Об этом и о многом другом он сам рассказал корреспонденту “НГ”.
Все начинается с семьи, уверен народный артист Советского Союза. Для Иосифа Кобзона нравственным ориентиром была его мама. Именно она сыграла в становлении его личности ключевую роль. А теперь он сам — путеводитель в жизни своих детей и внуков. Пятеро внучек и двое внуков относятся к деду с большим уважением, но не робеют, зная, что у дедушки в кармане пиджака всегда есть чем полакомиться. Иосиф Давыдович к такому баловству относится снисходительно. “Какое же это детство без сладостей?” — уверен он и всегда припасает для своих сладкоежек горстку карамелек. С конфетами в кармане он прибыл и в Минск на свой юбилейный концерт и угощал ими самых маленьких своих зрителей.
Помните, Иосиф Кобзон уже прощался со сценой? И так же приезжал в белорусскую столицу будто бы со своим последним концертом. Но не тут-то было. Энергии и задора у прославленного баритона еще не на одно десятилетие хватит.
О том, как Иосифу Давыдовичу удается оставаться молодым в свои 75, он сам рассказал корреспонденту “НГ”.
Три раза по 25
Когда мне задают вопрос о возрасте, всегда вспоминаю анекдот — разговор дедушки и внука. Внук спрашивает: “Дедушка, когда ты ложишься спать, ты бороду кладешь на одеяло или под одеяло?” Дед задумался. Ложась спать, положил бороду на одеяло — мешает. Положил под одеяло — мешает. К утру скончался. Потому что никогда не задавал себе вопрос о бороде.
Не задумываюсь и я о своем возрасте. Когда мне было 60 лет, пытался уйти с эстрады. Не получилось. Прощальный концерт тогда длился десять часов и даже вошел в Книгу рекордов Гиннесса. Не мог предположить, что время так быстротечно. Я вернулся на эстраду, потому что понял, что без сцены не смогу.
Возраста не ощущаю. Конечно, физически стал уставать больше, чем раньше. Но меня поддерживает жизнь. По-прежнему композиторы предлагают новые песни. На концерте в Минске, кстати, исполнил новую песню на музыку Игоря Лученка. Радуюсь и тому, что у меня растут внуки, которые создают мне жизненную ауру. Дурачась с ними, я ухожу от своего возраста. У меня есть любимая жена, которая два раза спасала меня от смерти и до сих пор помогает мне оставаться в строю. Нелли у меня всегда молодая и красивая. Мы с ней год назад отметили рубиновую свадьбу — сорок лет совместной жизни.
Сцена как жизнь
Не согласен, когда говорят, что каждый возраст приносит свои радости. Неправда, старость еще никого и никогда не украшала. Главное — заставить себя активно жить. Потому что самое страшное — “постельное” привыкание. Это когда с утра не хочется вставать, там болит, тут болит. Но нужно обязательно заставлять себя двигаться. Я никогда даже не мыслил категориями “буду — не буду жить”, всегда думал “выйду на сцену — не выйду”. Выходил — и у меня слезы на глаза наворачивались. Любовь к жизни, любовь к профессии, любовь к женщине — великое счастье.
“Человек идет и улыбается, значит, человеку хорошо”
У меня внуки разного возраста. Старшим девочкам по тринадцать лет. Они живут в Англии. И единственное, за чем следит дед, — чтобы они дома разговаривали на родном языке. Они любят приезжать в свое, как они называют, родовое поместье, в Баковку, что в Подмосковье, где живем мы с женой. Тогда устраиваем семейную дискотеку из песен, посвященных каждому из внучат. Эти песни я заказывал у композиторов ко дню их рождения. Их я никогда не пою на эстраде. Одна лишь стала популярной не по моей воле — “Доченька”. Я исполнил ее на свадьбе у своей дочери Натальи: “Я тебя люблю, доченька, / За тебя молюсь, доченька, / За тебя, боюсь, доченька, / Как ты там без меня?” Наташа так прониклась, что сказала: будет рожать детей, пока не родит мальчика и не назовет его моим именем. Так, четвертым она родила мальчика и назвала его Иосифом.
Культивирую ли я в них гениев? Нет. Они сами занимаются музыкой. Полина занимается классическим вокалом и играет на арфе. Анита учится на фортепиано и тоже поет. Идель, наша Дуська, играет на флейте и поет. Все дети рождаются способными. Когда говорят, что медведь на ухо наступил, все это ерунда абсолютная. Я как профессор могу смело вам об этом говорить.
Что такое детство
Своих детей никогда не баловал, потому что мне было некогда. Девять месяцев в году находился на гастролях. А внуков балую всячески. На меня за это их родители злятся. А ведь детство без шалости и баловства не запоминается. Я вспоминаю свое военное детство и понимаю, что у меня его практически не было. Была война, голод, холод, разруха. Но была радость общения и высочайшее чувство советского патриотизма. Несмотря на неустроенность, мы все любили свою страну. Для меня потеря Советского Союза — это большая трагедия. И что бы молодые журналисты сейчас ни говорили о советском периоде, к моему юбилею вышла книга, которая так и называется, — “Кобзон Советского Союза”.
Сцена — это храм
Люблю анекдоты, рассказы. Не чураюсь и хулиганских песен. Помню, как с Люсей Зыкиной встречали Новый год. И соревновались с ней всю ночь: кто кого перепоет по “соленым” частушкам. Эта запись даже где-то сохранилась.
С Юрием Владимировичем Никулиным дружил с 1958 года. Мы с ним, перезваниваясь, не здоровались до тех пор, пока кто-то из нас не расскажет анекдот, уже не слышанный другим. Так по полчаса могли не начать разговор. У меня собраны эти анекдоты. Они, конечно, не очень литературные, но тем не менее.
Вот чего не люблю — пошлости. Когда в свое время Виктор Цой, Игорь Тальков, “Машина времени”, Александр Градский пробовали исполнять песни с употреблением нецензурной лексики, я всегда был против, говорил: “На сцене не смейте выражаться нецензурно. Сцена — это храм”.
Люблю Беларусь
Минск, Гомель, Брест и другие города страны всегда привожу в пример, когда бываю за рубежом. Вот недавно был в Могилеве. Очень понравилось. Минск всегда меня восхищал своей чистотой, организованностью. Аккуратные фасады зданий. Широкие улицы. Это ж надо, как все продумано было заранее. И у вас же пробок нет. А у нас в Москве это беда. В России на дорогах ежегодно погибает триста тысяч человек. Как будто от какой-то эпидемии. Моей жене очень нравятся белорусская косметика, белье, трикотаж.
И в этот раз, когда прибыл в Минск, заехал на кладбище, поклонился светлой памяти Петра Мироновича Машерова, Володе Мулявину, Виктору Вуячичу, отцу и сыну Еременко. Кстати, и зять мой — этнический белорус. Так что и внуки наполовину белорусы.
