Я притих и прислушался. Попытался уловить в себе чувства, понять: что во мне происходит, когда думаю о нашей хоккейной сборной и ее выступлении на чемпионате мира? Минуту так в тиши просидел. Две. Мысли были разные. Думал о том, что вечером нужно купить булку хлеба. Что доставил родителям радость, отправив их в понедельник на концерт Юрия Антонова. Что надо чинить машину и скоро Олимпиада. И никаких чувств по отношению к сборной Беларуси по хоккею, ни одной мысли. Никакой даже самой завалявшейся. И это при том, что наша команда в эти самые минуты играла с канадцами!
Ну, как играла? Наши хоккеисты на нынешнем чемпионате мира вообще–то не играли — мучались. И моя апатия родом как раз из этих мучений. Признаться, она прогрессирует и явилась мне не сегодня, эта болезнь во мне перерастает в разряд хронических. В прошлом году ведь тоже цеплялись за соломинку, пытаясь удержаться в элитном дивизионе, и тоже игры было немного. Скорее — какофония, от которой закладывает уши и болит голова. Но при этом почему–то мы всегда относим себя к первым скрипкам, неизменно мечтаем перед концертом, что врежем такой джаз, что прямо все с ума сойдут. По традиции, наверное, думаем, что еще можем играть, что умеем, надеемся на чудо и на силу, которой с каждым годом остается все меньше. Куражимся и демонстрируем себе мышцы, стоя перед зеркалом, забывая, что соперничать придется не с зеркалом, а с теми, кто уже давно нарастил себе мышцы гораздо большие, чем у нас. И вместо того чтобы «подправить в консерватории», мы из года в год наступаем на те же грабли, изображая из себя самовлюбленных нарциссов: ох, какая трапеция, ах, какой бицепс — блеск, загляденье!
Эта моя апатия меня немало пугает, ведь я всегда любил хоккей. За сборную СССР в поединках с канадцами так болел, что незаметно уходил из комнаты, чтобы родители не видели, и тихонечко молился Богу за нашу команду. За мою команду. Потом болел за Андриевского и Ковалева, за Матушкина и Хмыля, за Захарова и Панкова, за Скабелку и Антоненко, за Бекбулатова и Цыплакова. За Руслана Салея, конечно же, светлая ему память. Это тоже была моя команда. Даже на Олимпиаде в Ванкувере я болел за сборную, потому что она на льду ложилась костьми и мужики были мужиками. Из Ванкувера я отчетливо видел силуэты сборной Беларуси нового образца, которая в 2014 году выстрелит на домашнем первенстве мира в Минске и, быть может, даже взойдет на пьедестал. И Михаил Захаров казался мне прекрасным тренером. Тем, кто способен осуществить эти дерзкие замыслы.
И вот прошло чуть больше двух лет. Я сижу, и у меня нет совершенно никакого желания смотреть матч Беларусь — Канада. А зачем? Все ведь и так ясно. Мы заняли свое седьмое место в группе, привычно спаслись от вылета в низшую лигу (долго ли нам еще так будет везти?). На кого мне там смотреть? На ленивых, не очень умелых, но слишком обеспеченных для своего возраста парней в хоккейной амуниции (для моего еще советского воспитания эта амуниция — рыцарская!). Нет уж, спасибо, я вырос на другом хоккее. И хочу, чтобы мой сын рос на том же, бескомпромиссном и смелом, такой хоккей я хочу показать ему, приведя на трибуну «Минск–Арены» в 2014 году. А эта игра, в которую мы играли в Финляндии, как новомодный «Спанч Боб» против наших классических мультфильмов: комичная говорящая мочалка против героев добрых, сильных и справедливых. В этой сборной играет Губка Боб Квадратные Штаны с партнерами, а в моей любимой команде на площадку выходили совсем другие персонажи.
Надеюсь, скоро они вновь вернутся на лед.
