Путаница персонажей - двигатель сюжета

Помню, в детстве хохотала над эпизодом из повести замечательного писателя Михаила Герчика «Солнечный круг», когда главный герой–подросток троллит не очень умного приятеля–задаваку по имени Африкан: «Ты красивый, прямо как сам Квазимодо!» А приятель аж тащится от «лести» — кто такой Квазимодо, естественно, не знает...

Африканов вокруг нас много. Вот лежит у меня на кухонном столе хлеб «Боярин Орша». Ну, логика понятна — выпечен в Орше. Вот только те, кто давал название, явно не подозревали о содержании одноименной поэмы Михаила Лермонтова «Боярин Орша», а там, между прочим, упомянутый персонаж родную дочь голодом уморил за любовь к слуге! А сколько раз проходила, подхихикивая, мимо продуктового магазина «Семела». Имечко красивое, античное. Хорошо бы еще знать, заходя сюда за йогуртом, что Семелой звали земную возлюбленную Юпитера, которая, подученная ревнивой супругой бога, попросила любимого показаться во всей божественной красе — и испепелилась от такого зрелища на месте. То есть вывеска имеет смысл вроде «Не влезай, убьет». А недавно коллега приехала из путешествия под впечатлением от местной службы такси, которая называется... «Кобра». То ли машины ядовитые, то ли таксисты на клиентов бросаются...

Кстати, многие сюжеты мировой классики как раз построены на путанице имен и персонажей. Только авторы производят ее вполне сознательно, и если называют героя Васисуалий Лоханкин, то есть в этом сермяжная правда. А частенько самих героев принимают за кого–то другого. Иногда это смешно, иногда — трагично. Давайте вспомним навскидку несколько литературных путаниц.

Янка Купала. «Павлинка»

Юная Павлинка собирается убегать с учителем Якимом Сорокой, чтобы отец не выдал ее насильно замуж за нахального пана Быковского. И вот под окном голос: «Это я!»

«Паўлiнка (углядаючыся ў акно, убок). Нiчагутанькi не вiдаць! Цемната страшэнная! (У акно.) Хто — я?

Голас. Я!.. Я!.. Ну, цi ж не пазнала?

Паўлiнка. Пачакай мiнутку. Вось я зараз. Толькi падушачкi звяжу i коўдру.

Голас. Ды мне нiчога не трэба!

Паўлiнка. Мала што не трэба, а я вазьму... (Хутка iдзе к ложку, звязвае падушкi i коўдру ў посцiлку.) Ну, ужо гатова! (Адчыняе акно i выкiдвае вузлы.) Пераймай, а зараз — i мяне!»

Увы, под окном не красавец Яким, а тот самый пан Быковский... Что, впрочем, весьма удачно для героини, ибо ее родители изгоняют горе–похитителя.

Николай Гоголь. «Ревизор»

Ну как же обойти вниманием ошибку, когда целый город принял заезжего прощелыгу за важного чиновника! Как описывал своего героя сам Гоголь? «Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове, — один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими». Но вот же — умнейшие люди, прохвосты не в пример Хлестакову, этому «мечтательному, инфантильному мошеннику», ведутся на собственный страх перед изобличением — и задаривают гостя взятками. Статью о «Ревизоре» Набоков назвал «Государственный призрак». Кстати, он упоминает, что фабулу Гоголю подсказал Пушкин, которого во время ночевки в нижегородском трактире приняли за важную шишку из столицы.

Владимир Короткевич. «Хрыстос прызямлiўся ў Гароднi»

В романе «Каласы пад сярпом тваiм» молодого князя Алеся Загорского на белом коне крестьяне принимают за святого Юрия, в «Дзiкiм паляваннi караля Стаха» Андрей Белорецкий признается, что когда представляется фольклористом, его чаще всего принимают за мазурика. А в романе «Хрыстос прызямлiўся ў Гароднi» бродячих комедиантов во главе с Юрасем Братчиком посчитали Христом с апостолами... Хотя выглядят они так:

«I наперадзе iшоў у прывязной барадзе i вусах адзiны хоць трохi самавiты чалавек з усёй гэтай кампанii. Iшоў i нёс на плячах вялiзны крыж. Iшло за iм яшчэ дванаццаць, усе ў радне, i на тварах iхнiх было ўсё, што душа зажадае, толькi не святасць. Былi на гэтых тварах адбiткi галодных i халодных начэй пад дажджом i другiх начэй, ля карчомнага агню i ў хаўрусе з глякам вiна. Было жыццё, якое сяк–так падтрымлiвалася падманам... Iшоў, калi разабрацца, самы сапраўдны зброд...»

Поначалу власти заставляют героев подыграть толпе, затем, когда Юрась Братчик выходит из подчинения, пытаются разоблачить мистификацию. Поздно: Юрась уже не тот авантюрист и мошенник, а вполне народный предводитель.

Кир Булычев. «Пропавшие гости»

При встрече разных форм жизни в сайнс фикшн каких только ситуаций не возникает! Лабуцильцы, обитатели далекой галактики, приземлились в районе космодрома «Шереметьево–4» и пропали. Вся планета ищет гостей, строят теории — может, те из антивещества, может, невидимы... Вечером грустный рассказчик идет домой с маленькой дочкой Алисой, которая ходила в лес за земляникой. Малышка неохотно признается, что гости здесь... Где же?

«И она протянула корзинку с земляникой. Она поднесла мне корзиночку к самым глазам, и я, сам себе не веря, ясно разглядел две фигурки в скафандрах. Они были измазаны земляничным соком и сидели, оседлав вдвоем одну ягоду.

— Я им не делала больно, — сказала Алиса виноватым голосом. — Я думала, что они гномики из сказки».

Александр Пушкин. «Метель»

Гусар Бурмин, случайно оказавшись в церкви во время непогоды, был принят за заблудившегося жениха и обвенчан с полуобморочной невестой. Последствия легкомысленного поступка пришлось расхлебывать долго, ведь Бурмин влюбился в прелестную Марью Гавриловну, а сам–то женат:

«– Не знаю, — отвечал Бурмин, — не знаю, как зовут деревню, где я венчался; не помню, с которой станции поехал. В то время я так мало полагал важности в преступной моей проказе, что, отъехав от церкви, заснул и проснулся на другой день поутру, на третьей уже станции. Слуга, бывший тогда со мною, умер в походе, так что я не имею и надежды отыскать ту, над которой подшутил я так жестоко и которая теперь так жестоко отомщена.

— Боже мой, боже мой! — сказала Марья Гавриловна, схватив его руку, — так это были вы! И вы не узнаете меня?

Бурмин побледнел... и бросился к ее ногам...»

Бернард Шоу. «Цезарь и Клеопатра»

Юлий Цезарь, завоевав Египет, приходит к величественной статуе Сфинкса и разражается пафосной речью. И вдруг слышит: «Старичок! Старичок, не убегай».

«Цезарь (совершенно ошеломленный). «Старичок, не убегай...» И это — Юлию Цезарю!

Девочка (настойчиво). Старичок... Полезай скорей сюда, а то сейчас придут римляне и съедят тебя.

Цезарь (бежит, огибая плечо Сфинкса, и видит девочку). Дитя у него на груди! Божественное дитя!

Девочка. Полезай скорей. Ты взберись по его боку, а потом ползи кругом».

Так произошла, согласно великому драматургу, историческая встреча Юлия Цезаря и Клеопатры.

Уильям Шекспир. «Комедия ошибок»

И у Шекспира двойники и путаница персонажей — фабула любимая. Вспомним хотя бы «Комедию ошибок», эксплуатирующую еще античный сюжет: у сиракузского купца Эгеона рождаются близнецы, купец приобретает им в слуги также двух близнецов. Четверка предсказуемо разлучается в результате кораблекрушения. Поэтому когда один из выросших близнецов, Антифор Сиракузский, приезжает в Эфес, где живет его брат, происходят недоразумения.

Но знаете, что самое грустное? Прожить жизнь не тем, кем на самом деле являешься. Увы, выдавать себя за кого–то другого, лучше, умнее, успешнее, умеем мы все, тем более используя социальные сети. Только не обожгитесь на чужом имени, как многие упомянутые герои!

rubleuskaja@sb.by