По разные стороны вируса

Больные СПИДом — обыкновенные люди со своими проблемами и мечтами В гости к Ольге я отправился в один из белорусских районных центров. Название города упоминать не буду, а имена всех действующих лиц рассказа изменены — так пожелала главная героиня материала. Несколько месяцев назад девушка (ей нет и 30 лет) вышла замуж за здорового парня. Таким образом, в Беларуси появилась еще одна дискордантная пара — пара, в которой один из партнеров ВИЧ-положительный, а другой — ВИЧ-отрицательный.

Диагноз на бумажке
В дверь молодоженов я постучался примерно за час до обеденного перерыва. Ольга как раз заканчивала готовить обед, ожидая прихода мужа Игоря. Но даже в этой суете она начала рассказывать свою историю сама, не ожидая вопросов. И прежде всего стала вспоминать... об одиночестве.
— Анализы же надо сдавать несколько раз. Поэтому после первого результата сработала защитная реакция организма — решила, что мои анализы перепутали или просто ошиблись. Потом же, когда все стало ясно, появилось ощущение, будто тебя обокрали и в первую очередь похитили мечту — о доме, будущем и, конечно, о семье. Моим спутником надолго стало одиночество. Ни о какой интимной жизни я даже не думала — это было бы нечестно по отношению к партнеру. Хотя, конечно, были и поклонники, и взаимные симпатии...
Сейчас Оля спокойно рассказывает об этом, обжаривая мясо и доваривая макароны. И можно только догадываться, каково было несколько лет назад открывать своим поклонникам собственную тайну. Чтобы избавить себя от мучений произносить диагноз вслух и смотреть молодым людям в глаза, Оля заранее писала текст с диагнозом на бумажке. Когда было нужно, она доставала бумажку и показывала своему ухажеру.
— Не могу сказать, что мужчины разбегались в ужасе, но, честно говоря, и не оставались, — рассказывает девушка. — Сегодня даже кажется, что было интуитивное предчувствие того, кто и как воспримет мое положение. Никакой обиды на них нет, я даже общаюсь с некоторыми, встретившись на улице.
“Муж повел себя несколько эмоционально...”
На обед Игорь пришел с букетом сирени для жены. Он, конечно, знал о приходе журналиста, но цветы не были показательной акцией — это стало понятно позже, по поведению и взглядам Игоря на Олю.
— Я  чувствовала, что он останется. И даже сказала ему не по бумажке, — вспоминает Оля.
— Я ответил, что мне все равно. Оля даже, по-моему, в волнении начала доставать из сумки какие-то медицинские справки, чтобы доказать всю серьезность ситуации, — уточняет Игорь. — Но я и так ей поверил.
То, что Игорю на самом деле все равно, большинству людей сложно понять и тем более принять. Он говорит, что просто очень любит жену и это главная причина их союза. Оля же считает, что муж повел себя несколько эмоционально — он на несколько лет моложе ее.
— Во мне борется такое противоречие: с одной стороны, я тоже хочу находиться с ним рядом и говорю себе, что он сам выбрал меня. С другой стороны, иногда обостряется чувство ответственности и какой-то вины.
Жизнь Игоря и Оли ничем не отличается от жизни обычной здоровой семьи. Но если отсутствие отдельных ножниц или тарелок объясняется знанием проблемы ВИЧ (вирус таким образом не передается), то их откровение об открытой жизни вызывает недоумение.
— Это решение Игоря, которое я, опять же с чувством какой-то вины и угрызениями совести, должна принять, — объясняет Оля. И тут же просит обязательно уточнить, что их ситуацию ни в коем случае нельзя рассматривать как пример для подражания.
— Оля, ведь инфекция может перейти к ребенку...
— Это не лотерея. У меня нет объективной статистики — только собственное знание и уверенность, что современные лекарства при ответственном и своевременном применении препятствуют переходу вируса от матери к ребенку. Ездили недавно к знахарке, она сказала, что у нас будет тройня.
“Мы не открываемся из-за предрассудков общества”
От многих ВИЧ-больных приходилось слышать, что их образ жизни изменился в лучшую сторону. Ведь все люди умирают, просто носители вируса вспоминают об этом чаще, оттого и торопятся жить, острее чувствуют и т.д. Оля говорит, что теперь она не переживает по поводу оставшейся на ночь немытой посуды и не занимается долгосрочным накоплением денег, зато больше времени стала уделять родителям.
Они, кстати, пока не знают о диагнозе дочери — Олина мама болезненно переживает даже ее простуду. Зато знает сестра, ее муж... Знает половина друзей — те, кто понимает и не осуждает.
С проблемой непонимания и осуждения сталкивается абсолютное большинство носителей ВИЧ-инфекции — даже среди родственников. До того, как Оля рассказала сестре о своей беде, ее хотели сделать крестной мамой. Когда же узнали о болезни, то осторожно (от этого девушке было еще более обидно) объяснили, что “крестная мама должна сидеть с крестником на его свадьбе, а тебя к тому времени уже не будет”... Потом, правда, одумались и пригласили быть крестной.
— Устала постоянно доказывать, что я не наркоман, не проститутка и не верблюд, — вздыхает Оля. — Я заразилась от бывшего мужа, последний раз пила алкогольные напитки на собственной свадьбе полгода назад, никогда не пробовала наркотики. Почему мне должно быть стыдно? Почему моя знакомая девушка, которая впервые переспала с мужчиной в 26 лет и заразилась от него ВИЧ, должна чувствовать себя виноватой или развратной? Из-за этих предрассудков, царящих в обществе, мы и не готовы открыться для всех.
— Вы же сами сказали, что просто бережете родителей?
— Я говорила о близких людях, которым иногда не надо знать о ваших неприятностях — будь то ВИЧ, перелом ноги или денежный долг. Что касается общественной реакции на ВИЧ-статус, то умом я всех понимаю, но эмоциональная обида тоже присутствует. И озлобленность среди ВИЧ-инфицированных людей тоже часто берет истоки в неприятии нас обществом. Я не говорю, что ВИЧ это хорошо, но не надо культивировать фобии: это одна из многих болезней, таких, как диабет, туберкулез, гепатит. Почему диабетиков не боятся?
Недавно кровь из пальца сдавала, так лаборантка начала что-то говорить о том, что она “по локоть в СПИДе”. Хотела сначала пойти к заведующей, а постояла перед ее дверью и сказала себе: “Пошли вы к черту, буду еще тратить свои драгоценные иммунные клетки”.
Оля на самом деле кажется девушкой, готовой пойти на штурм общественного мнения, хотя сама и не считает это своей целью. Сейчас она устраивается на новую работу и... проходит медкомиссию.
— Если так случится, что терапевт не подпишет документ из-за моего статуса и таким образом раскроет меня, я, честное слово, защищаясь, готова дойти до суда, — в глазах Ольги сверкает решительность.
Несмотря на то, что это было уже второе упоминание работников медицины в негативном контексте, Оля утверждает, что уровень медицинского обслуживания в последние годы очень вырос. Врачи, насколько у них хватает сил и времени, уделяют внимание каждому больному. Но чтобы в любой момент получить или оказать поддержку, Оля является координатором группы взаимопомощи. К членству в группе подходят серьезно: здесь нет зависимых или безответственнных больных (такие ВИЧ-инфицированные люди требуют отдельного подхода и рассказа). Мне удалось познакомиться еще с несколькими членами этой группы. Это была совершенно обычная, хорошая компания. Просто этим людям иногда не хватает иммунных клеток.
Мечта
— Оля, о чем вы мечтаете?
— Вообще стараюсь не оставаться наедине сама с собой, потому что, бывает, приходят грустные мысли. Днем голова может быть забита бытовыми проблемами и вопросами группы, а ложиться спать лучше уставшей, чтобы сразу заснуть. А если мечтаю, то, наверное, о том, что какой-нибудь умный дядя изобретет вакцину. И тогда круг моих мечтаний существенно расширится.

 

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter