Подводный крейсер идет на таран

Только высшему командованию было известно о cмертельных поединках атомных субмарин в океане

Она была по-средневековому долгой и по-современному опасной - "холодная война" двух флотов в Мировом океане: американского и советского. Апофеозом ее, достойным кисти художника Верещагина, стал эпизод, когда две атомные подводные лодки - советская и американская - несколько часов выписывали крутые виражи, гоняясь друг за дружкой на предельно опасной дистанции: всего в полутора кабельтовых (чуть более 200 метров).

Этот поединок начался почти в полночь. Два подводных крейсера то круто разворачивались, то снова сходились на встречных курсах - почти лоб в лоб, проносясь одна над другой в считанных метрах, так, что в носовых отсеках матросы инстинктивно пригибались от шума мощных винтов, буравивших воду прямо над головой. Они сходились и раз, и два, и семь, и десять, и двадцать, и тридцать, и сорок, и сорок восемь... Летела с полок посуда на виражах, людей валило то вправо, то влево, как мотогонщиков на треке.

Сорок восемь дьявольских "восьмерок"

Это было 16 сентября 1985 года в Японском море. Капитан 2-го ранга Иван Русанов получил приказ не допускать иностранные корабли в район, где проходила испытания новейшая советская подводная лодка. С обнаружением "американца" Русанов сразу же зашел ему в корму, "Лос-Анджелес" попытался оторваться, и началась отчаянная карусель... Гонка началась за пять минут до полуночи, а закончилась в третьем часу ночи, после того как "американец" всплыл на поверхность.

Поединок Русанова с американской атомариной вовсе не единичный эпизод. История "холодной войны" на море изобилует примерами подобного рода. В Санкт-Петербурге живет бывший командир самой быстроходной в мире атомной подводной лодки К-162 капитан 1-го ранга Юрий Голубков.

- Мы отрабатывали учебные задачи в полигоне, где ныне погиб "Курск", - рассказывает Голубков. - Вдруг доклад акустика: на траверзе правого борта шум винтов иностранной атомной подлодки. Понимаю, за нами вели слежку, и иностранец случайно вышел за пределы нашего кормового сектора, то есть зоны акустической тени. Командую - право на борт и вывожу наглеца, как говорится, на чистую воду. Он же стремится снова зайти мне в корму, спрятаться в непрослушиваемом секторе. Чужак маневрировал резко и дерзко. Но у меня скорость выше, и это я захожу ему в корму. И держусь в его кормовом секторе, несмотря на все выкрутасы, которые он совершал под водой. В конце концов он понял, что ему не отвязаться, и пошел прочь из наших тервод. Я проводил его до указанного мне рубежа, а потом вернулся на базу. И только потом, представив себе наше взаимное маневрирование как бы со стороны, испытал нечто похожее на ужас. Две огромные ядерные "коломбины" с немалой скоростью заходили в хвост друг другу, как истребители, причем на предельно малой "высоте", ориентируясь только на шумы винтов...

Такие "игры" припомнит любой командир-подводник, ходивший в моря. Одним везло, другим - не очень: сталкивались, но все же расходились по своим базам пусть с вмятинами, но без трупов.

Здравия желаю, мистер "Грейлинг"!

За семь лет до гибели "Курска" в этих же водах американская подводная лодка "Грейлинг" наскочила на российский подводный крейсер стратегического назначения с 24 баллистическими ракетами К-407. Командир К-407 капитан 1-го ранга Андрей Булгаков до сих пор помнит все до мелочей

: - Мы возвращались из Северной Атлантики домой. На штурманском столе уже лежала карта родного Баренцева моря. 20 марта 1993 года в 6 утра я сдал командирскую вахту старпому и пошел в свою каюту. За минуту до столкновения проснулся от неизъяснимого чувства тревоги. Всегда поднимаюсь легко и бодро, а тут - тягостно... Вдруг толчок, и довольно сильный. Тренькнул "Колокол" (ревун) и сразу же стих. Гаснет свет, и тут же загорается аварийное освещение. Это перегорели предохранители от непонятного пока удара. Что это?!

Врываюсь в центральный пост и отталкиваю два рослых и тяжелых тела - разлетаются, как пушинки. Вижу и слышу, как инженер-механик Игорь Пантелеев отдает четкие распоряжения

: - Боцман, одерживай дифферент! Держать глубину!

Все правильно - я не вмешиваюсь. Смотрю на глубиномер - 74 метра. Первая мысль: столкнулись с лодкой. В этих районах айсбергов не бывает.

Докладывают: в аккумуляторной яме разбиты два плафона. В одной из обмоток размагничивающего устройства сопротивление изоляции "ноль". Сгорели предохранители ревунной системы, и предположительно повреждена носовая цистерна главного балласта. Вот и все наши потери.

Тем временем К-407 выполняет маневр прослушивания кормового сектора. Акустик докладывает, что слышит уходящую подлодку. Тут уж я скрываться не стал: врубил активный тракт и измерил параметры уходящей АПЛ - скорость 16 - 18 узлов. Перевел ее за корму - всплыл. Передал радио. Дал команду боцману: отпереть дверь ограждения рубки. Вышли на носовую надстройку, осмотрели корпус. Огромная вмятина была измазана своеобразной пастой. Я знал, что американские подлодки покрывают нижнюю часть своего корпуса специальной противообрастающей пастой для улучшения гидродинамики. Понял четко - лодка американская. Приказал радисту выйти на международные частоты в эфир и запросить неизвестную АПЛ, не нуждается ли она в помощи?

Я готов был оказать любую помощь, если бы потребовалось. Мало ли что у них после такого удара могло случиться? Однако американец на связь не вышел. Но ведь и я мог нуждаться в помощи! Ведь и у меня могли быть более серьезные повреждения. И мой визави на помощь бы не пришел. Вот и верь после этого во всеобщее морское братство.

Все это случилось в несчастливый для моряков день - пятницу. И в тот же день московское радио передало сообщение ИТАР-ТАСС о столкновении в Баренцевом море "российской подводной лодки с неопознанным подводным объектом". Оттого, что так оперативно сработали средства массовой информации, США от неожиданности, должно быть, подтвердили факт столкновения (никогда такого за ними не водилось!) и даже назвали подводную лодку "Грейлинг", которая вскоре вернулась в Норфолк.

Главный штурман ВМФ контр-адмирал Валерий Иванович Алексин после изучения наших карт сказал мне: "Командир, твоей вины нет". Знаю доподлинно, что приказ о моем наказании переделывался трижды. И только в третьем варианте Главком объявил мне НСС (неполное служебное соответствие) и приказал списать ремонт корабля за счет командира.