В семейных битвах главный пострадавший — ребенок

Есть у меня давний приятель, зовут Борис. Кстати, и его старший сын носит такое же имя… Прошлой осенью на рыбалке Борис разоткровенничался. Рыба не ловилась, и мы, чтобы не скучать, заговорили про жизнь. Борис налил из термоса кофе, мы чокнулись железными чашками (такая у нас привычка) — и он заговорил:

— Сыну тогда было 12. Это теперь он взрослый и важный, а тогда — худой подросток. Не очень общительный, все время о чем-то своем думающий. Я решил уйти из семьи. Отношения, как говорится, зашли в тупик. Маша меня не слышит, я ее. Скандалы, непонимание, злость. Да, ребенка жалко… Но ты же понимаешь, я его бросать не хотел… Мы поехали на дачу. Это, впрочем, не совсем дача. Дом достался жене от бабушки. Мы его отремонтировали, камин сделали, забор высокий, гараж, чтобы машину ставить. Она что-то пыталась выращивать, но огородник из нее никакой. Единственное — в старом саду, еще ее дедом посаженном, всегда были яблоки. Осень, выходные, тепло, но мы опять поссорились из-за какой-то ерунды… Я позвал сына, и мы пошли к реке. Сели на мостках, смотрим в воду, молчим. Говорю, чтобы он понял, что у нас с его мамой ничего не получается. Сын зло молчит, смотрит в воду, словно решил броситься туда…

Тут Борис попросил у меня сигарету, хотя уже года два как бросил. Мял ее в пальцах, нюхал, но к зажигалке не прикасался.

— Чтобы ты понял, надо вернуться в счастливые и давние времена. Когда сыну шел пятый год. Осенью, в конце октября, пошли мы с ним на прогулку. У нас тогда пес был. За нашими девятиэтажками — поле, кольцевая, колхозный сад и пруд. Вот к тому прудику мы и отправились. Солнце, морозно, иней. Пес наш радуется, носится как угорелый, а Борька с ним играет. Нашел палку и ему бросает, а пес приносит… Когда мы пришли к замерзшему и блестящему пруду, Борька бросил палку на лед. Как ребенок, не очень умело, не понимая, что творит. Она упала, заскользила и уехала почти на середину. Пес залаял и полетел за ней. Весил он килограммов 12. Палку схватил, но тонкий лед не выдержал и стал под ним ломаться. Я растерялся, испугался. Борька кричит, а собака барахтается в ледяной воде, как ни старается, а выбраться не может. Я сыну кричу, чтобы на берегу стоял, к воде не лез. А он ревет и к воде движется. Я куртку сбросил и пошел пса спасать. Пруд не очень глубокий, мне по грудь, но вода холодная, как огонь, — сердце останавливается…

— Спас?

— Да… Вынес мокрого и дрожащего пса. В куртку завернул, и побежали к дому… Помылись, отогрелись… Но через два дня собаку пришлось хоронить. Ветеринар сказал, что собачье сердце не выдержало. Про ту скверную историю сыну старались не напоминать, думали, что он ее забыл…

— Пей кофе, совсем остынет, — сказал я разволновавшемуся приятелю.

Он выпил, помолчал, пробку на термосе закрутил и продолжил:

— Так вот, сидим мы с сыном на мостках. Я все не могу с силами собраться и сказать ему, что уйду. А он вдруг поворачивается ко мне, глядит преданным и умным взглядом и говорит, что чувствует себя, как наш пес, под которым лед провалился… Что он все-все помнит. И как я кричал на него, и как лед хрустел, и как мокрый пес дрожал… Что-то во мне на тех мостках изменилось… И с женой помирились, и сам с собой договорился, а с Борькой друзьями стали. 

Я стал грести, а мой приятель опустил руку в воду, чтобы она бежала меж пальцев, как время. 

stepan@sb.by