Ребята копают в Калужской области в районе Зайцевой горы в 385 километрах от Москвы.
Место жуткое. Кровавое. Седлает стратегическую трассу – Варшавское шоссе. Ожесточенные бои шли здесь с осени 1941-го до весны 1943-го. В оперативных сводках того времени гора значилась, как высота 269,8. Бойцы называли ее «Высотой смертников». На могильных плитах у стоящего здесь памятника выбиты не фамилии погибших солдат и офицеров, а названия целых подразделений – полков и даже дивизий, сгинувших в кровавой мясорубке.
На войне как на войне
– Там еще копать и копать, – рассказывает командир «Зеленой версты» Дмитрий Мысник. – По квадрату, где мы засели, будем работать еще года три-четыре как минимум. Хорошо, если за сезон удается поднять человек десять-пятнадцать. Обычно меньше.
– И скольких удается опознать?
– Раз на раз не приходится. В прошлом году подняли семь бойцов, опознали одного. В позапрошлом – восемь, ни один не опознан. Рядом с нами на том же поле и в том же лесу копают ребята из Кирова. У них, наоборот, из десяти всего двое неопознанных, остальные все с медальонами – эбонитовой капсулой, в которую бойцы на передовой вкладывали бумажку с написанными от руки личными данными.
– Солдаты еще называли их «смертными». На фронте ходило поверье: если заполнить бумажку и вложить ее в медальон, непременно убьют. Поэтому многие бойцы и носили капсулы пустыми.
– К сожалению, было и так. Суеверий на фронте хватало. Другие же солдаты, напротив, понимали: если «пропадут без вести», то их родные дома не получат пенсию по потере кормильца. И стремились оставить максимум информации о себе. У меня были случаи, когда в медальоне вместо бумажки – целая матерчатая портянка: жена такая-то, мама такая-то, призывался оттуда-то, проживал там-то.
Опознать можно и по однополчанам. Допустим, по боевым сводкам мы знаем, что в таком-то месте положили целый взвод – тридцать человек. Опознали пятерых, значит, рядом где-то лежат остальные. Списки ведь сохранились в архивах.
Но в основном определяем по медальонам или по личным вещам, конечно, если их удается найти. Для солдата на войне, помимо ложки и котелка, самыми важными были вещи, напоминавшие о доме, семье. Подсумок противогазный, найденный рядом с останками, случалось, откроешь, а там целая жизнь – семейные фотографии, письма, написанные детской рукой, цветочки засушенные.
Медальон – часто единственный шанс опознать погибшего героя
Пять жизней в рюкзаке
– Генералы попадаются?
– Из офицеров – лейтенанты, капитан был. Генералы – нет. Самое тяжелое, когда приходится поднимать мирное население, разбирать расстрельные ямы, где вместе с костями взрослых лежат детские скелетики. Черепа с дыркой от пули. Не дай Бог кому-нибудь увидеть такое. Даже здоровые мужики, случается, не выдерживают, уезжают с раскопок.
В прошлом году наткнулись на настоящий «слоеный пирог». Сверху останки немцев. Под ними – наших бойцов. Потом – снова немцев. Бои шли более года, место переходило от одних к другим.
– Было за эти годы что-то такое, от чего вы испытали шок?
– За свою поисковую практику столько всего насмотрелся, но два момента действительно потрясли. В 2014 году осенью выкапывали истребитель Як-1, сбитый летом 1941-го. При падении самолет ушел в глину на несколько метров. И вот представьте: берешь кусочек глины со дна вырытой ямы, кусочек разламывается, и в руке у тебя остаются зеленые березовые листочки. Столько лет пролежали в земле, а как живые, словно только что слетели с дерева.
Другой эпизод в чем-то даже мистический. В прошлом году нашли сбитый штурмовик
Ил-2. Определили имя погибшего летчика – Владимир Дикун. На раскопки приехала его внучка Анна Бурухина. И произошло настоящее чудо. Десять дней мы искали, прошерстили землю в радиусе ста метров – ничего. А она приехала, копнула – и сразу же наткнулась на останки деда. Словно он именно ее ждал.
Еще был тяжелый момент: выносил на себе из леса останки пятерых бойцов. Болото. Машина не проходит. До лагеря несколько километров. Сложил косточки в рюкзак, закинул за спину и пошел, увязая в трясине. Те километры стали самыми тяжелыми в моей жизни. Словами это не объяснить.
Он убит в 1941-м
Без девушек не обойтись
– Как вы относитесь к черным копателям?
– Знаю огромное количество людей, которые не состоят в официальных поисковых бригадах, но любят историю. Они подсказывают места, где мы затем поднимаем останки бойцов. Самые страшные персонажи – это чайники, которые просто взяли металлодетектор и пошли в лес что-нибудь поискать. Мы называем их «хабарщиками». Вред от них колоссальный. Ведь найти останки солдата чаще всего можно по каким-то крупным вещам – каске, саперной лопатке, противогазу, пряжке от ремня. А «хабарщик» каску нашел, надел и пошел дальше. Через пятьдесят метров он ее выкинет, а останки солдата из-за этого мы не сможем никогда уже найти.
– Девчонок в экспедиции берете?
– Обязательно.
– Щи варят на обед?
– Щи у нас и ребята варят прекрасно. Девчонки копают наравне со всеми, но обычно у них другая задача. Часто случалось, что на пройденный уже раскоп я сажал девчонок, и они, перебирая грунт, находили в отвалах действительно важные вещи, по которым удавалось идентифицировать погибшего бойца. Женская природная внимательность и аккуратность в поисковой работе просто незаменимы. А вы говорите, щи...
Чуткие женские руки не заменит никакой металлодетектор
Борис ОРЕХОВ
