Чего вам, читатель, будь вы коренным минчанином или досужим туристом, не хватает в нашей столице? Имею в виду не качества материального свойства — транспорт, общепит, объекты для отдыха, развлечений, спорта, — которые большому городу по определению полагаются. С этим–то в Минске относительно благополучно.
Кому как, а мне в восприятии его облика не хватает... чувств. Восторга, восхищения или, напротив, грусти, даже щемящей тоски. Тех самых чувств, которые в городе порождает — или не порождает! — музыка камня. Так называют архитектуру. В большинстве столиц есть уголки, где архитектура звучит: поет, танцует, грустит, веселится. Вы знаете такие места в Минске? Где у вас захватывает дух?..
Пишу об этом с грустью, потому что живу в Минске полвека, потому что его люблю. Помню время, когда проспект Независимости, тогда еще Ленинский, заканчивался возле обсерватории разворотным кольцом троллейбусного маршрута № 1, вблизи строящегося сейчас комплекса «Газпрома». Еще не было спальных микрорайонов в Уручье и Серебрянке, в Малиновке и на Юго–Западе. Еще не снесли старую Немигу и только формировался облик нынешнего проспекта Победителей, тогда Парковой магистрали. Прогуляться в свое удовольствие можно было разве что от почтамта до площади Победы.
Позже градостроительный комплекс проспекта будет признан архитектурной ценностью международного значения. Но вдоль проспекта не фланируют толпы туристов. Холодноват стиль сталинской эпохи. Тем не менее шедевр. Почему же за минувшие десятилетия архитекторы не создали шедевров, отвечающих их представлениям о красоте? В сущности, даже самая знаменитая доминанта последних лет, Национальная библиотека, досталась нам в наследство от советских времен. Где современные шедевры?
Может быть, вы, читатель, испытываете какие–то чувства в жилых микрорайонах города, перечисленных и неназванных? Почти наверняка знаю, что это за чувство. Тоска. Хочется уснуть и не видеть. «Спальный район» — первое и самое точное название. Оно родилось в то время, когда человек был функцией. Вот здесь он работает, а здесь отдыхает. За десятилетия представления о комфорте городской среды и месте человека в городе изменились. А жилые районы остались прежними. Разве что параллелепипеды домов стали выше и расположены плотнее, гуще. Где шедевры современной жилой застройки?
Ведь почему минчане насмерть стоят за сохранение какого–нибудь двухэтажного домишки, единственная ценность которого — столетний возраст? Хотят сохранить хоть что–то, оживляющее отупляющую монотонность города. Потому что не надеются на современных архитекторов, ничего от них не ждут.
Парадокс в том, что эти архитекторы — утверждаю из опыта личного общения — прекрасно знают, что нужно Минску. Знают, умеют и могли бы это предложить. Они — настоящие мастера, профессионалы. Если угодно, композиторы камня. Но на выходе почему–то получаются не рапсодии, не сюиты, не симфонии — в лучшем случае марши. Почему? Что не срабатывает в системе? Некоторые ответы, возможно, мы найдем в полемической статье, которую предлагаем вашему вниманию.
Автор Андрей Бородулько — главный инженер проектов, магистр архитектуры, юрист. Руководитель процесса разработки проектной документации генпроектной организации, ведения авторского надзора объектов нового строительства, реконструкции, модернизации и ремонта промышленного и гражданского назначения, комментатор популярного интернет-портала Onliner.by.
Виктор ПОНОМАРЕВ.
ponomarev@sb.by
Высокие зарплаты и простор для творчества — вот то, о чем мечтают сегодня абитуриенты архитектурных факультетов. Горожане же ждут от молодых архитекторов современных и выразительных решений, комфортной, экологичной и гуманной городской среды. К сожалению, уже давно желания выпускников и надежды горожан реализуются очень редко. Давайте разберемся, почему это происходит.
Как ни печально, отличительные черты нашего образования — массовое списывание, плагиат и заказные курсовые. Не обошло стороной данное явление и сферу архитектуры. До наступления эры массовой компьютеризации плагиат графических материалов чужой курсовой работы требовал длительного и трудоемкого ручного копирования. Сегодня же достаточно нажать Ctrl+C, Ctrl+V, а после внести лишь небольшие косметические доработки. Заказные курсовые и дипломные работы — национальная особенность белорусского университетского образования.
Чем обусловлено появление такой разочаровывающей ситуации? В первую очередь отсутствием паритета знания — перспективы. Студенты прекрасно понимают, что вне зависимости от того, закажут они работу, скопируют ее или напишут сами, диплом получится один и тот же. По сути, люди учатся не ради знаний, а ради корочки!
Еще одна предпосылка к развитию описанных выше негативных процессов заключается в том, что зачастую вузы заинтересованы в большом количестве студентов, как бюджетников, так и «платников», без улучшения качества образовательного процесса. Учащихся, безусловно, отчисляют за неуспеваемость, но происходит это далеко не так часто, как объективно стоило бы.
Наши вузы практически не конкурируют на внешних рынках. В мировых рейтингах присутствуют только самые крупные учебные заведения страны, причем находятся они далеко не на лидирующих позициях. Даже вузы Литвы и Эстонии, где учится на порядок меньше студентов, имеют более привлекательные условия обучения при довольно высоких позициях в международных рейтингах. Можно также говорить об отсутствии внутренней конкуренции.
К сожалению, оплата труда педагогов высших учебных заведений в Беларуси тоже отдельный, большой и сложный вопрос. Каждые пять–шесть лет возбуждаются уголовные дела по преступлениям экономического характера в отношении работников высших учебных заведений. Подобные события негативно сказываются на и так невысоком имидже вузов.
Люди, которые учились без реальной мотивации в получении знаний, четко понимают, что, придя на производство, они станут молодыми специалистами. Зачастую этот статус предполагает более простую и рутинную работу, крайне невысокую заработную плату. Ситуация удручающая, так как после длительного обучения выпускники заново начинают осваивать профессиональные навыки уже на практике без существенного материального стимула.
Нельзя не упомянуть и морально, и физически устаревшую материально–техническую базу. Ни для кого не секрет, что в некоторых белорусских университетах мебель и лабораторное оборудование доживают свой век с далеких 80–х годов прошлого столетия — времен, когда сегодняшние студенты даже не родились.
И, наконец, наверное, не менее серьезной проблемой в сфере образовательного процесса архитекторов является разрыв учебных программ с практикой. Практическая подготовка играет важную, если не сказать ключевую, роль в процессе обучения будущего специалиста.
На сегодняшний день проектный рынок в стране в большинстве своем требует не столько творческих, с горящими глазами, нестандартно мыслящих проектировщиков и архитекторов, сколько людей с определенным набором конкретных технических знаний и умений. Во многих случаях эти запросы можно удовлетворить подготовкой на уровне техникума (колледжа). Вместо этого рынок насыщается специалистами со значительно более широким набором знаний и амбициями, реализовать которые большинству не суждено. Для чего учиться 6 лет, тратя годы жизни и существенные собственные и государственные средства, большой вопрос.
Система распределения в нашей стране скорее создана для того, чтобы направлять выпускников в те места, куда они по собственной воле никогда бы не пошли. Это, по большому счету, административный способ латания кадровых прорех неэкономическими методами. Поэтому неудивительно, что, работая по распределению, мало кто будет стремиться к большим свершениям. А к такому сотруднику — соответствующее отношение работодателя. Выпускник, как правило, не может претендовать на какую–то интересную работу, даже если он хорошо учился. Два года рутины у многих отбивают интерес к развитию в профессии. Говоря простым языком, на протяжении пяти лет тебе рисовали будущее, в котором ты, являясь архитектором, создаешь удивительные здания, а на практике оказывается, что надо годами вычерчивать на проекте плиточки в торговом центре и просчитывать остекление фасада.
К сожалению, перспективы заработка у большинства архитекторов более скромные, чем у рабочих строительных специальностей. Шесть лет обучения и два года в статусе молодого специалиста не обеспечивают достойной оплаты труда. Как итог — выпускники архитектурных факультетов, которые проработали в крупнейших архитектурных организациях страны и получили эксклюзивный, а бывает, и экстремальный опыт работы на объектах государственного масштаба, уходят в проектирование интерьеров, салоны и магазины строительных материалов. Знаний, приобретенных в вузе и заработанных на практике, хватает для новой профессии. Не работа — рай: никакой ответственности, никаких сроков и дедлайнов. А деньги те же. Кто–то переучивается и идет в сферу IT: склад ума, натасканность высококлассных технарей позволяют — таких примеров тоже немало.
Кто остается в профессии? Помимо молодых специалистов и идейных, готовых пахать за скромную зарплату, люди, которые посвятили себя профессии много лет назад, еще в советские времена. В большинстве своем это действительно наиболее квалифицированные специалисты. К сожалению, работать в условиях динамично меняющейся нормативной базы, внедрения новых автоматизированных программных комплексов им достаточно непросто. Не стоит от них ждать революции и новаторства в архитектуре, которые традиционно появляются с новыми поколениями профессионалов.
Вы ждете смелых интересных проектов, современных и выразительных решений, комфортной, экологичной и гуманной городской среды. Молодые архитекторы — высоких зарплат и простора для творчества. Как видите, в ближайшее время срастись и сбыться этим двум стремлениям не удастся.
Андрей БОРОДУЛЬКО.
Советская Белоруссия № 85 (24967). Пятница, 6 мая 2016
