«Единственное, что может спасти смертельно раненного кота, – это глоток бензина», — говаривал, помнится, булгаковский кот Бегемот. Это, как вы понимаете, литература, блистательный художественный вымысел, ничего общего не имеющий с реальностью.
Хотя как сказать. Ведь и в самом деле: ни глоток солярки, ни внутривенные финансовые инъекции уже не спасут и ничем не помогут 102 сельхозорганизациям, в отношении которых необходимо, если говорить казенным языком, проводить процедуру экономической несостоятельности. Если по-простому – признать банкротом, распродать с молотка остатки имущества и хотя бы отчасти рассчитаться с многомиллиардными долгами.
Надо сказать, что список банкротов сам по себе весьма интересен. В нем сельхозкооперативы, открытые акционерные общества, унитарные предприятия, один племзавод и одна птицефабрика, четыре предприятия, в свое время силой и без учета экономической целесообразности навязанные райагросервисам. География – все области страны. За исключением Гомельской. Этим, честно говоря, хочется гордиться – аграрии региона, больше всех пострадавшего от Чернобыля, потерявшего столько трудовых ресурсов, ведущие хозяйственную деятельность в экстремальных условиях на скудных песчаных землях, демонстрируют не только хорошую выживаемость, но и в производстве немало прибавляют.
Почему это не получилось у тех, кто попал в список банкротов? Огулом назвать всех его фигурантов бездельниками, лентяями, иждивенцами и что там далее по списку — язык не поворачивается. Потому что о тридцатицентнерных урожаях, высоких надоях и привесах колхоза в Докшицком районе, который сегодня называется «Бересневка-Агро» и попал в список банкротов, я писал еще в прошлом веке и знаю, какие трудолюбивые люди здесь живут и работают.
А что, разве поднимется у кого-нибудь рука бросить камень в тружеников нынешнего КСУП «Баума» в Ивьевском районе? Что, легендарный председатель колхоза имени ХХII партсъезда (впоследствии он поменял несколько названий) Владимир Александрович Баум, который звание Героя Социалистического Труда получил еще в 1966 году, был плохим, как сегодня принято говорить, агроменеджером? Что, центральная усадьба колхоза — деревня Геранены — не была образцом для подражания, не вызывала восхищения у многочисленных делегаций своей социальной инфраструктурой, великолепными условиями для жизни? Что, тамошние колхозники не получали по итогам года такую тринадцатую зарплату, что спокойно оплачивали детям взнос на кооперативную квартиру и покупали легковые автомобили?
Было, все это было и в Ивьевском районе, и в агрофирме «Вейно» Могилевского, которая еще лет семь назад уверенно лидировала в производстве овощей, во многих других хозяйствах.
Куда, спрашивается, все подевалось? Почему крестьянин, имеющий всего одну корову, которая дает ему молоко, одного теленка в год и какое-то количество органики, никогда не будет в убытке, а предприятие, в котором их сотни, банкрот?
А не потому ли, что для этих сотен коров, причем неизвестно какого роду-племени, вдруг понадобилось построить бетонный дворец с выходящей за рамки здравого смысла себестоимостью ското-места, с компьютерами, которые потом и дня не проработали? В том числе. Тем более что немалая часть этих комплексов, которые сами по себе хороши как носители новых технологий, строились безо всяких расчетов и за заемные деньги.
И потом, если какое-то хозяйство с упорством, достойным лучшего применения, сеет на своих скудных землях зерновые, смешные урожаи которых кладут экономику на лопатки, вместо того чтобы культивировать, например, высоколиквидный рапс, — это нормально? Почему так? Потому что есть такое понятие, как план посевных площадей. Есть сотни чиновников, которые крестьянином командуют, но ответственности за свои команды не несут. Но командуют что, куда и почему продавать крестьянину. И в итоге производитель материальных благ, в нашем случае продуктов питания на многие миллиарды долларов, получает в разы меньше, чем те, кто их перераспределяет и продает, а до села не то что доллары, их запах не доходит. Не здесь ли одна из причин того, что зарплаты на селе убийственно низкие, не хватает специалистов и так далее.
Так что чему удивляться, если в один прекрасный день вдруг выясняется, что только проценты по кредитам, взятым на ненужное строительство, покупку химикатов для обработки убыточных культур, выплату незаработанной зарплаты, оказываются больше, чем стоимость всей произведенной продукции, и руководитель слышит в свой адрес сакраментальное: «Вы банкрот, батенька».
Сто два руководителя эти слова в той или иной интерпретации уже услышали. Еще для 323 предприятий прозвенел предупреждающий звонок, но им дан последний шанс в виде досудебного оздоровления с целым набором соответствующих инструментов и процедур.
Я тоже хотел сделать один звонок. Владимиру Александровичу Бауму. Но, подумав, отказался. Надеюсь, вы понимаете почему.
