У врачей-ювелиров под началом Николая Сивца высочайший профессионализм сокрыт в кончиках пальцев
— Итак, за дело. Погасите, пожалуйста, лишний свет, — голос доктора звучит ровно и уверенно.
Началось... Это для меня, попавшей в операционную, можно сказать, впервые, оно было похоже на костюмированное представление: люди в белом, металлическое позвякивание инструментов, короткие и четкие распоряжения ведущего хирурга – заведующего отделением Николая Сивца. Но самым необычным оказалась подробная «картинка» внутренних органов пациентки на большом мониторе. Медицинское реалити-шоу – для меня. Операция по удалению желчного пузыря — у женщины, которая долгое время колебалась: соглашаться на нее или нет. Благоразумие перевесило. И вот она уже спит «безмятежным сном» на операционном столе.
Эта конкретная пациентка не решилась пойти против предложенных врачами услуг. Удалять так удалять: докторам виднее. А вот на днях в одной из палат хирургического отделения столичной больницы имени Е.В.Клумова мужчина маялся больше суток, так и не отважившись решиться на операцию.
— Право соглашаться или отказываться – личное дело пациента, — говорит заведующий хирургическим отделением больницы Николай Сивец. — Здоровье и жизнь — личная собственность человека. Врач может только предложить тот или иной путь лечения, пациент выбирает какой-то из них или отклоняет все.
В некоторых ситуациях отказываться от операции для пациента – себе дороже. Например, недавно в хирургическое отделение из онкодиспансера доставили 82-летнего мужчину. Операция ему полагалась экстренная: малейшая задержка могла привести к... Сначала врачи уговаривали его сами, затем подключили родных. Их слово оказалось решающим. Операция прошла удачно.
Осложнения в результате проведенных хирургами 3-й больницы операций? Их можно пересчитать по пальцам. Да и то происходят они в основном потому, что защитные и восстанавливающие силы организма пациента иногда оказываются не на высоте. Но благодаря особому вниманию к осложнениям всех специалистов отделения (заведующий на практическом опыте в этом деле пуд соли съел, а затем выдал на-гора кандидатскую диссертацию «Профилактика послеоперационных гнойно-воспалительных осложнений при остром аппендиците») встречаются они у их пациентов значительно реже. Если несколько лет назад в отделении процент послеоперационных нагноений достигал 10, то сегодня – чуть больше 3.
И, конечно, меня интересовал вопрос, могут ли быть осложнения по вине самих врачей? После того как, например, хирург вместе с раной зашивает в теле больного… инструмент или ватный тампон? Бывало ли такое, что пациент поступает в отделение с, мягко говоря, неверным диагнозом: доктор в поликлинике поспешил отдать распоряжение хирургам резать?
Оказывается, у врачей отделения практически не было возможности усомниться в компетенции своих коллег, работающих в поликлинике. Но в любом случае на операцию окончательную установку дают только здесь. А если нет — выбирается иная тактика лечения. Она и опровергает популярный стереотип: мол, хирурга хлебом не корми — дай что-нибудь отрезать…
По словам Николая Сивца, если операция плановая, то ошибки в постановке диагноза – минимальны. А если экстренная… Здесь врач «скорой помощи» воспаление аппендикса в считанные минуты не определит. Поэтому и везут больных прямиком к хирургам. Из множества пациентов, доставленных в отделение на скорой по подозрению на тот же аппендицит, половина через несколько часов отправляется домой. Но хирурги на коллег не сетуют. В медицинском мире по поводу воспаления этого рудимента есть даже крылатые слова: «На аппендиците даже маститые эскулапы «прокалывались».
Похожая ситуация и с еще одной категорией пациентов – беременными женщинами. Уже два года все будущие мамы столицы по поводу острой патологии брюшной полости оперируются только в 3-й больнице. Так вот в итоге, по словам Николая Федоровича, из всех привезенных на операционный стол попадает около 30 процентов женщин.
А забыть скальпель в брюшной полости пациента теоретически, конечно, можно. Но за 19 лет работы в 3-й больнице Николай Сивец ни разу не столкнулся с такой досадной оплошностью ни на собственном опыте, ни на примере коллег. Впрочем, в отделении Николая Федоровича все настолько грамотно организовано, что даже при очень высокой интенсивности работы хирургов каждая операция выполняется предельно аккуратно и точно. А нагрузка на специалистов отделения за последние 10 лет, действительно, серьезно увеличилась: если в 1996 году делали 991 операцию, то в 2005 провели 1664 хирургических вмешательства. Раньше в расчете на одну койку проводили 15 операций, теперь 33. Хотя штат почти не пополнился и количество коек с 50 сокращено до 40.
При этом уже не новинкой, а практикой каждого дня стали эндоскопические операции. (Свидетельницей одной из них я и стала). Такое вмешательство считается малотравматичным. При операции обычным путем надо сделать большой, в 20—30 см, разрез кожи, мышц, брюшины, где как раз больше всего нервов, болевых рецепторов. А малоинвазивная хирургия позволяет оперировать через небольшие надрезы-проколы. В них вводятся троакары — специальные трубочки с тонкими длинными инструментами и миниатюрным телепередатчиком. Хирург видит на большом экране все, что происходит там, внутри. И послеоперационная боль, и заживление ранок от проколов, и вероятность осложнений сводятся к минимуму. Так что через пару дней пациент уже на ногах. Зато для хирурга лапароскопическая операция – ювелирная работа. Ведь без профессионализма в кончиках пальцев врача самая современная техника — ничто. А профессионалам-ювелирам в отделении хирургии под началом Николая Сивца можно доверить свое здоровье и боль…
