По следам агента Люси, которая умудрилась собрать компромат даже на того, кто её завербовал

В эпицентре преступлений. «Когда я работала на фабрике контролером, — писала Ревень в письме в «Р», — ко мне обратился оперуполномоченный уголовного розыска А.Борсуков и предложил сотрудничать с органами. Я, недолго думая, согласилась. Между мною и ГРОВД было заключено соглашение, по которому я обязалась помогать уголовному розыску в раскрытии преступлений. Заключала соглашение добровольно, с чувством внутреннего убеждения в необходимости такого шага. Сумма вознаграждения за предлагаемую работу не оговаривалась, она зависела от того, насколько серьезное преступление удалось раскрыть, каким при этом был мой вклад. Борсуков предложил мне торговать на рынке, где немало «ходило» ворованных вещей. Я торговала и отслеживала преступные связи. По моей информации раскрывалось ежегодно 15—20 преступлений. Работала активно, но за шесть лет сотрудничества с ГРОВД от него не получила ни рубля. Хотя определенные суммы мне и начислялись. Об этом мне стало известно в 2002 году, когда в отдел милиции приехала финансовая проверка. Именно тогда старший оперуполномоченный уголовного розыска Аркадий Борсуков вызвал меня и показал папку-досье, в которой были соответствующие рапорта, ходатайства с просьбой выплаты мне немалых сумм за помощь в раскрытии конкретных преступлений, а также расписки о получении мною денег. В свое время где-то на четырех листах чистой бумаги по его просьбе я поставила свою подпись. Но бумаг с моей подписью оказалось намного больше. Вот меня Борсуков и попросил, чтобы я, когда проверяющий об этом спросит, подтвердила факт получения денег. Но опасения его оказались излишними: проверяющий ни о каких деньгах у меня спрашивать не стал. Тогда я сама стала жаловаться в службу собственной безопасности различных милицейских структур, добиваясь при этом, чтобы мне объяснили, куда девались предназначавшиеся мне деньги. Проводилось соответствующее служебное расследование, которое включало и почерковедческую экспертизу. Она показала, что расписки выполнены не мной. Борсукову пришлось уволиться из органов внутренних дел, но к уголовной ответственности его не привлекли. Я стала жаловаться в различные инстанции. Написала в местный суд исковое заявление о взыскании с Лидского ГРОВД причитающегося мне денежного вознаграждения. Осенью 2003 года умирает по неизвестной причине мой муж…» Когда я приехал в Лиду, вдова и члены ее семьи поведали мне и о других совершенных в отношении их преступлениях. Якобы в отместку за принципиальность и несговорчивость агента Люси. Среди них было названо и такое дерзкое, как тайное похищение и долгое удержание в неволе человека. А точнее, сына автора письма в «Р» девятнадцатилетнего Сергея… Вольно или невольно Луиза Ревень оказалась в самом эпицентре преступлений не только чужих, но и организованных против нее самой и членов ее семьи. Так, во всяком случае, она утверждала в ходе нашей беседы, которая по продолжительности заняла без малого целый рабочий день. После чего пришлось терпеливо, с большими проблемами проверять обвинения и доводы автора письма в «Р». Картина в результате вырисовалась достаточно неожиданная. Но обо всем по порядку. Такой недюжинный талант… Когда я беседовал с начальником отдела уголовного розыска Лидского РОВД Анатолием Жалнерчиком, то он посетовал, что из-за действий своего подчиненного Аркадия Борсукова он вкупе с другими руководителями отдела получил выговор, хотя к тому моменту всего полтора месяца проработал в должности, которую занимает и в настоящее время. —У меня даже обиды нет на Ревень, — заверил журналиста Анатолий Вацлавович. — Система у нас такая: требования предъявляются к сотрудникам очень высокие, их сложно ни в чем не нарушить. Правда, недостатки, что вскрыты в нашей работе, никак не связаны со злоупотреблениями… Хозяин кабинета почему-то всячески старался принизить вклад агента Люси в результаты работы местных сыщиков. Разве что безоговорочно признал заслугу ее в оперативном задержании Вольдемара Сарнацкого, убившего выстрелом в упор из пистолета местного милиционера. В ответ на это Луиза Ревень буквально засыпала меня примерами конкретных преступлений, которые были раскрыты при ее участии. — Мне нравится раскрывать преступления, — признавалась агент Люся, по своей инициативе рассекретившая себя и свой агентурный псевдоним. — Если хотите, у меня особый нюх на преступников. Еще на фабрике работала контролером и замечала за собой такой дар. Стояла на вертушке и из толпы рабочих я безошибочно выбирала тех, кто со смены шел домой с ворованным. За смену могла легко набрать 20—25 протоколов. Такая у меня была интуиция. С годами она еще больше развилась. Научилась Луиза и «строить», ставить на место, и самих стражей порядка. В качестве подтверждения этих слов приведу ответ нашей героине начальника Гродненского УВД А.Белошевского, отправленный 28 апреля 2000 года. «Сообщаем, что по вашему заявлению о неправомерных действиях в отношении Вас со стороны сотрудников Лидского ГРОВД Здановича В.Л., Войтукевича Р.И. и Рябушко И.В.,— говорится в нем, —управлением внутренних дел проведена проверка. За грубое нарушение установленного порядка получения объяснений и фальсификацию участковый инспектор Лидского ГРОВД лейтенант милиции Войтукевич Р.И. наказан в дисциплинарном порядке. За личную недисциплинированность и недобросовестное отношение к исполнению служебных обязанностей участковый инспектор Лидского ГРОВД капитан милиции Зданович В.Л. уволен из органов внутренних дел по служебному несоответствию…» Можно представить, как относились местные стражи порядка к женщине, которая подобным образом увольняла из милиции тех, кто нарушал закон, служебную этику, совершал иные прегрешения. А ведь процитированный выше ответ с грозными мерами был не единственным. Поддерживали нашу героиню и в Министерстве внутренних дел. Во многом схожий ответ пришел в Лиду, где живет с семьей наша героиня, от тогдашнего начальника управления охраны правопорядка и профилактики Н. Дрозда. Казалось бы, не с физическими данными не очень молодой женщины заниматься агентурной работой. Тем не менее она порой за пояс заткнет и иного штатного сыскаря. «Слишком много времени наши сотрудники уголовного розыска проводят в своих кабинетах. Предпочитают заниматься не живой, а бумажной работой. Отсюда и многие неразрешенные проблемы»,—уже осмеливается поучать тех, кто ее завербовал, вездесущая и неутомимая агент Люся. И не только поучать... Как шел «торг» в здании суда. Наша героиня умудрилась тайно записать на диктофон беседу, предваряющую судебное разбирательство по ее иску к местному ГРОВД. Представителем ответчика являлся все тот же начальник отдела уголовного розыска Александр Жалнерчик. Таким образом самоучка «вела» профессионала и при этом зафиксировала немало весьма любопытных признаний и выводов. И не случайно, подумалось мне, была с ним на «ты» и в прямом, и переносном смысле. Приведу пару красноречивых фрагментов. — Борсуков отдавал тебе деньги, — заявил Жалнерчик Люсе в присутствии судьи. — Покажи документ, — попросила она. — Документы уничтожены. — Почему уничтожены? Сколько лет хранятся документы? — Три года. — Сколько? Что ты мне лапшу на уши вешаешь?! — Я тебе говорю. — А что ты голову опустил? — Документы хранятся в УВД, а не у нас. — А чего ж начальник финотдела Головнев уволился задним числом, уехал за границу? — Это его личные проблемы. Луиза, давай разберемся без всякого шума. Ты хочешь шума в городе? — вопрошал представитель ответчика. — Я напишу во все газеты… Такого рода препирательство судья дальше выслушивать не захотел и объявил истцу и представителю ответчика о том, что они свободны. Между тем выяснение претензий и возможностей их снять продолжилось в судебных коридорах. Беседовали наедине, более доверительно. Начальник отдела уголовного розыска для пущей убедительности и выразительности своих мыслей позволял себе употреблять и матерные слова. А его собеседница умудрялась и в таких условиях фиксировать весь разговор на пленку. — Луиза, пойди ты на небольшие уступки, — после разбора ситуации, что сложилась с увольнением из милиции непосредственного куратора агента Люси и перипетиями уголовного дела, возбужденного после исчезновения ее сына, обратился к собеседнице Александр Жалнерчик. — А то мне все говорят: «Что это вы со своей сотрудницей деньги не поделили?» Тебе это приятно? — Мне об этом никто не говорил, — возразила возмутительница спокойствия. — А тебе и не скажут. — А кто тебе сказал? — Да вся Комаровка звенит. Ты что, мне не веришь?.. Весь суд говорит об этом. Все об этом знают. — Секретный материал вся милиция знает? — Вся милиция знает, я тебе говорю. Луиза, пойди на уступки. Борсуков уволился, он уже на пенсии. — А зачем его убрали? — Это не мы. Ему вначале дали строгий выговор. А полковник Милевский посчитал, что будет лучше уволить. Борсуков еще мог бы работать в милиции. — Да, мог бы работать, — подумав, согласилась та, которую до увольнения курировал и направлял Борсуков. — Сколько тебе дать денег? – спустя некоторое время поинтересовался представитель ответчика. — А сколько ты мне дашь? — Борсуков заплатит. Сколько должен, столько и заплатит. — Купите мне шкаф! — возникла мысль у истицы, которую она навязчиво начинает раз за разом озвучивать. — Ты не понимаешь наших проблем, — с неудовольствием воспринял это предложение Жалнерчик. – Если бы у нас были эти деньги, мы отдали бы тебе 200—300 тысяч. Ну нет денег. А со своего кармана не каждый хочет оплачивать. — Так купите мне шкаф, обычный шкаф? – наседала истица. — Купим, а потом ты что-то поменяешь, заявишь: «Зачем мне этот шкаф? Вы все подстроили»… Этот своеобразный торг не дал положительного результата. Надо сказать, что в начальной стадии конфликта агент Люся сама отказывалась брать деньги, что ей ранее предлагались для того, чтобы замять неприятный инцидент. Боялась подвоха и провокации. Хотела законно расписаться в ведомости, а затем получить причитающуюся сумму. Но никто эту ведомость ей так и не предложил. А когда у нее возникла новая идея с покупкой шкафа в качестве материальной помощи негласному сотруднику милиции, то к этой инициативе настороженно отнеслась уже другая сторона… Агент Люся написала исковое заявление в суд «о взыскании заработной платы» с Лидского ГРОВД 16 октября 2002 года. А уже через неделю после этого в том же самом Лидском ГРОВД было зарегистрировано ее новое заявление — о пропаже сына Сергея… Загадочное похищение… Как поведала мне Луиза Васильевна, ночью ей позвонили по квартирному телефону и поинтересовались, где Сережа. — Он спит, — ответила мать парня, ученика одиннадцатого класса вечерней средней школы. — Вы точно знаете? — уточнил мужской голос на другом конце провода. Мать забеспокоилась. Затем — еще больше, когда Сергей, провожавший свою девушку, не вернулся домой. Потому и написала заявление в милицию о пропаже сына. Только через месяц Сергей вернулся домой… Это версия матери. Мне же хотелось услышать пояснения от самого Сергея, ставшего жертвой дикого преступления. Но худощавый парень, самостоятельно уже зарабатывающий на жизнь, был, на удивление, немногословен. Скупо поведал мне о том, как неизвестные его похитили, с полчаса куда-то везли, затем заперли в темницу, в которой он провел несколько недель, находясь на сверхскудном пайке. Месяц спустя пленника доставили в город. — Вырубили меня и выкинули возле старого рынка. Я позже очухался и сам пришел домой,—закончил свой короткий рассказ бывший пленник. Позже начальник отделения розыскной работы ОУР Лидского ГРОВД Александр Шастайло высказал мне свою версию того, что случилось с Сергеем. Причем подкрепил ее соответствующими документами. Примерно в 18 часов 19 октября 2002 года на станцию Юратишки, которая находится примерно в 40 километрах от Лиды в соседнем Ивьевском районе, приехала на легковой машине группа людей, состоящая из женщины примерно сорока лет, двух молодых девушек и двух парней. У билетного кассира Валентины Борисевич молодой парень спросил: можно ли купить билет до Москвы? Борисевич связалась с Гродно и узнала, что на поезд, следующий до российской столицы, имеются билеты. Узнав об этом, парень отправился к тем, с кем он приехал, на совет. Переговорил с ними и вернулся к кассе с паспортом и деньгами. Борисевич выписала ему билет до Москвы. В этот момент к кассе подошла самая старшая по возрасту женщина и поинтересовалась, не будет ли у ее сына проблем при посадке на поезд? Видимо, ответ билетного кассира не совсем удовлетворил эту женщину, так как она обратилась за своеобразной консультацией еще и к начальнику станции Юратишки Николаю Зенюку. Интересовалась, не возникнут ли проблемы у ее сына в связи с тем, что кассир что-то написала на билете? По фотографиям, предъявленным им сотрудником милиции, Валентина Борисевич и Николай Зенюк опознали в парне, покупавшем билет в Москву, и женщине, переживавшей о том, чтобы у него не возникло проблем, того самого якобы похищенного Сергея и его мать Луизу. В распоряжении того же Александра Шастайло оказалась копия именного билета, купленного «похищенным» 19 октября 2002 года… — Знаете, — рассказывал о перипетиях разбирательства полуторагодовой давности начальник отделения розыскной работы, — до того, как были установлены эти факты, я интересовался у Луизы Васильевны: «Может, ваш сын куда-то уехал?» Она возразила: «Это ваше, милиции, рук дело!» Надо иметь холодное сердце и крепкие нервы, а также надежных покровителей, чтобы пойти на такой шаг, то есть сделать заведомо ложный донос. — Почему вы, Александр Иванович, — интересуюсь у собеседника, — в таком случае не добивались возбуждения уголовного дела? — Прокуратура не захотела возбуждать уголовное дело, — услышал в ответ. — Кстати, сын во многом копия своей матери… Когда командировка заканчивалась, с новыми фактами в собранном досье отправился за объяснениями к автору письма в «Р». — Можно что угодно написать, бумага все выдержит, — отмахнулась от доказательств ее вины Луиза Васильевна. — Если бы я хотела без регистрации отправить сына в Москву с какой-то тайной целью, то я его посадила бы не в поезд, а в частный автобус. Тогда бы он ни в каких списках не фигурировал. Интересно: агент Люся вооружилась такими аргументами, так сказать, задним умом, после того как сама себя переиграла, затеяв сложную, далеко идущую игру с покупкой билетов в другом районе и отъездом сына в Москву под видом похищения его? Высказывает их потому, что ей больше нечего сказать, после того как версия о загадочном похищении сына потерпела фиаско? Или действительно, как утверждает автор обращения в редакцию, факты покупки билета на станции Юратишки благодаря усилиям милиции имели место только на бумаге? Чтоб найти ответы на эти вопросы, разыскал билетного кассира станции Юратишки Валентину Борисевич, показания которой легли в основу милицейских документов. Она не только подтвердила мне, журналисту, факт покупки сыном и матерью билетов в Москву, но и передала содержание разговора с ней Луизы Васильевны. Вспомнила, как та заходила консультироваться в кабинет к начальнику станции по поводу надписи на билете (Борисевич в это время также заглянула в этот кабинет). Получив такие разъяснения, а также оценку поведения Луизы Васильевны, я пришел к убеждению, что в случае с «похищением» сына агент Люся переиграла саму себя. Леонид ЮНЧИК, «Р» (Окончание следует) (Окончание. Начало в № Что стоит за смертью мужа? Ситуация, в которой оказалась автор обращения в «Р», непростая, а ее перспективы безоблачными никак не назовешь. В силу разных причин, в том числе и названных в данной статье, женщина бальзаковского возраста оказалась меж двух огней, двух противоборствующих лагерей — правоохранительным и преступным. У тех и других появились к нашей героине серьезные претензии. Вольно или невольно Луиза Ревень связала с этим обстоятельством смерть мужа Романа. Но по фактам, которыми я располагаю, эта связь не прослеживается. Судите сами. Роман при помощи жительниц Лиды М.Гиншт и Л.Гиншт устроился в Москве на работу каменщиком в закрытое акционерное общество — СП «Зодчие». Проработал на стройке неполные полтора месяца и умер. Данный факт подтверждается копией свидетельства о смерти. Вдова добивалась, чтобы фирма «Зодчие» в связи со смертью мужа выплатила ей страховку. Но, как пояснили те, кто завербовал лидчанина на работу в Москву, никакими документами не была предусмотрена выплата какой-либо страховки при несчастном случае. В ходе проверки, проведенной оперуполномоченным ОБЭП Лидского ГРОВД П. Майсеем, фактов какого-либо правонарушения или преступления в данном случае выявлено не было. В роли потерпевшей Луизе Васильевне можно только посочувствовать. Она потеряла мужа и кормильца семьи, но, невзирая на это горе, ей даже страховку в связи со смертью родного человека не выплатили. А на руках остается семилетний сын, которого надо еще поднимать. Хорошо, что двое старших детей уже выросли, самостоятельно зарабатывают на хлеб. Я специально напросился в гости к Луизе Васильевне, чтобы своими глазами увидеть, как она и ее семья живет. Скажу вам, ничего завидного. Старенькая мебель, сломанный диван, отжившие свой век ручки в дверях и замки. Мать нашей героини — женщина-пенсионерка, всю жизнь проведшая в трудах и заботах, постоянно озабоченная, чем накормить семью. В свое время от отца своих детей, пока те еще были несовершеннолетними, Луиза Васильевна получала из России такие алименты, что ей завидовала вся округа. По ее словам, алименты составляли где-то 300—500 долларов в месяц, этого хватало не только на повседневные нужды семьи, но даже на покупку золотых изделий. Но коробка с этими изделиями впоследствии была украдена из квартиры некими злоумышленниками. Это не единственный эпизод, в котором автор письма в «Р» предстает в роли пострадавшей. В частности, она написала областному прокурору В.Литвинову такую жалобу: «Между мной и гражданкой Ириной Петровой, — пишет Луиза Васильевна,— произошла драка. Эту драку на почве неприязненных отношений ко мне из хулиганских побуждений спровоцировала и устроила гражданка Петрова. В драке вместе с матерью участвовал ее сын Андрей, который во время драки сломал мне палец. Я обратилась с заявлением в Лидский ГРОВД. Чтобы нанести мне глубокую душевную травму, деморализовать меня и помочь своему сыну уйти от ответственности, гражданка Петрова написала заявление в милицию о том, что мой сын в ходе вышеупомянутой драки избил ее сына Андрея. Ее бессовестная ложь не может быть подтверждена никакими доказательствами, так как мой сын во время драки не присутствовал. Были опрошены свидетели, которые не присутствовали при драке, материалы дела сфальсифицированы. Благодаря стараниям недобросовестного работника милиции, мой сын стал правонарушителем, почти преступником. До сегодняшнего дня из Лидской межрайпрокуратуры я ответа на свою жалобу не получила…» Во многом схожее заявление Луиза Ревень направила в УВД Гродненского облисполкома. Помимо прочего она сигнализировала , что участковый инспектор Н.Рябушко проявил необъективность и не привлек ее обидчиков к ответственности потому, что Ирина Петрова неоднократно передавала ему помидоры, которыми торговала, для того, чтобы ее не привлекли к административной ответственности за торговлю в неустановленных местах. Жалоба Луизы Ревень проверялась на достаточно высоком уровне —заместителем начальника Лидского РОВД полковником милиции С. Билидой. Он установил, что И.Петрова за два года привлекалась к административной ответственности за нарушение правил торговли на рынках и торговлю в неустановленных местах аж 16 раз. Факты дачи взятки помидорами не подтвердились. В то же время полковник С. Билида пришел к выводу, что в действиях двух подравшихся между собой женщин имелись признаки состава административного правонарушения, однако участковый инспектор Н.Рябушко не дал им должной правовой оценки. К моменту же повторной проверки истекли сроки привлечения виновных к административной ответственности. Заместитель начальника райотдела милиции счел необходимым за непринятие мер по привлечению к ответственности Л.Ревень и И.Петровой лишишь наполовину премиальной доплаты за месяц участкового инспектора Николая Рябушко. Но в то же время С.Билида установил, что Луиза Ревень в заявлении, адресованном начальнику УВД Гродненского облисполкома, указала заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство этого участкового инспектора, и ее следует привлечь к административной ответственности за распространение таких измышлений. Луиза Ревень с таким поворотом, естественно, не согласилась. Но, пожалуй, единственное, чего ей удалось добиться в отношении Андрея, так это предупреждения, вынесенного постановлением комиссии по делам несовершеннолетних при Лидском райисполкоме. Ему самому и его матери. А вот увести от уголовной ответственности своего сына Луизе Ревень так и не удалось. Хотя и обращалась даже в Министерство здравоохранения, пытаясь опровергнуть диагноз, поставленный врачами Андрею, избитому во время злополучной драки ее сыном Сергеем. Суд признал его виновным в умышленном причинении своему несовершеннолетнему противнику легкого телесного повреждения, повлекшего за собой кратковременное расстройство здоровья. По приговору суда Сергею назначено наказание в виде одного года исправительных работ с удержанием в доход государства пятнадцати процентов заработка. Кроме того, с него в пользу Андрея Петрова в порядке компенсации морального вреда взыскано 200000 рублей и такая же сумма в пользу матери потерпевшего в счет взыскания процессуальных издержек по делу. Прокурор еще к тому же предъявил к осужденному иск о взыскании с него приличной суммы в пользу учреждения здравоохранения «Лидское ТМО», где Андрей Петров проходил курс лечения… Луиза Ревень в свою очередь заявила свои исковые требования к супругам Петровым в связи с пережитыми после драки «физическими и нравственными страданиями». В счет материальной компенсации морального вреда просила взыскать с ответчиков полмиллиона рублей, а также различные суммы за поврежденную в драке одежду, оплату лекарств, труда матери на приготовление пищи и стирку, 150000 рублей недополученного заработка, поскольку из-за сломанного пальца Луиза Васильевна не могла работать на рынке и т.д. Суд отказал истице в возмещении вреда за необоснованностью ее требований. Более того, с Луизы Ревень была взыскана, как и в предыдущем судебном процессе с ее сына, госпошлина в доход государства. В возмещение расходов по оплате помощи представителя в пользу Петровой решением суда с истицы взыскано 150000 рублей. Позже Луиза Ревень вместе с сыном предприняла еще один контрвыпад против местной милиции. Добивалась привлечения к уголовной ответственности все того же начальника отдела уголовного розыска и других сотрудников РОВД. Доказывала, что стражи порядка нанесли Сергею во время задержания телесные повреждения, опасные для здоровья парня. Но совсем иные выводы сделаны теми, кто проверял и перепроверял факты, приведенные в заявлениях Луизы Ревень. Уроки необычного уголовного дела Самое необычное в уголовном деле, в котором фигурирует Луиза Ревень, конечно, то, что было возбуждено дело после ее заявления о неправомерных действиях бывшего сотрудника милиции Аркадия Борсукова, связанных с невыплатой денег своей помощнице и негласному агенту. «9 февраля сего года, — писала Луиза Ревень в своем письме в «Р», — я позвонила в областную прокуратуру начальнику отдела по борьбе с организованной преступностью и коррупцией В.Сидо. Он мне ответил, что уголовное дело в отношении А.Борсукова давно прекращено. Луизу Ревень с большим опозданием, но ознакомили с постановлением о прекращении уголовного дела. Так как областная прокуратура в ответ на нашу просьбу предоставила редакции необходимую информации, вынужден анализировать данный документ со слов автора обращения в редакцию. Позиция за позицией Ревень опровергает доводы, изложенные в постановлении. Думается, что эти доводы будут проанализированы в соответствующих инстанциях. Из слов Луизы Ревень следует, что сохранились три расписки под псевдонимом Люся о получении денежных вознаграждений за помощь в раскрытии преступлений. А.Борсуков признал, что неоднократно просил подписать Луизу Ревень агентурный псевдоним на чистых листах (это якобы было необходимо для оформления информации агентурного сообщения). Тем не менее уголовное дело, возбужденное в отношении сотрудников Лидского отдела внутренних дел, было прекращено за отсутствием в чьих-либо действиях состава преступления. Любопытно, что в гражданском деле, которое приостановлено по причине расследования дела уголовного, имеется справка, в которой вполне официально утверждается, что за два с половиной года расписки в получении денежных вознаграждений и регистрационные листы агента Люси уничтожены. Ревень утверждает, в деле уголовном три такие расписки имеются. Кому верить? Что за игра в данном случае ведется под прикрытием секретности? Когда был в командировке, то услышал заключение бывшего милиционера: «Только ленивый не злоупотребляет, используя в своих целях деньги, предназначающиеся для поощрения негласных агентов». А вот другой весьма компетентный профессионал, в информированности которого сомневаться не приходится, в беседе со мной утверждал нечто совершенно противоположное. Кому верить? Не знаю. К тому же данную статью расходов журналисту очень непросто проконтролировать. Но ведь и руководителей Лидского райотдела наказали, думается, не случайно. Кстати, сотрудники местного уголовного розыска «отличились» и на ином поприще. Но это тема отдельной статьи. Если возникнет такая необходимость, газета продолжит расследование. Недавно мне в очередной раз позвонила в редакцию Луиза Ревень. «Доложила» о том, что не обошлось без ее содействия при разоблачении тех злоумышленников, что специализировались на сбыте фальсифицированной водки. А вот к разработке предоставленного ею компромата в отношении одного руководителя, посетовала автор письма в «Р», правоохранители отнеслись недостаточно серьезно. И поведала, как легкомысленно проводилась проверка. Не знаю, насколько права Ревень, адресовавшая обидные упреки проверяющим, и как она узнала детали проверки ( неужто у негласного агента появились свои осведомители?). Да, собственно, не в этих деталях дело. Важнее другое. После окончания ремонта домика в деревне, некогда принадлежавшего мужу, наша героиня намерена продолжить то непростое дело, к которому ее приобщил Аркадий Борсуков, судя по всему, не представлявший чем это обернется для него и других. Луиза Ревень подробно поведала с кем из сотрудников правоохранительного ведомства, каким образом она поддерживает контакты, подпитывая при этом ценной, конфиденциальной информацией. В том, что нужда в такой информации и услугах весьма деликатного свойства имеется, сомневаться не приходится. От правоохранителей в последнее время требуют усилить борьбу с коррупцией, организованной и вполне заурядной преступностью. Поставленной цели за счет выдачи на-гора рекордного количества бумаг едва ли добьешься. Требуется помощь разного рода агентов и помощников, сознательно либо в силу преследования своих корыстных, меркантильных интересов, идущих на негласное сотрудничество с органами. Иные неочевидные преступления можно доказать, только воспользовавшись услугами таких людей, при помощи оперативного эксперимента. Еще не так давно такие действия те, к кому они применялись, называли провокацией, ныне они законодательно разрешены. Со всеми вытекающими отсюда последствиями, которые могут исходить и от тех же негласных помощников правоохранительных органов… Во время недавнего разговора я прямо спросил Луизу Ревень, под каким именем она хочет фигурировать в статье, которую я готовлю к печати? — Под настоящим, — услышал в ответ. — Все в городе и так знают, что я являюсь агентом. Блатные дали мне понять, что ничего против меня не имеют. И Луиза Ревень поведала о давней разборке с женщиной, обозвавшей ее стукачом и нанесшей при этом небольшую травму на шее. До судебного разбирательства тогда этот инцидент не дошел. Возмутительница спокойствия, по словам пострадавшего агента, пошла на попятную и выплатила денежную компенсацию за порванное платье и моральные издержки… Спрашивается: зачем Ревень после всего случившегося подставляться под новые «удары» за сотрудничество с милицией, сведение счетов со стороны изобличенных правонарушителей и т.д.? Не правда ли, весьма странное желание быть на свету в то время, когда другие в таком положении предпочитают тень? Если бы среди вас, уважаемые читатели, был проведен опрос, в ходе которого вы называли бы самые обидные для вас оскорбления, то среди других, как мне представляется, фигурировало бы нежелание быть обвиненным в стукачестве и мужеложстве. Ведь назови невиновного в том человека стукачом или педиком — и он долго (а быть может, и всю жизнь) не сможет очиститься от этой очень уж прилипчивой грязи. А со стороны Луизы Ревень дала знать о себе совсем иная реакция, еще раз свидетельствующая о том, какой она незаурядный человек. Но в данном случае эта незаурядность, скорее всего, имеет отрицательный потенциал. Насколько я смог прочувствовать во время нашего слишком продолжительного разговора, нравится нашей героине быть вездесущей и всесильной, внушать страх другим, даже если они носят форму. Как мне представляется, выступление газеты необходимо автору обращения в «Р» и для того, чтобы поквитаться со своими обидчиками и чтобы с успехом тягаться в суде с теми, к кому предъявила иск, и в качестве прикрытия на будущее: фортуна даже удачливого агента ведь переменчива… Смею строить такие предположения потому, что свою принадлежность к негласным помощникам милиции она не раз использовала или пыталась использовать в своих меркантильных интересах. Порой покровителям удавалось ей помочь и не допустить привлечения к уголовной ответственности. Порой приговор в отношении либо ее самой, либо ее сына все-таки выносился. И тогда вся вина перелагалась на людей в погонах. Проклюнулся такой весьма опасный симптом: свои прегрешения, конфликты с законом прикрывать фактом сотрудничества с правоохранительными органами… Взвесив все эти аргументы, в уже подготовленной к публикации статье я изменил фамилии своей героини, а также ее бывшего милицейского куратора и той женщины, с которой она тогда подралась. Думается, это сделано для ее же блага. В конце концов того же, по большому счету, требует и закон об оперативной деятельности, считаться с которым автор и газета просто обязаны. А потому пусть не обижается агент Люся: ее желание фигурировать в статье под настоящей фамилией выполнить не можем. Но, может, этот журналистский ход станет и способом защиты. От далеко не лицеприятной критики в газете. Повествуя о своих приключениях последнего времени, агент Люся упорно рисовала себя как неустрашимого борца с дискредитировавшей себя правоохранительной системой и запятнавшими себя ее представителями. А на поверку оказалось, что ее изображение в том правоохранительном «зеркале» не самое привлекательное. Значит, пока не поздно, и самой надо сделать соответствующие выводы. Надо немедленно прекращать далеко уже зашедшие игры с похищением сына и тому подобные действия. Наша героиня здесь явно переиграла. Перебор в бесшабашности и оперативно-постановочном мастерстве может привести к большой беде. Окончание следует...