В Барановичском районе председателя колхоза убили выстрелом в спину: истории восстановления хозяйств после войны

Жизни барановичскому председателю было отмерено мало, поэтому за пять лет он превратил отсталую сельхозартель в хозяйство, слава о котором «искрила» на всю страну

Семья поляков, в которой 17 марта 1928 года родился Богуслав Богданович Вильчковский, по тем временам считалась помещичьей. На хуторе Затишье, где стоял родительский дом, имелся надел земли в 90 гектаров, 30 коров и домашняя прислуга. Хутор располагался среди болот и лесов возле деревни Погулянка, сейчас она называется Сорговичи. Большой прибыли хозяйство не приносило из-за неплодородных земель. Несмотря на их социальное положение, к семье Вильчковских в округе относились с уважением, да и сами они были доброжелательными и честными по отношению к другим. Старшая дочь Барбара умерла в 16-летнем возрасте, поэтому всю надежду возлагали на Богуслава. Тем более что он был поздним ребенком, и забота о пожилых родителях в будущем ложилась на его плечи.

Началась война. Семью помещика немцы никак не могли подозревать в связи с партизанами, ведь, по логике, кулаки должны быть недовольными советской властью. Фашисты даже на хутор смело приходили и не боялись открыто обсуждать свои планы. Поэтому 14-летний Богуслав мог относительно спокойно себя чувствовать, под видом пастушка собирая важные сведения у оккупантов и передавая их в партизанский отряд имени Котовского бригады «25 лет БССР». Малолетний разведчик и связной и сам много раз принимал участие в диверсиях и операциях против немцев. За это его наградили медалью «За боевые заслуги». В течение 9 лет после окончания войны он выполнял спецзадания органов государственной безопасности, так как в послевоенных лесах еще долгое время разбойничали банды. О такой «работе» знала только его жена Гонората Иосифовна, поэтому всегда очень сильно переживала за мужа...  

Послевоенная жизнь в колхозах отстраивалась нелегко. Работа часто не ладилась, крестьянам психологически  пришлось приспосабливаться к новым условиям, начатым при коллективизации.  Неоднократно люди не выходили на работу или попросту относились к ней безразлично, не берегли колхозное имущество и скот, не хотели расставаться со своим нажитым добром. В Малой Своротве в 1949 году создали колхоз «17 Сентября». Первой подала заявление семья Вильчковских. Богуслав Богданович перепахал лично «наследство» в 90 гектаров и  отдал его лесхозу, а сам получил положенные 30 соток от колхоза...

Вспоминает сын Константин Вильчковский:

— Землю под хутор купил еще мой прадед. После восстания 1863 года его как одного из участников на 20 лет сослали на работы в вологодские леса. Впоследствии там он получил должность лесничего с определенным жалованьем. Скопил денег и смог вернуться в Малую Своротву Барановичского района, где и купил участок песчаной земли, поросшей кустарниками. Вот на этой земле он и стал развивать личное хозяйство, а позже передал его в наследство сыну Богдану, моему деду. Он также был неоднократно репрессирован как социально-опасный элемент, а реабилитировали его уже после смерти Сталина. Вот так и получилось, что Вильчковские стали мелкими помещиками.

После окончания войны отец вступил в  местный колхоз «Искра», было это в 1950 году. В 1953-м его приняли в партию. Специального образования не имел, работал  сначала конюхом. Позже назначили бригадиром полеводческой бригады, членом правления колхоза. А в 1959 году доверили должность председателя. Поступил учиться в Ляховичский сельхозтехникум. В 1963 году отца избрали депутатом Верховного Совета БССР. Подробно о его работе рассказать не могу. Помню, что он отправлял несколько колхозных машин в Костромскую область в Россию за племенным скотом. Понимаете, после войны колхозное стадо составляли коровы и лошади, изъятые из личных хозяйств, поэтому необходимо было находить что-то новое и укреплять поголовье. Хозяйство славилось показателями именно в животноводческой отрасли. Чтобы повысить жирность молока, в колхозе держали около тридцати коз, а козье молоко разбавляли коровьим. У нас на хуторе стоял большой и длинный сарай, его во время коллективизации отец отдал колхозу. В нем держали поголовье молодняка коров и этих самых коз. Так что и мне приходилось иногда ухаживать за ними. 

Об отце могу сказать, что это был очень честный и принципиальный человек. Я его мало видел, он все время находился на работе. Уходил, а я еще спал. И приходил, а я уже спал. Меня с братом воспитывала мама. В воскресенье он вставал чуть позже, но часов в 10 дома его уже не было. Я не помню такого, чтобы в свой выходной он находился с нами. Ездил по полям и фермам, постоянно контролируя работу своих подчиненных. И только когда я в 1964 году перешел в среднюю школу в деревне Молчадь, отец мог по дороге в Малую Своротву, где находилось правление,  подвезти меня на служебной машине ГАЗ-69, и мы стали видеться с ним чаще, только, как оказалось, недолго.

Так случилось, что мой день рождения практически совпал с датой гибели отца, которую я не забуду никогда. Он как-то особенно врезался в мою память.  В тот год я пошел  в пятый класс. В конце ноября заболел гриппом и остался дома. Обычно папа приезжал домой в обед на пару часов и ложился отдыхать, а маму просил, чтобы его разбудила в определенное время. 27 ноября он, как обычно во время обеденного перерыва, прилег и уснул. По просьбе матери я пошел его будить. Не знаю, что это было, но именно тогда я никак не мог его растормошить. Может, он так глубоко провалился в сон, не знаю. Никогда раньше такого не происходило. Только мама смогла это сделать, да и то не сразу. 

Он проснулся, ушел на работу, а вечером нам сообщили, что отца убили. А было ему всего 36 лет.  Свои чувства описывать не стану, эта боль осталась даже спустя  52 года. Следствие продолжалось целый год. Убийцей оказался местный житель Иосиф Зенько. Я слышал от взрослых, что это был очень жестокий человек, даже в отношении своих близких.

В начале сентября шестьдесят пятого нас с мамой пригласили в Минск в Верховный суд БССР на слушание дела, длившееся несколько дней.  Помню, что жили мы тогда в гостинице «Минск». Сначала судья, увидев, что в зале ребенок, попросил вывести. Но услышав, что я сын погибшего, разрешил мне присутствовать на процессе. Именно там я узнал, что на отца Зенько совершал еще два покушения. 

Однажды  путь машине на глухой дороге преградило дерево, лежавшее  поперек дороги. Отец тогда остался сидеть за рулем в машине, а попутчики оттянули ствол в сторону. Оказалось, что оно  не просто упало, а было спилено. О том, что кто-то готовился к покушению на председателя, тогда и не подумали даже.  Во второй раз его хотели убить недалеко от нашего дома на хуторе. К нему вела только одна дорога через болото, возле которой росли вербы.  На одну из них и взобрался Зенько, спрятавшись в ветках. Было это поздно вечером, когда уже стемнело. Из-за разбитой дороги машину сильно качало и подбрасывало, поэтому выстрелить  оказалось сложно, можно было промахнуться и наделать шума. Поэтому и вторая попытка убийства сорвалась. 

На суде Зенько сознался в этих двух покушениях. А в третий раз он смог совершить задуманное, выстрелив в отца через окно в спину. Самодельная тяжелая пуля «жакан», выпущенная из  охотничьего ружья, перебила аорту — и кровь брызнула фонтаном. Если бы она прошла на пару сантиметров в сторону, отца, возможно, смогли бы спасти. Но…

Когда судья зачитал приговор — высшая мера наказания, в зале аплодировали.

Похоронили папу в деревне Сорговичи рядом с родителями. Несколько лет назад там же похоронили и маму. Она после его гибели так и не вышла больше замуж. Отцовские награды и его пиджак с дыркой от пули мы позже передали в краеведческий музей Бреста.

МУЗЕЙ-БИБЛИОТЕКУ Малой Своротвы открыли в 1999 году в честь 50-летия со дня создания колхоза имени Богуслава Вильчковского. Типичное колхозное правление времен Советского Союза. Открываю дверь на веранду — и возникает  чувство, что идешь на прием к председателю. Все сохранили в первоначальном виде, за исключением небольшого ремонта. 

В личном кабинете Богуслава Вильчковского стало немного не по себе. У того самого окна, через которое его убили, стоит председательский стол. На нем — телефон, чернильница с пером и счетная машинка. Сберегли и красные знамена, вымпел, портрет Ильича. Та же печь, только отреставрированная. Настенные часы, стрелки которых всегда показывают 20.20. Это время, когда прогремел выстрел. Если бы не многочисленные фотографии и стенды, то можно было представить, что вернулся назад в СССР, а через какое-то мгновение в кабинет зайдет и сам хозяин. А высокий бюст председателя, установленный напротив бывшей конторы, словно страж, по-прежнему следит за порядком.
Ирина Нагорная как хранительница музея долгие годы собирала воспоминания тех, кому довелось лично знать Богуслава Вильчковского, его фотографии, биографию, личные вещи:

— До 1961 года этот колхоз назывался «17 Сентября», а уже потом «Искра». Сложно было тогда налаживать дисциплину в хозяйстве, поэтому не все с этой задачей справлялись. Многие возмущались тем, что земли мало выделяется, но такой закон существовал, всем поровну делили. Были, конечно, среди сельчан и те, кто злился на председателя за его принципиальность и строгость. Но большинство любили и уважали. 

К сожалению, очень многие люди, кто близко общался с Вильчковским, ушли из жизни. Надежда Адамчук, которой уже нет в живых, рассказывала, что в 1952 году, когда она вступила в колхоз, первым председателем укрупненного хозяйства стал Николай Якубович. За целый год никто не получил за отработанные 200 трудодней, а трудились очень тяжело. Свиней держали в личных сараях, на водопой гоняли к реке, а корм им привозили на телеге в деревянных бочках. Коров доили при керосиновых фонарях. Люди сообща работать не хотели. С полей все разворовывали, гнали самогон и продавали. Дошло до того, что сами колхозники добились отстранения Якубовича от должности председателя. На его место прислали Степана Якимовича. Первым делом принялись за самогонщиков, забирали аппараты. Поля засевали гречихой и рожью. Построили новый свинарник и установили насос для воды, хотя везде еще использовался тяжелый ручной труд, впервые стали получать зерно за отработанные трудодни. Люди потихоньку вступали в колхоз.

Но совсем другая жизнь началась при Вильчковском. На трудодни Надежда Константиновна получила за год полторы тонны зерна, что считалось очень хорошей платой. Вверх пошли показатели по свиноводству. Ежедневно председатель проезжал по фермам, где-то около 23 часов, и проверял, накормлен ли скот, чисто ли в сараях. Однажды во время такого объезда недосчитался пастуха и одной коровы. Оказалось, что животное провалилось в болото, а пастух полез его спасать, да и сам застрял. Председатель разыскал пропажу, и вместе с пастухом ночью они вытянули корову из болота и привели на ферму. 

Почти каждый месяц в колхоз приезжали делегации, чтобы Богуслав Богданович опытом своим поделился. Именно при нем и переименовали хозяйство в «Искру», так как оно стало лидировать по многим показателям. 

Председатель делал все возможное, чтобы и жизнь в деревне наладить. Купил дом под клуб. За колхозный счет выучил Вячеслава Авдея игре на гармошке, чтобы он танцы для молодежи устраивал. Умел и сам от души сплясать цыганочку. Праздники для людей организовывал. Отправлял молодежь на учебу. Когда Надежда Константиновна замуж шла в 1961 году, бесплатно выделил музыканта, а в качестве подарка от колхоза дал 20 кубов леса на строительство дома. Лучших работниц отправил на ВДНХ в Москву. Во всех деревнях рупоры установили, а по радио ежедневно выступал председатель и рассказывал о том, как идут дела в колхозе. Доярку Марию Зайко в санаторий отправил и денег на дорогу дал. Еще одна колхозница, ныне покойная Любовь Бокач, вспоминала. О том, как по весне, когда нужно было вывозить навоз и сажать картошку, у нее сильно муж заболел. Богуслав Вильчковский дал колхозную машину, и его отвезли в больницу. Любовь Ивановна пришла к председателю с просьбой отпустить ее на пару дней с работы, чтобы картошку посадить. А дома еще дети малолетние были. На следующий день председатель прислал в помощь мужиков и женщин, и с работой быстро справились. Думаю, что эти поступки сами за себя говорят. Он всегда думал о людях, поэтому и для них его убийство стало настоящей трагедией.

Жил в Малой Своротве Иосиф Зенько, которого Богуслав Вильчковский в 1961 году исключил из членов колхоза. Имея  должность садовода,  он должен был вырастить саженцы плодовых деревьев, но распродал их, а деньги присвоил себе. Занимался и самогоноварением, пришлось и аппарат изъять. Чуть позже по решению правления и инициативе председателя у Зенько отрезали десять соток земли, согласно доведенным нормам. Все было законно, но односельчанин затаил обиду на Вильчковского и все время говорил о мести. Только никто и подумать не мог, что он пойдет на такое страшное преступление, да еще в присутствии более двадцати членов колхоза во время партсобрания. 

Много людей находилось в тот вечер и на веранде конторы, ожидая вызова. Когда прогремел  выстрел, случился страшный переполох. Убийцу не заметили, хотя стрелял он с очень близкого расстояния.  К поиску преступника подключилась не только районная милиция. Этим занимались сотрудники КГБ района, области и республики. Зенько умело скрывал следы, переводил подозрение на других сельчан. Свое ружье утопил в речке, а до этого соврал, что его украли, прихватив заодно и сало. Готовился к убийству очень тщательно, поэтому долго и не могли выйти на него. Только благодаря профессионализму чекистов через год убийца предстал перед судом. 

Я все время думала о том, как бы могла сложиться жизнь людей, если бы не эта пуля? Уверена, что это было бы процветающее хозяйство.

БЫВШИЙ председатель колхоза «Дружба» Михаил Гайдук давно находится на заслуженном отдыхе, и день, когда погиб его коллега, помнит хорошо:

— В ноябре 1964-го погода была ужасная — мокрый снег, слякоть. Дороги разбитые, асфальта-то еще в глаза не видели. Как только сообщили об убийстве Вильчковского, в Малую Своротву выехали барановичские чекисты. Доехать смогли только до Новой Мыши, а дальше никак. В Новомышинском ПТУ взяли бронетранспортер, тогда его использовали для обучения, и на нем смогли добраться до нужной деревни. А брестские и минские сотрудники КГБ добирались от Молчади на гусеничном тракторе. Я знаю, что через день после этого злополучного собрания в «Искре» Вильчковский должен был ехать в санаторий, поэтому и вопросов решалось много. Сразу проходили и партсобрание, и заседание правления колхоза. Тем не менее Зенько это не остановило.

Для хозяйства Богуслав Богданович сделал очень много. Это был думающий и очень расторопный человек. Живой, общительный, активный, умел найти подход к людям и никогда не оставлял их наедине с проблемами, всегда пытался помочь. Конечно, может, ему немного не хватало специального образования, но он не стеснялся спрашивать совета у старших коллег и даже односельчан. Была в нем хорошая жилка настоящего хозяйственника, она и помогала ему справляться с задачами и находить пути решения проблем. По площади «Искра» считалась средним хозяйством — где-то семь или восемь деревень входило, а земли немногим более двух тысяч гектаров. Использовали ручной труд больше, чем технику. Трактор был диковиной. Имелись, конечно, колесные Т-40 и гусеничные ДТ-54, да и то в небольших количествах. В основном использовали на полях лошадей. Когда появились первые «Беларусы», мы нарадоваться не могли. 

С Вильчковским встречались практически каждый день, общих вопросов много было. Это был настоящий сельский труженик-самородок. Еще в 1958 году его наградили медалью «За трудовое отличие».  В 1963-м по надоям молока хозяйство вышло на первое место в области и  второе в республике. На первое место в районе колхоз вышел и по урожайности картофеля. Увеличилась оплата за трудодни колхозникам, повысился их жизненный уровень. В тот же год Богуслава Вильчковского избрали депутатом в Верховный Совет. 

УКАЗОМ Президиума Верховного Совета СССР от 22 марта 1966 года за достигнутые успехи в развитии животноводства, увеличение производства и заготовок мяса, молока, яиц, шерсти и другой продукции Вильчковскому Богуславу Богдановичу посмертно присвоено звание Героя Социалистического Труда. Его именем названы улицы в Малой Своротве и Барановичах.

Такая короткая и тяжелая жизнь, но так много сделано. Именно поэтому погибшего председателя помнят даже спустя более пяти десятков лет. А память людская — это самая лучшая награда. 

Богуслав Богданович  оставил после себя богатое наследство. И это не только колхозные земли или хуторской надел – сыновья и внуки стали продолжателями  его фамилии.

В ОАО «Зареченский», в основании которого и стоял колхоз «17 сентября», переименованный в «Искру», до сих пор  чтят память своего земляка.

СПРАВКА «СГ» 

Звание Героя Социалистического Труда —  высшая степень отличия СССР, которая не присваивалась иностранным гражданам. Звание и положение официально утверждены  Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 декабря 1938 года.

В декабре 1939-го первым Героем Соцтруда  стал Иосиф Сталин. До начала Великой Отечественной войны награду получили всего 11 человек — создатели оружия и авиаконструкторы. Работников сельского хозяйства среди награжденных еще не было. 

Всего звания Героя Соцтруда в СССР удостоены 20 605 человек (по другим данным — 21 560). Последнее награждение состоялось 21 декабря 1991 года.

chasovitina@sb.by

Фото автора и из архива Константина ВИЛЬЧКОВСКОГО