ПОД ЗНАКОМ БОРЬБЫ

Нынешняя Беларусь -- это суверенное государство, которое в новейшей своей истории не пошло по пути «до основанья, а затем…». Для строительства независимого государства нужна точная оценка заложенного ранее фундамента. Важно видеть каждый его элемент. Октябрьская революция -- это отнюдь не кирпичик, который можно запросто удалить из основания. Это монолитная глыба, которую обминуть или оставить незамеченной в истории нельзя.
17-й год еще долго будет вызывать самые жаркие споры. Слишком глобальные тогда произошли перемены. Впервые во всемирной истории началась реализация социалистического проекта. Нынешний капитализм, который по марксистской теории есть не что иное, как империализм, а по западной терминологии -- либерализм (дискуссии о том или ином определении -- суть философских воззрений), не идет ни в какое сравнение с тем, что существовал до появления СССР. Советское государство внесло в мировую политику социальную направленность. Поэтому капитализм в целях самосохранения был вынужден приспосабливаться к изменившейся ситуации. Да и в целом XX век прошел под знаком борьбы двух систем.
Конечно, Советский Союз -- как опытный образец (первый опыт и образец для других стран) -- рождался невероятно трудно. Кроме научных разработок, опереться было по большому счету не на что. И период адаптации коммунистической идеи к реалиям мира сопровождался огромным количеством жертв. Целые классы и сословия подвергались «перековке». Мучительный поиск оптимального соотношения между целью и средствами (суть к пониманию исторических событий) был заменен не подлежащей сомнению революционной необходимостью.
«Капитал» Карла Маркса для каждого в СССР был как Библия для христианина. «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно» (В.И.Ленин). Но самое парадоксальное не в этой всеобщей вере, а в том, что когда коммунистическая, а вернее, социалистическая идея была адаптирована к жизни, проект под названием СССР «верные ленинцы» (тогдашние руководители) закрыли, а в ряде случаев и ввели запрет на деятельность компартии.
Так закончилось противостояние систем. Но коммунистическая идея по-прежнему популярна. И западные соцопросы в этом смысле особенно показательны. Маркс называется едва ли не самым выдающимся философом человечества. Платон, Спиноза и Гегель стоят в таком отдалении, что их учения почти не различимы.
Октябрьская революция дала миру много уроков. И один из главных заключается в том, что для развития общества предпочтителен во всех отношениях путь эволюции, а не революции. И теория модернизации, которая сегодня завоевывает все больше сторонников, возможно, откроет другую «верную дорогу» для человечества.
Книга Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории», где уже нынешний либерализм рассматривается вершиной цивилизации, -- это лишь слабый отблеск марксистских воззрений о том, что концом истории является коммунизм.
Мир развивался и будет развиваться дальше. Наш земной шарик -- это вечный двигатель, потому что движение к справедливому обществу тоже вечно. Но, может быть, революций (любых расцветок) уже хватит?
От города Солнца до мировой революции
Была ли неизбежна Октябрьская революция? Ленин -- классический утопист или жесткий прагматик? Крушение СССР -- это крушение сталинского государства? Эти и другие вопросы «НГ» адресовала доктору исторических наук Вячеславу МЕНЬКОВСКОМУ.
-- Вячеслав Иванович, Октябрьская революция, как бы к ней ни относились, оставила громадный след в мировой истории. Но ответ на вопрос «верной ли была выбранная дорога» в зависимости от времени кардинально менялся. Как сегодня оцениваются события девяностолетней давности?
-- В каждый конкретный исторический момент  выделяются какие-то специфические стороны революции. Если бы мы оценивали ее в 20--30-х годах прошлого столетия, то отметили бы в первую очередь большую кровь, огромное напряжение всей страны. Сегодня же преобладает попытка во всем разобраться и прежде всего понять, что же она значила для страны. А когда ХХ век отдалится на большее расстояние, то Октябрь будет оцениваться лишь с точки зрения его влияния на ход развития всего человечества. Так, например, мы смотрим сейчас на великие французскую и английскую революции. Мы оцениваем их как события, ставшие значительной вехой в истории всего мира, несмотря на всю жестокость и бескомпромиссность происходившего. Я убежден, что к октябрю 1917-го определение «великий» тоже добавляется не зря. Оно не должно рассматриваться в положительном или отрицательном значении, потому что дихотомия «хорошо -- плохо» сюда не подходит. «Великий», «великая» -- это признание исторической  значимости события, а не его морально-этическая оценка.
-- Но нельзя не помнить и невероятные жертвы. Гражданская война, репрессии… Да и сама внутриполитическая система СССР вряд ли может быть идеалом. Жесткая борьба с проявлением любого инакомыслия, однопартийность и проигрыш Западу в экономической борьбе. Все это закончилось развалом СССР. Насколько изначально такой итог был запрограммирован и предсказуем?
-- Говорить о запрограммированности нельзя. По большому счету историография 1917 года сегодня распадается на две основные составляющие. Одно направление берет начало еще с советского периода -- Октябрь был закономерен и неизбежен. Ленин с единомышленниками просчитали ход событий, подготовили реалистичную программу, организовали государственный переворот и дальше строили страну по своему плану Если исходить из этой точки зрения, то нужно признать, что ключевые выкладки оказались ошибочными и проект себя не оправдал. Но есть и вторая концепция. Она основана на том, что партия Ленина следовала прежде всего за событиями и была вынуждена принимать скорее ситуативные решения, нежели строго придерживаться своей доктрины. Конечно, при этом сохраняя свою главную тактическую цель -- завоевание власти.
-- О Ленине: в этой личности невероятным образом сочетались утопические взгляды и точные выверенные прагматичные действия.
-- На самом деле противоречия здесь нет. Когда мы говорим о социалистах-утопистах, то они нам представляются «белыми и пушистыми» -- этакие милые заумные фантазеры. Но в реальности все теоретические выкладки утопистов достаточно жесткие. Возьмем, к примеру, «Город Солнца» Кампанеллы. Это же беспощадная иерархическая система, в которой предполагалось, что только часть общества будет существовать в идеальных условиях, а остальные окажутся под принуждением. И Ленин в этом отношении мало чем отличался от утопистов. Он тоже выделял определенную группу, для которой будет создаваться будущее. И этой группой, как он считал, может стать лишь рабочий класс. Что же касается остальных -- то их предстояло «перевоспитать», в том числе и с помощью насилия. Лозунг большевиков периода военного коммунизма -- «Железной рукой загоним человечество в счастье».
Да и сама партия большевиков была очень своеобразной партией. Ленин не зря называл ее партией нового типа. Ее представители свято верили, что только им открыт тайный смысл истории. Ленин подробно расписывал иерархическую систему предполагаемого общества, на вершине которой коммунистическая партия (авангард авангарда) и ее вождь, и только они знают, что такое счастье и как его построить. Рабочий класс, ради которого все это делалось, сам, мол, не способен понять свои собственные интересы. По убеждению вождя пролетариата, рабочие могут заниматься лишь профсоюзной борьбой (за более высокую зарплату, лучшие условия труда и так далее). Рабочие в этом не виноваты, у них тяжелые условия жизни, и тут уж не до штудирования книжек. Значит, компартия должна помочь. И Ленин был честен в этом вопросе: все документы военного коммунизма носят классовый характер. В них четко было прописано, кому даются права, а кому нет.
-- Общественных учений в мире великое множество. Но лишь единицы из них овладевали и овладевают массами. Чтобы создать «передовой отряд борцов за светлое будущее», да еще сумевший взять власть, нужны не только теоретические обоснования, но и вполне осязаемые финансы. До сих пор ведутся споры: стоял ли кто-то за партией большевиков. И на этот счет всплывают все новые факты. То говорили о деньгах кайзера, потом о «спонсорстве» американских банкиров.
-- Вопрос о финансировании большевистской партии не должен заслонять другую проблему -- была ли революция реакцией общества? Лично я убежден, что это была именно реакция общества, а не заговор какой-то узкой группы лиц. Да, часть историков использует «конспиративную теорию», согласно которой все можно свести к тому, что кто-то кому-то дал денег и кто-то кому-то навязал какое-то решение. Да, есть техническая составляющая действий большевиков. Споры об их взаимоотношениях с внешними силами ведутся еще с июля 17-го. 4 июля, когда первый раз большевики могли прийти к власти, был представлен комплект документов, из которых следовало, что Ленин -- агент германского генштаба. Кронштадтские матросы, 1-й пулеметный полк были готовы свалить существующую власть, и они обратились именно к большевикам. Но министр юстиции Временного правительства Павел Переверзев собрал представителей частей Петроградского гарнизона и представил им эти «сенсационные» документы. Все представители политической элиты знали, что это фальшивка. Но нужно было большевиков как-то остановить. Другого варианта не нашли. Министр юстиции пошел на политическое самоубийство. Его после этого сразу сняли с должности.
С тех пор этот пакет документов по многим публикациям проходит. Хотя, понятно, это ничего не говорит о том, были ли реальные взаимодействия большевиков и немцев. Но принцип презумпции невиновности действует и в истории. Никто не доказал конспиративную связь партии Ленина с некими секретными центрами. Но меня даже не июльские «манускрипты» интересуют. Очень трудно представить себе, как в августе--сентябре полузапрещенная партия (после июля был объявлен суд над ее лидерами) находила средства, чтобы иметь больше всех газет. На это ведь нужны колоссальные средства. А откуда они взялись? И вразумительного объяснения так до сих пор и нет. Но и в этой ситуации нельзя обвинять большевиков. Мы можем думать так или иначе, но при этом воздерживаться от окончательных выводов. Да, все государства мира обращали внимание на то, что происходит в России. Это была воюющая страна, и от нее во многом зависели ход и исход войны. Поэтому у всех международных политигроков были свои и зачастую не совпадающие интересы. И, конечно, каждая из стран хотела оказать влияние на происходившие события. Но здесь есть и еще один немаловажный нюанс: до марта 18-го ни большевики не определились, на чьей стороне они будут, ни другие государства не выработали своего отношения к большевикам. Существует лишь набор определенных штампов, что Франция, Англия, Америка сразу были против руководителей социалистической революции. На самом же деле это не так. Советскую Россию официально не признавали, но иностранные послы из нее ведь не уезжали. Рубежом стал март 18-го, когда был подписан Брестский договор. Тогда стало понятно, кто на чьей стороне. Если же откроются документы, что были контакты с Германией или с кем-то еще, ничего удивительного не произойдет -- это нормальная геополитическая ситуация, где каждый искал свои выгоды. Но это вторично. Первичны процессы в самом обществе.
-- Октябрьская революция отвела огромную империю от пропасти. Или только повела к той же пропасти окольным путем?
-- На мой взгляд, Россия шагнула в сторону пропасти еще в 14-м году, когда царь решил, что нужно ввязываться в войну. И это во многом запрограммировало все последующие события. Россия просто не могла тогда воевать, этого ей не позволял ни экономический потенциал, ни внутриполитическое и социальное положение. Теперь о 17-м годе. Что могло случиться с Россией? В геополитическом плане Россия никуда бы не исчезла, даже если бы проиграла войну. Конечно, могли бы быть пересмотрены границы, но не более того. Единственная пропасть -- это внутриполитическая, это взрыв социального недовольства. И Октябрь действительно был выходом той протестной общественной энергии. Ведь первые документы, принятые большевиками, были не коммунистические, не социалистические. Это были документы общесоциальные. Чего ждали люди? Мира и решения земельного вопроса.
-- Вы говорите о социальной ситуации как о главной причине, вызвавшей взрыв. Но был ли этот взрыв управляемым одной или несколькими политическими силами? То есть были бы большевики или нет в тот отрезок времени, сотрясение все равно бы произошло, просто ударная волна могла пойти в другом направлении?
-- Абсолютно точно.
-- Идея СССР -- это идея Ленина, а то, что реально получилось, связано со Сталиным. Но предположим -- Владимир Ильич остается у руля власти в полном здравии. Что бы мы имели?
-- Сначала о самом названии СССР. Есть сведения, что это название предложил Чичерин. По большому счету, тогда, исходя из перспектив дальнейшего развития, существовало две модели. У Ленина главное -- мировая революция, значит, и государственную структуру нужно создавать такую, которая позволяла бы включать в себя территории, что будут переходить к социализму. Это -- Союз Советских Социалистических Республик. Иными словами, всемирный союз. Ключевой термин, который тогда часто употреблялся, -- плацдарм. Почему Ленин пошел на подписание мирного Брестского договора? Его логика проста: неважно, какая будет территория, главное, чтобы хоть какая-то была. А дальше, мол, начнется процесс расширения. Если революция началась в России, значит, пусть это будет российский плацдарм. Потом к нему будут присоединяться другие. В общем-то, казалось, что так и происходило. 19-й год -- социалистическая революция в Венгрии, Словакии, Баварии. Кажется, действительно «мировой пожар» занялся.
Позиция же Сталина основывалась на иной интерпретации событий. Он говорил, что факт свершился: старый режим свергнут, установлен новый. Сейчас важнее всего закрепить эту победу на той территории, которой владеем. Это территория России, и поэтому давайте называть вещи своими именами: мы будем создавать Российскую Советскую Федеративную Социалистическую Республику.
-- Но ведь большевики изначально провозгласили право народов на самоопределение.
-- Да. Образуется ряд независимых государств. В том числе Беларусь, Украина, закавказские республики и так далее. То есть существует Россия, но если кто-то еще хочет участвовать в социалистическом строительстве, пожалуйста, включайтесь, но на российской территории. Поэтому Сталин был приверженцем «плана автономизации», и в национальном вопросе он никакого либерализма в принципе не допускал. Можно вспомнить грузинский эпизод, когда Орджоникидзе в кабинете 1-го секретаря ЦК компартии Грузии с кулаками утверждал идеи именно автономизации. И в последующем вся сталинская внешняя политика была именно российской внешней политикой. Какие территории Сталин в 30--40-е годы включил в состав СССР? Те, которые были в составе Российской империи. Ничего больше. А после Второй мировой войны? Что, не было возможности расширить СССР за счет европейской части и включить в Союз Венгрию, Болгарию, Польшу? Но этого сделано не было.
То есть Ленин -- сторонник мировой революции, а Сталин -- приверженец установления новой власти на территории конкретного государства, за рамки которого выходить рано.
-- Что предлагал Ленин Беларуси и что предлагал нам Сталин?
-- Главным тогда был фактор, который и сегодня актуален. Белорусская территория в тот момент оказалась между двумя системами. С одной стороны, Россия, а с другой -- Европа, в которой также происходят глобальные изменения, но уже другого характера (создаются новые страны, решаются послевоенные вопросы). Важным элементом внешней политики Англии и Франции того времени являлось создание на границе с СССР ряда небольших государств. Своего рода «санитарный кордон». То есть и одна великая сила и другая использовали один и тот же вариант действий. Для Беларуси тогда впервые в истории появилась возможность реализовать свою национальную идею. Попыток было несколько. Это и БНР, и Советская Социалистическая Республика. Это опоры на разные силы, но главное -- возможность создать белорусское государство. И здесь большевики оказались союзниками тех сил, которые выступали за национальное строительство государства. Руководители российской компартии оказались именно теми людьми, которые способствовали созданию белорусской государственности. В этом отношении Октябрь 17-го и белорусская государственность взаимосвязаны между собой.
«…Но желающих иметь свое государство»
Почему большевики в Беларуси пользовались значительной поддержкой? Как решался национальный вопрос? Когда возникают и когда уходят с политической сцены партии? Об этом беседа с доктором исторических наук Владимиром КОРШУКОМ.
-- Через территорию Беларуси в 17-м году проходила линия фронта. Военные действия, вереницы беженцев, грабежи дезертиров, в городах огромное количество солдат и офицеров. И в то же время -- обезлюдевшие деревни, из которых  неводом мобилизации «выбрано» почти все мужское население. Похоронки с фронта, голод, болезни… Но было и другое -- горячая партийная борьба, съезды, собрания, конференции. Повседневные заботы о хлебе насущном перемежались с высокими думами о будущем. Владимир Константинович, что значила Октябрьская революция для Беларуси?
-- Военно-революционный комитет (ВРК) 26 октября довольно спокойно взял в Минске власть. Однако настроенные контрреволюционно силы решили дать бой. Они создали Комитет спасения родины и революции (под революцией, конечно, подразумевалась Февральская). На протяжении семи дней между двумя центрами шла борьба. Правда, до перестрелок дело не дошло. А 4 ноября в Минске власть полностью перешла к ВРК. Он пользовался значительной поддержкой среди солдат, в среде которых идеи большевиков были наиболее популярны. В целом понадобилось около восьми недель для победы революции по всей Беларуси. Но для того чтобы окончательно укрепиться, большевиками было принято решение создать Областной исполнительный комитет Советов Западной области и фронта (Облисполкомзап). Он был сформирован после проведения трех съездов Советов: рабочих, солдат и крестьян.
-- Насколько велика была популярность ленинской партии в Беларуси?
-- Есть такой любопытный факт. В ноябре повсеместно проходили выборы во Всероссийское Учредительное собрание. В России победили эсеры, набравшие больше 40 процентов голосов, а большевики едва приблизились к 24 процентам. Иная ситуация сложилась в Беларуси. Здесь все произошло почти с точностью до наоборот. Сказалось, видимо, значительное влияние солдатских настроений на итоги голосования (в нем участвовали и военные, и мирные граждане), а с другой стороны, коренное население также с надеждой смотрело в сторону большевиков, которые обещали мир, хлеб и восьмичасовой рабочий день.
-- Как на политической сцене были представлены другие партии?
-- Значительная часть национально настроенной интеллигенции Беларуси была за то, чтобы Беларусь получила автономию в составе России. Особенно настаивала на этом Белорусская социалистическая Громада. Она и другие политсилы выступили с инициативой провести Всебелорусский конгресс, пригласив на него представителей всех партий и беспартийных. В декабре конгресс начал работу в нынешнем здании театра Янки Купалы. Общее количество делегатов превышало 1800 человек. По некоторым сведениям, только на сцене сидело свыше 350 человек. Сразу же обозначились три точки зрения. Большевики выступали за мировую революцию и поэтому вести разговоры о государственном устройстве отказывались. Представители Великой белорусской рады, созданной рядом партий, высказались за то, чтобы была образована независимая  республика. А Белорусский областной комитет (располагался в Петрограде) отстаивал необходимость автономии. Когда подвели итоги голосования, оказалось, что преобладающую поддержку получила идея независимости. Большевики, которые находились у власти, конгресс распустили. Но он успел сформировать Раду. Это грозило если не двоевластием, то обострением политборьбы. Однако коллизия разрешилась подписанием мирного Брестского договора, когда западная часть Беларуси отошла немцам. И в этих условиях избранная на конгрессе Рада объявила о создании на оккупированной германскими войсками территории Белорусской народной республики (БНР).
-- Потом были революция в Германии и вывод немецких войск из Беларуси. А затем большевики изменили свою позицию по национальному вопросу. Почему это произошло?
-- Ситуация в то время на нашей территории грозила стать неуправляемой. И белорусы-коммунисты, находившиеся в Москве и организовавшие Белорусский национальный комитет, выступили с предложением о необходимости создания Советской республики. Народный комиссар по делам национальностей Сталин ответил «нет». А Ленин, изучив вопрос и, видимо, преследуя две цели: удовлетворить желание белорусов-коммунистов и укрепить форпост на Западе, -- дал соответствующее указание Сталину, который в декабря 18-го года отправил телеграмму в Облисполкомзап такого содержания: сегодня выезжают в Смоленск белорусы, везут с собой манифест, просьба ЦК партии и лично товарища Ленина принять их как младших братьев, быть может, неопытных, не знающих, не сведущих в советской работе, но желающих иметь свое государство. 1 января 19-го года был опубликован Манифест и была образована наша национальная республика.
-- Белорусская социалистическая Громада в начале революции имела большой политический вес. Почему же для нее все закончилось бесславием?
-- Когда произошли октябрьские события, в ее рядах действительно было около 10 тысяч человек. А потом произошло вот что. Лидеры БНР (среди которых были и громадовцы) втайне обратились к германскому кайзеру с пожеланием, чтобы он помог белорусскому народу обрести независимость от России. С этого момента Громада уходит в небытие. Она распадается на Белорусскую партию социалистов-революционеров, которая выступает за то, чтобы Беларусь была независима, но от всех государств. И создается партия социалистов-федералистов, которые убеждены, что Беларусь должна иметь автономию в составе России. Появляется еще и Белорусская социал-демократическая партия.
-- Политических организаций в то время существовало великое множество. Когда же возникают партии и когда они находят отклик в обществе?
-- У нас тогда было порядка 20 различных партий. Но я не сказал бы, что все они были очень влиятельны. Могу отметить лишь Громаду и Белорусскую партию социалистов революционеров. Партии создаются, чтобы бороться за власть. И доколе шла борьба за власть -- партии создавались. В названии почти большинства из них звучало слово «социализм». Он представлялся многим этаким заманчивым плодом, которого его еще никто не отведал.
Многопартийность же у нас начала складываться после революции 1905 года и стала уходить после 1917-го. Первыми ушли со сцены монархические организации (им стало некого поддерживать). Дальше распад пошел по нарастающей. А с 20- х у власти реально осталась только одна партия.
-- Обратный процесс начался в конце 1980-х годов, когда КПСС вошла в полосу кризиса. И вновь произошел всплеск политической активности. Спираль истории. Новый виток через 70 лет?
-- Переломные моменты имеют много общего. В 90-х годах прошлого века количество партий (правда, незарегистрированных) достигало уже почти 40. Это было похоже на своеобразную моду: мол, раньше было нельзя, а теперь можно. Чаще всего партии создавались под лидера. Но затем, когда обстановка в стране стала стабилизироваться, число партий пошло на убыль, а оставшиеся стали дробиться. Сегодня, например, две коммунистические партии. Раскололся БНФ. То же самое произошло и с восстановленной Белорусской социалистической Громадой. С одной стороны, народу партии уже поднадоели, так как ничего ему не дали, а с другой -- людям попросту непонятно: почему если есть какая-то идея, допустим, социал-демократическая, то сразу несколько партий борются за ее воплощение. У нас до не давнего времени было даже две экологические партии.
-- Чем нынешние партии отличаются от тех, что были в начале прошлого века?
-- Тогда они были в полном смысле слова политическими. В 17-м году программные документы тех же эсеров, кадетов -- это четкая концепция развития общества. Скажу больше, если бы кадеты, взявшие власть после Февраля, выполняли свою программу, дали народу мир, хлеб, своевременно провели выборы в Учредительное собрание, то, можно предположить, никакой бы социалистической революции и вовсе не было.
-- Если бы в те времена в Беларуси проводился соцопрос о будущем национальном госустройстве -- за что бы высказалось большинство населения?
-- Я думаю, за автономию в составе России. Подавляющее число людей ведь больше волновали вопросы о земле, о мире.
-- В 17-м году наиболее перспективным был вариант автономии. Сегодня Беларусь строит независимую страну. Можно ли говорить об эволюции общественных взглядов?
-- Вряд ли. Я думаю, будь у руля СССР в переломные 80--90-е годы другие люди, все сложилось бы иначе. Народ на референдуме 1991 года высказывался за сохранение СССР. Но, когда Советский Союз распался и стали создаваться независимые республики, в этой ситуации даже Россия заговорила, что она наконец-то независима. У меня всегда возникал вопрос: а от кого раньше была зависима Россия? Впрочем, я очень осторожно отношусь к слову «независимость», потому что мы все зависимы друг от друга. И России нужна Беларусь, и Беларуси нужна Россия. И это вполне естественно.
-- В истории СССР немало спорного, но много и бесспорно положительного. Прежде всего в Советском Союзе все национальности имели равные возможности развивать свои культуры.
-- Большевики, придя к власти и взяв курс на культурную революцию, поставили еще вопрос и о необходимости развития образования. Кстати,  всеобщее начальное образование в СССР впервые было введено именно у нас.
-- Был ли у Беларуси шанс встать на другой путь в Октябре 17-го?
-- Думаю, что нет. Я вижу закономерность Октябрьской революции в России и не прослеживаю возможности выхода Беларуси из состава России. Да, в 1919 году была создана Литовско-Белорусская Советская Социалистическая Республика. Но это было временное образование. Что касается Западной Беларуси, то Польша даже не вела речи о независимом белорусском государстве, хотя многие партии за это боролись. Сегодня ситуация иная.
Историю нельзя переписать. Но у нее можно и нужно учиться. И эти знания всегда востребованы.