бы не заплакать! Она вспомнила, как Митя, листая альбом со старыми фотографиями, внимательно рассматривал те, на которых был его отец, и вдруг закричал: «Бабушка, я знаю, знаю этого дядю! Я помню: он меня на машине возил!» А ведь ребенку было всего два года, когда Алена и Георгий разводились. Папой Митя давно называет другого человека…
У машины Валентина Викторовна и Николай Петрович обнялись с Гошей на прощание, и Валентина трижды, по-христиански, поцеловала его:
— Ты заезжай к нам, если будешь проездом. И так. Не забывай!
Георгий открыл дверцу машины, собираясь сесть рядом с водителем, но неожиданно обратился к нему:
— Познакомься, Игорь. Это самые лучшие люди, которых я знаю. Они многому меня в жизни научили. Я им так благодарен!
…После этой встречи уже прошел год. Напрасно волновалась Алена, что Георгий и впрямь напишет Мите. Как ребенку тогда объяснить, что у него еще один отец существует? Но никаких писем не было. Валентина вздохнула и решительно набрала номер:
— Здравствуйте, как бы мне с Георгием поговорить?
— А его нет.
— Скажите, пожалуйста, когда будет? И как мне его найти быстрее – дело срочное.
— К сожалению, Георгия никогда уже не будет… А вы что, ничего не знаете?.. Умер он… Убили его в пьяной драке.
