«Золотое яблоко» от Фантазера

Умеют уговаривать москвичи! Я уже два дня находился в Белокаменной на юбилейном мероприятии своих коллег по союзу журналистов и собирался ночным поездом вернуться в Минск. Уговорили остаться на большой банкет, который проходил в одном из известных отелей российской столицы. Обещали утром доставить в полном здравии в аэропорт.


Вообще-то, меня трудно сбить с толку. Человек я системный и не люблю ломать собственных планов. Но тогда дал слабину… Однако вознаграждение оказалось поистине драгоценным.

В разгар праздничного вечера я обратил внимание на небольшую компанию за соседним столиком. Вернее, на одного мужчину, лицо которого показалось мне знакомым. Нет, я был уверен: никогда раньше с ним не встречался, но очень уж явно напоминал он мне кого-то из моих бывших знакомых. Такое вот удивительное сходство.

Мой сосед по столику, журналист из агентства новостей, кивком головы указал на того мужчину и сказал:

— Это известный нейрохирург, новое светило в этой области. Проводит уникальнейшие операции, но в основном за рубежом. Золотые руки. Говорят, что у него консультировались во время болезни Жанна Фриске и многие другие небедные люди.

Чем больше я всматривался в лицо нейрохирурга, тем больше чем-то неуловимым он напоминал мне Фантазера. Кто это такой? Мой приятель, живший через дом на нашей улице в Бобруйске. Я уже как-то говорил, что тогда у нас у всех были клички. Так вот, Фантазером за пристрастие хорошенько приврать по любому поводу мы называли Ивана Станкевича. Это был щуплый паренек с нежными чертами лица. Он всячески избегал драк. Да мы его и не трогали. Что общего могло быть у моего земляка и соседа, с его беспутно сложившейся жизнью, и у этого импозантного мужчины средних лет щеголеватой внешности…

Выбрал момент и подошел к незнакомцу. Извинился за беспокойство. Спросил, не бывал ли он когда-нибудь в Бобруйске и говорит ли ему о чем-нибудь фамилия Станкевич. И вот что услышал:

— Из Бобруйска меня увезли в четыре года, и больше я там никогда не бывал. Станкевич — фамилия моей матери, доставшаяся ей от первого мужа. Она ее так и не поменяла, а вот мне досталась уже другая — моего приемного отца. О моем же родном отце из Бобруйска мать рассказала мне уже тогда, когда я заканчивал институт. Порывался как-нибудь съездить, увидеться. Да все как-то откладывалось. Потом матери передали, что он умер. Говорили, он был простым, но по-своему добрым и невезучим. Жаль, конечно, что мы так и не встретились, — вздохнул нейрохирург.

Игорь Леонидович расспросил меня о Бобруйске, о том доме, в котором он родился, о том, что я знал об его отце. Однако в ресторанном шуме все это звучало как-то нелепо и странно. Мы разошлись по своим столикам. Оба понимали, что вряд ли когда-либо еще встретимся и продолжим этот разговор. А зря…

Я удобно устроился в кресле лайнера и безучастно глядел на проплывающие внизу облака. После всех праздничных дней нелегко входить в привычный режим будничных. Чтобы как-то скоротать время, погрузился в воспоминания, навеянные неожиданной встречей с новым светилом в российской и мировой, как мне сказали, нейрохирургии. Вот тот случай, когда народная поговорка о яблоке, которое недалеко падает от яблони, трещит по швам. Кем был Фантазер? Он уже в юности стал исчезать из нашего поля зрения. Потом так же неожиданно появлялся. Но поскольку он был довольно близким соседом, многое я все-таки знал от моей матери, когда приезжал на студенческие каникулы, а позже и в отпуск, работая в различных редакциях страны.

Так что о том, как протекала в целом жизнь Фантазера, я в курсе. После школы он стал работать в типографии, но умудрился каким-то образом отрезать себе один палец на руке. Пошел работать сторожем на склад шинного комбината, но проворовался. Суд учел, что у него к тому времени был маленький сын, и дал сравнительно небольшой срок. Однако молодая жена не стала дожидаться Фантазера. Влюбилась в летчика (а их в те годы в городе было немало) и, захватив мальчишку, уехала с ним к новому месту службы. Позже семья оказалась в Москве.

Фантазер вернулся из зоны и вскоре стал жить с работящей и красивой женщиной по имени Люба. В те годы я видел их вместе. Счастливая, крепкая семья. Они взяли за городом большой кусок земли и стали, по сути, фермерами. Растили и продавали птицу и кроликов. Словом, много работали. Иван пересел со своего старенького «Москвича» на «Форд». На нем и возил товар на рынок. Всем было ясно, что живут они безбедно. Появились у него и завистники. Кто-то отравил любимую собаку Фантазера, а вскоре и вовсе попытались сжечь сарай. Своих детей у Ивана и Любы не было. Когда Фантазер приглашал нас в гараж распить пару бутылочек беленькой, он непременно рассказывал о своих якобы постоянных телефонных разговорах с сыном, который живет в Москве. Мы понимали, что он врет, но молчали. Все-таки он нам наливал, а не мы ему.

Но все когда-нибудь кончается… Чаще всего неожиданно. Люба заметно прибавила в весе. Говорила, что страдает гипертонией. Однако продолжала много работать по хозяйству. Однажды ей стало плохо. Иван вызвал «скорую помощь». Врачи не смогли спасти женщину.

Оставшись один, Фантазер сильно сдал. Видно, понимал, что наладить новую жизнь ему уже не удастся. Стал чаще выпивать. Почему-то распродал свое хозяйство.

Однажды, когда я был в отпуске и навестил мать, увидел на улице возле машины Ивана. Подошел. Спросил, как дела.

— Какие дела, — вздохнул сосед. — Все прокатилось куда-то мимо меня. Так и продолжается…

— А почему бы тебе, Иван, не собраться духом и телом и не съездить в Москву к сыну…

Фантазер промолчал. И я увидел, как повлажнели его глаза…

Тогда мне подумалось, что есть у него какая-то своя тайна, что-то такое, чего мы не знаем о взаимоотношениях его с первой женой.

Я уже собрался уходить, когда услышал:

— Некуда мне ехать. Никто и нигде меня больше не ждет. Вот сам хотел после смерти Любы все завещать церкви и уйти в монастырь. Только это надо было делать сразу. А теперь я уже без рюмки за стол не сажусь. Кому я такой нужен? Вот и «фордик» мой из гаража почти не выезжает. Выкатил его на улицу проветриться…

Через несколько дней после той встречи местный пьянчужка зашел к Ивану взять в долг денег на бутылку. Везде было заперто. И тогда он заглянул в окно. На полу лежал мертвый Фантазер. Не знаю заключения судмедэксперта, но сам почему-то думаю, что умер он от тоски.

Разумеется, ничего из этого я не рассказал известному нейрохирургу, с которым пообщался на банкете в российской столице. Да и вряд ли это его как-то задело бы. А может, я ошибаюсь? Все-таки родная кровь… Да вряд ли! В сегодняшний век люди все меньше становятся сентиментальными. Сам же подумал вот о чем: как же могут разниться в этом мире жизненные дороги отца и сына…

Коллаж Николая ГИРГЕЛЯ